Еще через минут десять у ее дверей нарисовался гость. Бомж Виткин долго стучал и звонил. Наконец буфетчица открыла. Оглядев бомжа с ног до головы, Зойка разразилась злобной бранью, после чего дверь перед его носом захлопнула. Бомж постоял, порылся в карманах, достал чинарик, прикуривая, долго палил спички, затем повернулся и, выйдя из подворотни, молча поплелся по улице.
Через полчаса Зойка с пакетом в руках снова выскочила во двор. Внимательно обозрев все вокруг и не заметив ничего подозрительного, она прямиком направилась к помойным контейнерам. Опустив ношу в мусорный бак, она еще раз огляделась и, кутаясь в широкий халат, торопливо засеменила к себе. Глеб проследил, как она, сердито хлопнув дверью, скрылась в квартире, и вскочил со своего ящика. Он хотел спуститься вниз, но две пожилых мамаши беседовали на площадке второго этажа, и Михеев затаился.
– А Нинкин мужик совсем до горячки допился, – сообщила та, что, уперев руки в бока, стояла к Михееву спиной.
– Еще бы, столько жрать водки, – согласилась вторая, в грязном переднике и шлепанцах на босу ногу.
– А Нинке наплевать. У ей хахель на ликероводочном. Она с ним тоже попивает…
Михеев начинал злиться. Стоя возле дыры, ведущей на лестницу, он не видел Зойкиной подворотни и боялся буфетчицу прозевать. Но и содержимое пакета, что Куропаткина вынесла со столькими предосторожностями, сыщик желал проверить. Наконец бабки разошлись. Михеев, стараясь не топать, бегом спустился по лестнице и быстрым шагом двинулся к контейнерам. Из окна он точно отметил место, куда Куропаткина бросила свой пакет, и сразу его обнаружил. Схватив, пакет, Михеев рванул обратно на чердак. Он хотел заняться исследованием находки, но в это время Куропаткина снова вышла. Если бы Глеб не заглянул на секунду в шикарный меховой магазин и не пронаблюдал там, как буфетчица намеривала на себя лису, сейчас бы он Зойку не узнал. Куропаткина выплыла в шикарной шубе и, постукивая каблучками сапог, двинулась той же дорогой, что и полтора часа назад. Перейдя по пешеходному мосту реку, Зойка повторяла свой прошлый маршрут. Она снова заглянула в кафе-бистро возле стоянки туристических автобусов. Ее наряд произвел на худющую коллегу за стойкой такое впечатление, что та на минуту лишилась дара речи. Затем начались восклицания, поцелуйчики и бессмысленный смех. После чего обе выпили по стаканчику коньяка, и Куропаткина двинулась дальше. Скоро Глеб понял, что Зойка обходит знакомых дам, ожидая реакции на свою шубу. Завистливые восторги приятельниц Куропаткину радовали, и везде дело заканчивалось небольшим возлиянием. Дольше всего буфетчица задержалась в баре гостиницы «Интурист». Там глядеть на ее обнову сбежались несколько официанток. Через некоторое время к ним присоединились две других дамы, как решил Глеб, тоже сотрудницы отеля, но не имеющие отношения к блоку питания. Дамы уселись за отдельный столик и устроили нечто вроде пира. Из «Интуриста» Зоя вышла в начале седьмого и направилась к местному театру. Проходя угловое здание Управления внутренних дел, Куропаткина заметно прибавила шагу и сбавила его, лишь подойдя к кассам театра. Потоптавшись у касс, Зойка купила билет. Глеб задумался, как ему поступить. Одиноко мерзнуть на улице, ожидая конца спектакля, было и противно, и подозрительно. Рядом с домом областного правительства слоняющийся субъект мог вызвать подозрения работников милиции. А Ерожин просил Глеба не расшифровывать цели своего визита в город. Кроме того, Михеев не успел официально поступить на службу в частное сыскное бюро Петра Григорьевича и соответствующего документа не имел. Наконец Глеб решился взять себе билет тоже, хотя за него и пришлось выложить сто рублей. Ни название пьесы, ни имя драматурга Казимира Щербатого Михееву ничего не говорили. Каково же было удивление молодого человека, когда он обнаружил на сцене полуголую девицу, которая лениво сопротивлялась насилию похотливого негодяя. Михеев понял, что краснеет. Он даже подумывал, не сбежать ли из зала, но Куропаткина невозмутимо восседала в третьем ряду, и Глеб взял себя в руки.
