- И ты отстал. - Человек Понтиака понимающе кивнул головой. - А говоришь, плохой боец. Сам-то дотронуться до него боишься. Ладно, чего долго базарить. Весь дом перебудим, а народ здесь, сам знаешь, нервный. Не хватало еще с ментовкой разбираться. Берем его - и вперед! Ключ от квартиры есть?
Самойлов недовольно фыркнул в ответ на предположение, что у него может не быть ключа от квартиры, в которой живет его содержанка, обошел машину спереди и рывком распахнул дверцу.
Кряхтя и отпуская крепкие словечки, они вдвоем выволокли тяжеленного Филатова из машины. Костлявый тип в широкополой шляпе захлопнул дверцу, небрежно поддав ее коленом.
- Поаккуратнее, - недовольно проворчал Самойлов.
Костлявый промолчал, полностью сосредоточившись на том, чтобы удерживать в вертикальном положении бесчувственное тело завербованного Самойловым бойца. Голова Филатова безжизненно болталась из стороны в сторону, ноги волочились по асфальту, как два набитых песком мешка. С огромным трудом преодолев несчастные пять метров, они остановились перед парадной дверью, и задыхающийся Самойлов дрожащим от напряжения пальцем настучал код на панели домофона, дважды перепутав при этом цифры.
Наконец дверь распахнулась, и они втащили Филатова в подъезд, разбудив своим пыхтением и громким шарканьем гулкое эхо, которое шарахалось из стороны в сторону, отскакивая от стен и по спирали поднимаясь вверх по лестничной клетке.
Кабина лифта к их немалому облегчению оказалась на первом этаже. Они затолкали Филатова в лифт, с огромным трудом пресекая его поползновения разлечься на полу, и костлявый, шляпа которого нелепо сбилась на одну сторону, локтем нажал на кнопку четвертого этажа.
- Черт, - сказал он, - ну и работенка. Зато Понтиак будет доволен. Если удастся подписать этого быка на дело, у нашего Понтюши одной головной болью станет меньше. А нам это с тобой, господин литератор, зачтется.
- Зачтется, зачтется, - пропыхтел Самойлов. - Только я не пойму, что это ты ко мне в напарники лезешь? Тоже мне, коллега выискался! Я с такими, как ты, сроду на одной доске не стоял, заруби это на своем длинном носу!
- Сроду, может, и не стоял, зато теперь стоишь, - резонно заметил костлявый. - Да ты не пыжься так, а то ненароком в штаны навалишь. Знаешь, как один такой сам себя обманул? Не знаешь? Так я тебе скажу. Хотел человек воздух посильнее испортить, да не рассчитал маленько и обгадился при всем честном народе. Так что успокойся, Вальтер Скотт. Ты мне нужен ровно столько же, сколько я тебе. Я таких, как ты, в детстве по стенкам размазывал. Эх, вернуть бы те времена!
- Размечтался, - проворчал Самойлов.
- Вот то-то и оно. Работа есть работа, а кто кому нравится - дело десятое. Мне с тобой, в конце концов, детей не крестить.
- Боже упаси! - сказал Самойлов.
Кабина наконец остановилась на четвертом этаже, и процессия, со стороны напоминавшая скульптурную композицию какого-нибудь заядлого баталиста, шаркая, спотыкаясь, изрыгая невнятную брань и истекая трудовым потом, добралась до отделанных красным деревом стальных дверей одной из двух выходивших на площадку квартир. Самойлов принялся шарить по карманам в поисках ключа. Костлявый некоторое время боролся с удвоившейся тяжестью, но вскоре понял, что его потуги приведут лишь к тому, что вместо одного упадут двое, и выпустил свою ношу. Филатов рухнул на выложенный каменными плитками пол, как тонна кирпичей, пробормотал что-то невнятное и затих, широко раскинув руки и ноги.
Замок со щелчком открылся. Самойлов распахнул дверь, и словно в ответ на это в прихожей вспыхнул свет.
- Что происходит? - поинтересовался недовольный женский голос.
Костлявый ухмыльнулся: обладательницу голоса можно было понять. Не каждая женщина стерпит, когда муж является домой под утро с двумя дружками, один из которых похож на жертву зверского убийства, хотя всего-навсего немного не рассчитал свои силы в процессе "культурного отдыха". Но когда подобные номера выкидывает лысый брюхатый любовник, это может довести до белого каления даже ангела.
Насколько было известно костлявому, содержанка писателя Самойлова ангелом не была.
- Подожди здесь, - через плечо бросил ему Самойлов и исчез в квартире.
Дверь за ним закрылась. Костлявый несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, чтобы восстановить дыхание, привалился плечом к стене и неторопливо закурил, с интересом разглядывая распростертое на плиточном полу бесчувственное тело.
