над разогретым песком милосердно скрывали подробности, но догадаться, что именно происходит, было несложно.
– Пушкари, – пожал плечами архангелогородец. – Скажи спасибо, что не под себя ходит.
Возразить на это было нечего и незачем, так что Антон вновь откинулся на каремат и уткнулся в телефон. Пока есть возможность наслаждаться бездельем и относительным комфортом (тень под «Уралом» оказалась в этом плане на удивление кстати), надо наслаждаться. Тем более, после вчерашнего до сих пор всё тело ломит.
Вчера духи, поначалу явно застигнутые врасплох сменой основного направления наступления чвкашников, наконец-то опомнились, попытавшись организовать серьёзную контратаку и отбить обратно заводы. Даже использовали какое-то орудие для контрбатарейной борьбы – прилёты наблюдались в трёхстах метрах от их батареи, а Д-тридцатым вообще пришлось экстренно сворачиваться и менять позицию.
Разумеется, в итоге у «чёрных» ничего не вышло. «Артиллерия – это им не в тапки ссать!» самодовольно заметил комбат. Работавшее из сельской застройки и камышовых зарослей у Евфрата орудие в итоге подавили, а потом рассеяли и наступавших духов. Те оставили в пыли под сотню трупов и откатились обратно к речке, вызвав у всех прилив энтузиазма – раньше такое количество убитых даишей единоразово нигде не наблюдалось. Одиннадцать двухсотых у пехоты на воодушевление повлияли слабо.
Покосился, скособочился осевший,Проволокой прикрученный забор,На фотообоях вид нездешнийСолнцем залитых чьих-то снежных гор.Старый кот по имени ВасилийБолен, но ведь жив ещё пока.И плывут по небу над РоссиейА то ли тучи, то ли облака…
– Может чего другое поставим? – пробурчал Солза. – Задрало уже.
– Поставь. – пожал плечами Шарьин. – Мне вылезать лень.
Наводчик второго расчёта вздохнул, повертел головой, высматривая поблизости хоть кого-то на ногах, но вокруг было пусто – весь личный состав батареи попрятался от беспощадного солнца кто-куда, в основном под машины.
– Ну и хрен с ним! – сделал вывод северянин и закрыл глаза. – Наёмник спит – боевые начисляются.
Антон совсем было собрался последовать его примеру, но тут телефон звякнул. Сообщение.
Здорово! Ну вообще можно. А нах тебе эти монеты?
Наконец-то проснулся, моджахед хренов. Он уже всерьёз начал опасаться, что товарища где-нибудь задвухсотило. Судя по тому, как жмут Халифат со всех сторон в последнее время, у них там это должно быть распространённым диагнозом.
Есть нумизмат в Нерезиновой, готов скупать за нормальные $. Или ты там навечно решил осесть? :)
Не то чтоб Антон всерьёз так думал, но подчеркнуть смехотворность идеи стоило. А то кто его знает…
Не, не решил. Бабло собираю помаленьку. Почём принимает? Я в доле или как?
Интеллигент удовлетворённо кивнул – ну вот, пошёл деловой разговор.
Зависит от полноты коллекции. Он сетами берёт – возможны три варианта.
Пушкарь, закончивший своё грязное дело и даже закопавший его плоды, величаво прошествовал обратно, но Антон не обратил на него ни малейшего внимания – пальцы порхали по экрану, передавая информацию на десяток километров восточнее.
Собирала в огороде матьКрасную смородину,Снова сын уехал воевать,Умирать за Родину… * * *
– Что делаешь, брат?
Марат с неудовольствием поднял глаза от телефона. Молодой и голенастый, похожий на щенка Рамзан, только вчера назначенный командиром третьего взвода, улыбался открыто и бесхитростно.
– В «Тетрис» играю. Что такое?
Юный амирчик смущённо переминался с ноги на ногу, вроде как переживая, что отвлёк ветерана от отдыха, но ни малейшего доверия у Валеева это не вызвало – чечен он есть чечен. Каждому можно штамп на лоб ставить «Не доверять, спиной не поворачиваться».
– Амир зовёт – новую амалию делать будем!
Восторг в глазах молодого чеченца вызвал у Марата невольную усмешку:
– Сейчас иду.
Амалию он делать будет, ага. Молоко на губах не обсохло ещё, в серьёзных переделках практически не бывал, а уже взвод дали, пусть и с нормальное отделение размером. Лучше бы того же Равиля поставили – он хоть звёзд с неба и не хватает, но, по крайней мере, третий месяц воюет и всё ещё жив – это уже о многом говорит. Арабский, опять же, более-менее знает, что несомненный плюс. И пулемётчик хороший. Зато есть минус, все эти плюсы перешивающий (в глазах нового ротного) – он не чеченец.
