– Какие могут быть условия?! – зловещим голосом прошипел в трубку Варламов. – Ты забываешься, капитан! Ты вообще понимаешь, что происходит?
– Это вы не понимаете, – спокойно заметил Парфенов. – Дочку вашу накрыли с кучей отравы. В ее доме практически притон, где собирается всякая шваль. Все это продолжается месяцами. А вы закрываете на это глаза. Хорошенькая вырисовывается картина! Вы, конечно, персона, спору нет, и с генералом на ты, но ведь враги у вас тоже имеются, не так ли?
– Это шантаж, что ли? – на удивление спокойно поинтересовался Варламов. – Некрасиво, капитан! Погоны носишь. Офицер! И такой мерзостью занимаешься!
– У нас есть офицеры, которые ради вас и не такой мерзостью занимаются, – парировал Парфенов. – Тоже, между прочим, до сих пор в погонах.
– Не понял, – насторожился Варламов. – Это ты о чем, капитан? Тебе моей дочери мало? Ты и меня приплел?
– А ваша дочь меня не сильно интересует. Я ее взял по одной простой причине – порадовать ваших врагов. Кроме вас, еще есть люди, которые на ты с генералом, да и с прокурором тоже. И в прессе у них свои люди есть. Не выполните мое условие, все всколыхнется. Не спорю, усидеть вы усидите, но надолго ли? Позиции-то уже будут не те…
– О каком условии ты все толкуешь? – зло спросил Варламов. – Денег хочешь? Повышения? Должность хорошую? В чем ты меня-то можешь обвинить?
– С вашего благословления невинного человека сунули за решетку. Сфабриковали обвинение, наши подонки в погонах подбросили ему наркотики, шьют дело. С этим надо кончать. Звоните генералу, в следственный комитет, куда угодно – Веденеева нужно выпускать немедленно. В противном случае я запускаю свою машину. Дело на Веденеева шито белыми нитками. Нажать на фигурантов – оно посыплется, как карточный домик. Учтите, в Москве у меня остался тесть – крупная шишка в следственном комитете. Он хоть и бывший, но отношения у нас с ним дружеские. Я к нему за помощью не обращался ни разу. А теперь обращусь. Не боитесь, что ваше дело против Веденеева развалят официальным порядком? Тогда точно полетят головы.
– Не много на себя берешь, капитан? – спросил Варламов. – Какой-то Веденеев… Я тут при чем?
– Я тут прозондировал почву, – сообщил Парфенов. – Вы настоящий владелец фармацевтической фирмы. Чем-то вам помешали исследования Веденеева. Вы его решили купить. Он не поддался. Тогда вы решили его запугать. Ну как же – кто это смеет против вас идти! В азарт вошли. Думали, ничем не рискуете. А тут я. Ну и ваши враги, естественно. Так будете выполнять условие?
– Глупость какая! – в сердцах сказал Варламов. – Даже если бы я захотел… Как я могу отменять решения силовых служб? Ведется следствие, работают профессионалы. Я не могу. Да и к фармацевтической фирме я не имею отношения. Ты, капитан, просто не в курсе. Повелся на бабьи сплетни…
– Ясно, – сказал Парфенов. – Действительно, все же официально… при чем тут вы? Значит, и с вашей дочуркой разберется следствие. Прощайте.
Он отключил телефон и стал ждать. Мэр перезвонил ровно через пятнадцать секунд.
– Послушай, капитан, мне сейчас реально некогда. Городские проблемы, сам понимаешь. Вопросы, которые никак нельзя отложить. Давай встретимся, скажем, через час-полтора. Можешь подъезжать прямо ко мне. Я распоряжусь, чтобы тебя беспрепятственно пропустили. Даю честное слово мэра, что мы решим нашу проблему по-мужски, без свидетелей и советчиков.
– Нет, господин мэр. Такой вариант не пройдет, и вопрос, который я вам предлагаю, куда более неотложный, чем любая городская проблема. Не хотите его решать, я запускаю машину, которая очень громко шумит, господин мэр. Сделать-то вам нужно всего ничего – освободить невинного человека. Ради вас все это затеяли, по вашей просьбе. Вот теперь по вашей же просьбе пусть отыграют назад. Я знаю – это в ваших возможностях. Вот только времени у вас практически не остается, учитывайте это.
– Хорошо, – покорно сказал Варламов. – Ничего не предпринимайте и будьте на связи. Если вы считаете, что тот человек ни в чем не виноват, судебная машина конечно же исправит свою ошибку, безо всяких сомнений. Вы не должны волноваться.
– А я и не волнуюсь. Я уже черту перешагнул, как вы понимаете. Волноваться нужно вам.
– Я вас понял. Еще раз прошу воздержаться от необдуманных действий. Я уже звоню генералу. Думаю, вопрос займет какое-то время, но вы потерпите. Я сделаю все, что возможно, – он отключил связь.