Выйдя из театра, буфетчица стала поглядывать на свои наручные часики. Михеев было подумал, что женщина кому-то назначила ночное свидание. Но догадка не подтвердилась. Ровно в половине одиннадцатого Зойка остановилась у телефона-автомата, долго копалась в своей сумочке, после чего извлекла бумажку и набрала номер. Беседовала Куропаткина не больше минуты, но разговор для нее оказался волнительным, потому что, положив трубку, Зоя еще некоторое время топталась рядом с аппаратом, переваривая свой звонок. По улыбающемуся лицу буфетчицы Михеев понял, что Зойка разговором довольна. Глеб записал время. Говорила Куропаткина с неизвестным абонентом в одиннадцать тридцать две. Продолжая улыбаться, она быстро засеменила к дому. На пешеходном мосту через Волхов ветер свирепствовал вовсю.
– Хорошо этой кукле в лисьей шубе, – злился Михеев, коченея в своем пальтишке. Проводив Куропаткину до ее подворотни, начинающий сыщик отправился на свой наблюдательный пост. Поднявшись наверх и оглядев дверцу, ведущую на чердак, следопыт отметил, что замок болтается не так, как он его оставил. Глеб бесшумно приоткрыл дверь и вступил в темноту. В глубине, там, где валялся старенький матрас, отчетливо слышался храп спящего человека. Глеб достал из кармана зажигалку и в свете ее пламени увидел гостя Зойки Куропаткиной, которого она днем не пустила на порог и площадно обругала. Тот спал в шикарном костюме, приоткрыв рот и разметав руки. Рядом валялся пустой Зойкин пакет, извлеченный Глебом из помойки, и грязная одежда бомжа Виткина.
6Анатолий Афанасьевич Больников тоскливо глядел в окно своего кабинета. Заместитель мэра города не любовался видами новгородского кремля, хотя опавшие листья вековых деревьев открывали древние стены и башни во всем их величии. Сегодня в служебном графике Анатолия Афанасьевича по расписанию предстоял самый скучный день – день приема граждан по личным вопросам. Больников глянул на часы и, вздохнув, нажал кнопку:
– Много сегодня? – спросил он секретаршу Раю.
– Человек пятнадцать, – ответила женщина и с сочувствием посмотрела на шефа.
– Пусть посидят, у меня голова раскалывается, – попросил Больников.
– Может, кофейку? – предложила Рая.
– Ой, умница, – обрадовался чиновник возможности еще немного побездельничать. Он вышел из-за стола, потянулся, сцепив пальцы над головой так, что хрустнули суставы, и прошелся по кабинету. Календарь с видами города остановил внимание заместителя городского головы, и он принялся изучать дни предстоящей недели. К сожалению, праздников не ожидалось. Вот следующая семидневка сулила некоторое разнообразие. В городе готовилась конференция банкиров Северо-Западного региона. Заместитель мэра по плану должен был присутствовать на открытии и закрытии. Речь готовил сам мэр, а Больников, кроме представительских и мелких административных забот, особой нагрузки для себя не ждал. Если учесть, что и открытие, и закрытие предусматривает нечто вроде банкета, то и время это можно провести приятно. Бизнесмены толк в винах и закусках знают.
Рая, кроме кофе, пристроила на поднос вазочку с бисквитами. Анатолий Афанасьевич очень любил бисквиты и с благодарностью подумал о секретарше. В отличие от привычной формулы «секретарша – любовница», заместитель мэра с Раей не спал. Да и внешность рябая сорокалетняя женщина имела вовсе не располагающую к сексу. Но Больников был примерным семьянином и, кроме страсти к охоте на боровую дичь, никаких азартных увлечений не имел. Анатолий Афанасьевич обожал родственников. Постоянная их опека и являлась главным хобби заместителя мэра. Секретарша Рая доводилась шефу свояченицей.
Чиновник отхлебнул из чашечки и, отломив половинку бисквита, приготовился уложить кусок в рот, но ему помешали. В кабинет ворвался зять Больникова, Кирилл. Галстук молодого человека съехал набок, волосы, всегда аккуратно зачесанные назад, торчали дыбом, а глаза выражали крайнюю обиду и недоумение.
– Что случилось, Кирилл? Почему ты в таком виде, малыш? Клавонька здорова?! – забеспокоился тесть. Разумеется, первой при виде взлохмаченного зятя пришла мысль о дочери.
– При чем тут Клава? – закричал молодой человек. – Мне сегодня расплачиваться за товар, а банк отказал в кредите!
– Как – отказал? – не поверил Анатолий Афанасьевич. – Я лично договорился с Анчиком.
– Ты, папаня, может, и договорился, но денег мне сегодня не дали. А если я не расплачусь за товар, моей фирме крышка, – пожаловался Кирилл, чуть не плача.
– Ты ничего не путаешь, малыш? К директору заходил? – спросил Больников, поднимая телефонную трубку.
– Заходил. Он мне и сказал, что не даст, – сообщил зять.
– Почему не даст, тоже сказал? – Больников хотел набрать номер, но воздержался.
