«Надо позвонить дьякону и рассказать ему все», – решила Марго.
Вдруг в дверь постучали – громко и отрывисто. Мальчик отпрял от двери и побледнел, как полотно.
– Госпожа Ленская, это портье! – послышался из-за двери мужской голос. – Простите, что тревожим, но у вас в окнах горит свет!
Нужно было что-то отвечать, и Марго ответила:
– Что?.. Кто там?
– Это портье! – повторил голос. – На ваше имя пришла посылка! Вы можете забрать ее прямо сейчас!
– Я не одета! – громко сказала Марго. И недовольно проворчала: – Могли бы сперва позвонить!
– Мы звонили, но в вашем номере не работает телефон.
– Странно! Час назад работал!
Марго подошла к телефону, сняла трубку и поднесла ее к уху. Нахмурилась, посмотрела на мальчика и отрицательно покачала головой.
Мальчик попятился от двери, споткнулся и чуть было не упал.
– Госпожа Ленская, у вас все в порядке? – снова глухо забубнил голос. – Посылка у нас с собой! Если вы не одеты, мы можем просто положить ее у входа и уйти!
– Хорошо, так и сделайте! – сказала Марго.
За дверью послышалась возня, затем тот же мужской голос произнес:
– Мы оставили посылку! Спокойной ночи!
Тяжелые шаги загромыхали прочь от номера. Несколько секунд спустя Марго двинулась к двери, но мальчик схватил ее за руку.
– Они не ушли, – шепнул он испуганно.
Марго кивнула:
– Я знаю.
Она взъерошила мальчику волосы, подмигнула ему, затем потянулась к сумочке за мобильным телефоном. Вдруг замок сухо щелкнул, и, прежде чем Марго и мальчик успели что-то понять, дверь распахнулась. Двое мужчин в черных масках ворвались в номер.
Марго тихо вскрикнула. Удар кулаком в лицо швырнул ее на пол. Она попыталась подняться, но холодный ствол пистолета уткнулся ей в щеку, а грубый голос глухо проговорил:
– Вякнешь – мальчишке конец.
Марго повернула голову и посмотрела на мальчика. Он лежал на кровати без сознания. Над ним, потирая ушибленный кулак, склонился второй незнакомец.
– Ты его не убил? – спросил первый, продолжая держать Марго на прицеле.
Второй покачал головой:
– Нет. Крепкий, паршивец.
Первый кивнул, затем достал из кармана скотч, быстро связал Марго руки и сунул ей в рот кляп.
– Что делать с мальчишкой? – спросил второй.
– А ты не знаешь?
Второй кивнул и протянул руку:
– Дай пистолет!
– С ума сошел? Знаешь сколько шума будет! Лучше чем-нибудь тяжелым.
– Тяжелым? – Второй закрутил головой по сторонам. – А чем? Тут же ни хрена нет!
– Пепельницу возьми, – посоветовал первый. – Она тяжелая.
– А, точно.
Марго забилась на полу, пытаясь высвободить руки и выплюнуть кляп. Второй взял со стола пепельницу и вернулся к мальчику. Покосился на Марго и сказал:
– Слышь, а баба-то ничего. Может, мы ее сперва того… оприходуем? Жалко, если такое добро зазря пропадет. Завалить всегда успеем.
Первый посмотрел на Марго и усмехнулся сквозь черную маску.
– А че – можно, – сказал он. – Сначала я, потом ты.
– Да без проблем. Я не гордый, могу и подождать.
Первый положил пистолет на стол и стал расстегивать ширинку.
– А ты пока с пацаном разберись, – бросил он через плечо. – Он уже зашевелился. Бей по тому месту, где череп соединяется с позвоночником.
– Ты-то откуда знаешь?
– Книжки люблю читать.
Второй кивнул и, повернувшись к распростертому на кровати мальчику, поудобнее перехватил тяжелую пепельницу.
Обманывая всех, переживая,
Любовники встречаются тайком…
Бахыт Кенжеев
В камине жарко потрескивали березовые поленья. На медвежьей шкуре, расстеленной у камина, лежали двое любовников. Она – стройная, гибкая, с длинными, разметавшимися по плечам платиновыми волосами, он – широкоплечий и мускулистый, как борец, с могучей, жилистой шеей и открытым, улыбчивым лицом.
Тонкая женская рука взлохматила густые каштановые волосы мужчины, а голос с нежностью произнес:
– Миша, если бы ты только знал, как я тебя люблю. Люблю больше всего на свете. Боже, я так счастлива!
– Кто ты? – с улыбкой спросил он, глядя на пляшущее отражение огня в ее расширенных зрачках. – Где ты была всю мою жизнь?
– Кто я? – Она улыбнулась. – Я твоя добрая фея!
– Ты права, – с улыбкой сказал Чигорин и ласково погладил Анну по щеке. – Если бы не ты, я бы проиграл сегодняший матч со Стейницем. Этот бородатый космополит играл как бог!
– Но ты победил бога.