– Артур!
– Ммм? – с задержкой в пару секунд, из окна занятого их взводом дома высунулась заспанная горбоносая физиономия.
– Хорош дрыхнуть. Я к ротному на совещание. Ты за старшего. Молодых погоняй – пусть работу в помещении поотрабатывают, а потом смену направлений лёжа.
– Саюнжазу! 158 – повеселел Артур. Гонять молодых он любил. Не чтобы поглумиться (иначе Валеев бы ему это не доверил), а просто нравилось чувствовать себя опытным, умудрённым бойцом. Вполне простительная слабость.
Марат выключил телефон, убрал его в разгрузку и побрёл к двухэтажному дому 159 через дорогу, наискосок от мечети.
По дороге, чуть не задавив его, промчался маленький китайский грузовичок, из кузова которого выпирала во все стороны огромная куча барахла. Сверху кучу придавливала замотанная в чёрное женщина и выводок разновозрастных детей. Большая часть местных жителей поддерживала власть халифа Аль-Багдади вполне искренне, и ничего хорошего от наступающих асадитов они не ждали – оставалось эвакуироваться, чем мирняк, в массе своей, и занимался. Правда, учитывая, что с севера приближаются курды, отступать местным оставалось разве что вдоль реки на восток, к границе.
Марат вздохнул. При всём его изначально негативном отношении к аборигенам, он всё-таки уже довольно долго воевал на их стороне, и, даже против собственного желания, потихоньку начинал видеть в них людей. Как бы чужды нормальному человеку не были их порядки, они хотят жить именно так, на что имеют право. В конце концов, это не они на чужую землю пришли, а их пытаются лишить своей. Не без успеха, что печально – а ведь он, вроде как, подписался их защищать. Но, если быть реалистом, перспективы у них как у того Шарика из анекдота. То, что врага не сдержать, ему лично было совершенно понятно. Нет, упёртые ребята тут есть, конечно, лихие и отчаянные тоже, так что свои Балатон и Арденны 160 они ещё противнику непременно устроят. Толку от этого, правда…
Новый амир «русского» джамаата, Султан, никаких особых примет кроме звучного имени (и аналогичного позывного) не имел: крепкий мужик среднего роста, борода с едва заметной рыжиной, сломанные в молодости уши – в общем, по внешности и повадкам типичный «борцуха», заматеревший и малость поднявшийся. До внезапного повышения воевал в разведвзводе, командовал там группой из нескольких бойцов. По слухам, когда-то был Астрахани то ли участковым, то ли гаишником.
Почему так и оставшийся комбатом Эшреф назначил ротным именно его, для Марата было загадкой. Впрочем, чёрт его знает, как оно там устроено – возможно, комбат сам ротных и не назначает, а только подаёт предложения наверх. Или ему просто спускают указивку – тоже вполне себе вариант. Чеченцев в Халифате 161 полно, друг за дружку они держатся и стараются везде продвигать. По слухам, основной причиной падения Манбиджа 162 ещё летом шестнадцатого года стало восстание горожан, которых гордые нохчи достали до такой степени, что те предпочли курдскую оккупацию.
Валеев пришёл последним – под навесом во дворе уже расположился сам ротный, его зам Муса (как легко догадаться, тоже из пластилиновой страны) 163 и четверо взводных – нижнетагилец Батыр (вполне адекватный, прибывший одновременно с их изначальной «линаровской» пятёркой башкир, с которым Марат поддерживал приятельские отношения); громадный, похожий на тролля из «Властелина Колец» ингуш Макшарип (тоже из старичков, с ним отношения были весьма прохладными ещё с той достопамятной стычки в Турции); ну и «чеченская партия» – наглый, резкий Бекмирза и молодой, только вчера назначенный вместо ставшего шахидом Ахмада (тоже, что характерно, чеченца) Рамзан.
– Пришёл. – констатировал факт Султан.
Валеев, не желая обострять без необходимости, молча кивнул и сел за пластиковый, словно в кафе, стол. Отношения с новым командованием как-то сразу пошли не с той ноги, и вряд ли уже выправятся. Непопулярен он среди местной чеченской диаспоры, что уж тут поделаешь.
Амир, не дождавшись ответа, скривился, но развивать тему не стал и перешёл к более насущным делам:
– Кафиры уже спустились с холмов вниз. – речь шла о гряде и обрыве, отделяющих пустыню от речной долины. – Их арта на холмах стоит. Но арту спецназ охраняет, туда мы не пройдём. На заводах сейчас штаб