Парфенов задумчиво уставился в окно, вертя в руках дорогой телефон мэрской дочери. Потом вернулся в комнату, где хозяйка этого телефона сидела в наручниках, злая на весь свет. Вообще в комнате царила атмосфера напряженного ожидания, как в коридоре больницы возле двери, за которой проходит важная операция. При появлении Парфенова все головы повернулись в его сторону. Капитан обратил внимание на то, какой усталый вид у Дронова. Участие в «операции» давалось ему нелегко. Неважно выглядел Тарантино, но уже совсем по другой причине. Парфенов сознавал, что поступает не по-христиански, но страдания ненавистного соседа приносили ему глубокое удовлетворение. Лучше всех смотрелась Дудникова, она все время порывалась сделать что-нибудь полезное. Ей хотелось снять наручники с хозяйки, перевязать раненого, позвонить мэру, принести всем попить и прочее. Она уже допекла Дронова, и он пожаловался Парфенову.
– Уважаемая и не очень публика! – веско сказал капитан. – Мы с вами вступили в решающую фазу происходящего действа. Сейчас всем нам будет очень жарко. Прошу не дергаться и выполнять приказы. Тогда все останутся живы и даже в определенной степени здоровы. Тех, кто будет поднимать волну, буду угомонять лично, не стесняясь в средствах. Вас, Дудникова, это тоже касается! Дронов, выйдем-ка на минутку!
Они вышли в коридор, оставив дверь открытой, чтобы наблюдать за тем, что происходит в комнате, и Парфенов вполголоса распорядился:
– Давай, вызывай, кого договаривались!
– А что, мэра укалякать не вышло? – хмуро спросил Михаил.
– Вышло – не вышло, шум все равно подымем! – заявил Парфенов. – В одиночку такого прохиндея не переиграть. Я, во всяком случае, таких иллюзий не питаю. Пусть хлебнет лиха сполна. Звони и сам сматывайся. Я не хочу, чтобы ты принимал участие в моей авантюре. Хватит с тебя. И в случае чего – вали все на меня. А ты, мол, в душе всегда был против, просто субординацию нарушать не хотел. Они это любят – субординацию…
– Ладно, – просто сказал Дронов. – Удачи.
Он повернулся и, набирая на ходу номер телефона, пошел прочь.
Дронов никуда не собирался уезжать. В его понимании такой поступок был бы большой глупостью, потому что противоречил даже народной пословице: «Взялся за гуж, не говори, что не дюж». Мотивы, которыми руководствовался Парфенов, отправляя его подальше, понятны, но тоже продиктованы, скорее, не логикой, а эмоциями. Спорить с ним Дронов не стал по одной причине – он понимал, что уходит драгоценное время и нужно заняться другими неотложными делами.
Спустившись на первый этаж, он в тишине и одиночестве позвонил полковнику Рагулину и сообщил, что факт передачи наркотиков состоялся, улики налицо, торговец и покупатель тоже, и единственные, кого недостает, – это сотрудников службы по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Рагулин на иронию в словах Дронова не отреагировал и сухо ответил, что группа выезжает немедленно.
– Только никаких лишних телодвижений! – предупредил он Михаила. – Мы все сделаем, как надо. Ваше дело – зафиксировать то, что произошло, и не допустить до нашего приезда вмешательства кого бы ни было в сложившуюся ситуацию.
– Так зафиксируем, – не стал спорить Дронов. – Тем и занимаемся. Только уж вы побыстрее, а то, сами понимаете, территория здесь спорная…
Рагулин ничего больше говорить не стал – отключил связь, и Михаил сразу же позвонил Валежникову. Журналист, в отличие от Рагулина, был переполнен эмоциями.
– Лечу! Только ничего там не трогайте! До моего приезда сохраняйте статус-кво, умоляю! Все окупится сторицей, увидите! У меня для вас сюрприз. Только дайте мне немного времени!
Дронову трудно было вообразить, какой еще сюрприз может преподнести ему жизнь, но энтузиазм, звучащий в голосе Валежникова, вселил в него надежду. Он устроился возле окна, из которого хорошо был виден двор, и стал ждать. Наверху было тихо, что представлялось странным, учитывая непростой характер собравшихся там людей. Но, видимо, Парфенов сумел найти аргументы, с которыми были вынуждены согласиться все.
Не зная, чем заняться, и гоня прочь мрачные мысли, Дронов принялся гадать, какая из задействованных служб приедет первой и что за сюрприз приготовил им бодрый Валежников. В голову лезла всякая чепуха, иной раз вообще ни с чем не сообразная, но до того, что случилось дальше на самом деле, не дошла даже фантазия Дронова. Шума мотора он не услышал – окна в доме не пропускали снаружи ни малейшего звука. Михаил успел заметить мелькнувший за забором силуэт машины, насторожился и шагнул к дверям, а машина уже въехала во двор и тормознула перед крыльцом. Это была полицейская тачка, которая показалась Дронову подозрительно знакомой. Но через секунду никаких сомнений не оставалось, потому что из машины выскочили в полицейской форме Данилов и Торопыгин, а с ними еще один в «гражданке». Этого высокого широкоплечего брюнета Парфенов ему однажды показывал. Его фамилия была Васильчиков, он работал в фармацевтической фирме и во всей этой заварухе играл не последнюю роль. Все трое, спеша, как на пожар, устремились к крыльцу. Дронов обратил внимание, что на бегу они задирают головы вверх, как бы опасаясь обстрела, а Данилов с Торопыгиным еще и расстегивают на боку кобуру. Вот это был сюрприз из сюрпризов!