- Лежишь? - спросил он с непонятной интонацией. - Ну, лежи, лежи, если тебе так удобнее. Козел ты, конечно, Инкассатор. Мог бы хоть немного ногами пошевелить, а не висеть, как стариковская мошонка между ног. Да что с тебя возьмешь?
Лежавший на полу человек ничего не ответил, продолжая дышать глубоко и размеренно, как мощный насос. Через пару минут замок снова щелкнул, дверь беззвучно приоткрылась, и вышедший из нее Самойлов помог костлявому волоком втащить Филатова в квартиру. Они проволокли его по длинному коридору, где его старая куртка легко скользила по гладкому паркету, втащили, сминая толстый персидский ковер, в гостиную и с дружным стоном немыслимого облегчения взвалили на диван.
- Сук-кин кот, - вытирая влажный лоб, выдохнул Самойлов. - Тяжеленный, зараза! Останешься с ним до моего прихода. Говори что хочешь, но сделай так, чтобы он меня дождался. Только драться с ним не вздумай, все мне тут переломаете. Если до этого дойдет, пусть лучше уходит к чертям собачьим.
- Этого ты мог бы и не говорить, - заметил костлявый, с удобством располагаясь в глубоком кресле.
- Она, - Самойлов кивнул в сторону спальни, - вам мешать не будет. Тут я все уладил. Но чтобы ты ее пальцем не тронул! Сам не трогай и ему не позволяй.
Тонкие бескровные губы костлявого медленно раздвинулись в издевательской улыбке. Он снял свою шляпу, аккуратно положил ее на краешек вычурного резного комода и после этого сказал, пародируя Самойлова:
- Боже упаси!
***
Когда костлявый, заперев за Самойловым дверь и сняв в прихожей свой тяжелый кожаный плащ, вернулся в гостиную, Филатов уже сидел на диване, положив ногу на ногу и скрестив руки на груди. Вид у него был слегка усталый, но совершенно трезвый, а взгляд, которым он встретил костлявого, не предвещал ничего хорошего. Встретившись глазами с Инкассатором, костлявый невольно содрогнулся от неприятных воспоминаний. Он чувствовал себя неуютно, несмотря на полный джентльменский набор, разместившийся в его карманах и за поясом брюк: пистолет "ТТ", пружинный нож оригинальной зековской выделки с острым, как бритва, лезвием и тяжелый хромированный кастет американского производства с отверстиями для пальцев и со страшными треугольными шипами на рабочей стороне, Все это было хорошо и даже расчудесно, но не могло служить гарантией безопасности, когда дело касалось Инкассатора.
Стараясь ничем не выдать себя, странный знакомый Самойлова жестом призвал Юрия к молчанию и плотно прикрыл дверь, ведущую в прихожую. После этого он занял полюбившееся ему место в глубоком кожаном кресле, закурил и дружелюбно предложил:
- Поговорим? Не знаю, как ты, а лично я рад видеть знакомое лицо.
- А вот я по твоей харе совсем не соскучился, майор, - непримиримо сказал Филатов. - И как у тебя наглости хватило после всего, что было, снова показаться мне на глаза?
Тот, кого Юрий назвал майором, брезгливо поморщился.
- Давай без мелодрамы, - попросил он. - Я знаю, бывают люди, которых хлебом не корми, только дай попереживать по поводу чьей-нибудь загубленной любви, но для меня от всего этого за версту разит дешевкой и враньем.
- Стоп, майор, - перебил его Юрий. - Если ты хочешь, чтобы у нас состоялся хоть какой-то разговор, давай договоримся о терминах.
- Разберемся по понятиям, - устало перевел майор.
- Вот именно. Я не собираюсь говорить с тобой о любви, дружбе, вере в людей и прочих вещах, о которых взрослые люди в наше время вспоминают только тогда, когда их детишки садятся на иглу. Я говорю о заложнице, которую ты спокойно оставил в руках у Графа и которую позволил застрелить уже после того, как я ее оттуда вытащил. Я, черт бы тебя побрал, говорю о четырех с половиной миллионах баксов, за которые полегло столько народу и которые все равно уплыли в руки бандитов, потому что счет, видите ли, был номерной.
- А я тебе еще тогда говорил, - перебил его майор, - отдай нам Графа и деньги и можешь быть свободен. Нам! А ты вместо этого покрошил Графа вместе с охраной в капусту, а деньги, как последний идиот, торжественно отнес в банк, откуда их мог забрать только тот, кто знал номер счета. А все почему? Все потому, что кто-то, видите ли, не хотел пятнать себя сотрудничеством с милицией.
- Ничего подобного, - возразил Юрий. - Потому, что милиция привыкла загребать жар чужими руками и приезжать на место перестрелки как раз тогда, когда трупы уже остыли, а все живые расползлись кто куда.