– Да, победил. – Михаил Иванович поцеловал Анну в губы. – Знаешь, что он мне шепнул, когда мы выходили на улицу?
– Что?
– Он сказал, что его мысль сильнее его рук. Потом посмотрел на сосульку, свисающую с козырька, и сосулька рухнула на землю. Представь себе!
Анна засмеялась.
– Какие же вы славные, шахматисты! Такими славными люди бывают только в детстве!
– Детство… В детстве я часто мечтал о том, чтобы поесть досыта. Юношей я глядел на прекрасных девушек в каретах и мечтал, что когда-нибудь одна из них станет моей. Когда я стал взрослым, я мечтал стать лучшим шахматистом, я думал, что только так смогу быть счастлив!
Михаил Иванович сделал паузу, чтобы поцеловать Анну в голое, нежное плечо.
– Было время, когда из-за преследовавших меня неудач я хотел застрелиться. Но я слишком люблю жизнь, чтобы расстаться с ней добровольно. Раньше я только мечтал – о том, о сем… А теперь мне не о чем больше мечтать. Не о чем, потому что самая прекрасная девушка на земле – в моих объятиях! И она – лучшее, что могло со мной случиться!
На глазах Анны заблестели слезы. Она обхватила щеки Чигорина теплыми ладонями и нежно поцеловала его в глаза и лоб.
– Господи, Миша, я так тебя люблю. Ты не думай, я еще никому не говорила таких слов. Ты первый. И ты лучший шахматист! Этот мальчик Пильсбери – он с такой завистью смотрел на тебя. Похоже, ты для него идеал.
Чигорин вдруг нахмурился.
– Что случилось? – быстро спросила Анна.
– Гарри меня немного тревожит, – ответил Михаил Иванович.
– Ты его боишься? – удивленно вскинула брови Анна.
Чигорин покачал головой:
– Нет, я не об этом. Этот мальчик – гениальный шахматист. Но в последние дни с ним явно что-то происходит. Он ходит сам не свой и проигрывает партию за партией.
– Главное, чтобы ты выигрывал, – мягко сказала Анна.
– Да, конечно… Но в этом американце есть божья искра. Обидно видеть, как эта искра затухает.
– Да, мне тоже его жаль. Может, у него что-нибудь случилось?
– Может быть. Но он так неразговорчив.
– Знаешь что… Забудь о нем. Забудь обо всем. Ведь мы вместе.
– Да, ты права.
Анна попыталась его обнять, но вдруг Чигорин ее остановил.
– Ты должна уйти от Бостанжогло, – твердо сказал он.
На лице Анны отобразилась душевная боль, щеки ее словно бы осунулись, скулы обозначились четче.
– Я уйду. Обязательно уйду. Но не сейчас. Сейчас я… не могу.
Чигорин выслушал признание Анны молча, хмуро глядя на ее бледное, взволнованное лицо.
– Значит, Бостанжогло удерживает тебя силой? – спросил он после того, как Анна закончила говорить.
– Не в этом дело, – тихо ответила Анна.
– Тогда в чем?
– Ни в чем. Просто ты должен немного потерпеть.
– Я решу эту проблему, – сказал Чигорин твердым голосом. – Останься сегодня у меня.
Анна покачала головой:
– Нет, не могу. Я должна вернуться. Но я приду к тебе снова.
– Когда?
– Как только появится возможность. Но… ты никому не должен рассказывать о нашей связи. Если Бостанжогло узнает, он натравит на нас своих людей. Он страшный человек, Миша, и у него в друзьях настоящие чудовища. Я знаю это наверняка.
Чигорин презрительно улыбнулся.
– Милая, неужели ты думаешь, что я боюсь его? Или этих его людишек? Да я один справлюсь с десятком Бостанжогло!
– Если бы речь шла о честной драке, я бы ни секунды в тебе не сомневалась. Но такие, как Бостанжогло, действуют исподтишка. Чужими руками.
– Да, но я…
Анна положила пальчик ему на губы.
– У нас еще есть немного времени, – сказала она глубоким, хрипловатым голосом. – Давай не будем тратить его на разговоры. Иди ко мне!
Шахматист сжал девушку в объятиях.
Всем хорош русский город Санкт-Петербург, но уж больно жесток да холоден. Вьюга не утихала уже второй день, завывая в оконных щелях и бросая в темные стекла пригоршни колючего снега.
Чигорин сидел у себя, чаевничал. Он ел маковые баранки и не чувствовал их вкуса. Пил крепкий, сладкий чай, а казалось – воду. Все его мысли были о ней, о той девушке, которую он так внезапно и так крепко полюбил. За плечами у Михаила Ивановича была целая жизнь – трудная, полная лишений, страстей, обид, яростных сражений, упорной работы и тяжелых побед. Был неудачный брак и еще несколько влюбленностей, которые закончились ничем. Чигорин считал себя «тертым калачом» и имел для этого все основания. Но сейчас он вновь чувствовал себя двадцатилетним мальчишкой. И эта перемена произошла с ним буквально за три дня. Как же такое могло приключиться?
