Вернулся доктор Нотт со стаканом воды.
— Что это вы сидите на полу?
Роберт встал.
— Мне показалось, здесь удобнее всего разложить газеты.
— Да-а-а, — покачал головой доктор, — вот что значит старый дом. Если вдуматься, все очень неудобно.
Роберт улыбнулся и взял стакан с водой и таблетку, на этот раз белую.
— Пожалуй, приму.
— Прекрасно. Около трех мне нужно уйти. Если проголодаетесь, в холодильнике сыр и всякая всячина. А вечером мы поедим как следует, — он повернулся к дверям.
— А вы не хотите посмотреть газеты?
— Да, посмотрю. Вы уже прочли?
Роберт подобрал газеты.
— Да.
Он вручил их доктору. На минуту Роберт встретился с его взглядом, добрым и улыбчивым, но маленький рот доктора, казалось, противоречил выражению глаз. Губы были напряженно сжаты. «Отчего бы это? — подумал Роберт. — Он сомневается ю мне? Подозревает? Или все еще горюет по жене? А может, это мне всюду чудится подозрительность?»
Роберт надел пижаму и заснул.
Когда он проснулся, солнце, казалось, светило прямо в комнату. Оно садилось. Часы Роберта показывали без четверти семь. Он пошел в ванную, умылся, почистил зубы и оделся. Проходя через холл, он услышал, как внизу, в кухне, кто-то позвякивает ложкой о миску. Роберт не мог себе представить доктора, занятого стряпней, хотя утром тот отлично приготовил яичницу. Роберт опять пощупал руку, нажал рану. Боли почти не чувствовалось. Ощутив прилив энергии и бодрости, он бегом спустился вниз по лестнице, держа руку над перилами. И на мгновение вспомнил, как вот так же сбегал вниз по лестнице в доме Никки.
Доктор в переднике готовил ужин.
— Хотите водки? — спросил он. — Вы любите водку со льдом? Вот бутылка, — кивком головы он указал на стойку рядом с холодильником.
— Не прочь! Налить вам, сэр?
Роберт налил водки и поинтересовался, не может ли он помочь Он заметил, что в столовой уже накрыт стол на двоих. Доктор сказал, что помогать нечего, ужин у них будет самый простой; холодная индюшка с клюквенным соусом из магазина и макароны с сыром из холодильника.
Когда они сели за стол, доктор предложил Роберту сухого хереса. Он сказал, что они с женой были большими любителями шерри — шерри и чая. В кухне у него хранится шестнадцать сортов китайского чая.
— Не могу сказать, какое удовольствие вы доставляете мне своим обществом, — нарушил доктор паузу, воцарившуюся за едой.
Он уже расспросил Роберта о его работе, и Роберт рассказал даже про книгу о насекомых, которую он иллюстрировал для профессора Гумболовски. Ему пришлось сделать шесть или семь лишних рисунков, но в марте он и их закончил.
— Знаете, вы мой первый гость после того, как умерла жена, — сказал доктор. — Меня все приглашают, но, видите ли, мне неловко, я понимаю, как они ради меня стараются. Это может показаться странным, но я с удовольствием созвал бы всех своих старых друзей, устроил бы настоящий праздничный обед, но ведь они решат, что я сошел с ума — затевать пиры, когда я только что потерял жену. Вот я и не зову к себе никого. Кроме вас, — он улыбнулся счастливой улыбкой, отпил шерри, закурил маленькую сигару. — А с вами мы незнакомы. Чудеса!
«После развода я испытывал почти то же самое», — подумал Роберт. Он не знал, что ответить доктору, но тот и не ждал ответа.
«Кроме вас», — повторил про себя Роберт. Кроме человека, которого чураются и жаждут выжить из города соседи, человека, на чьей совести самоубийство, человека, подозреваемого в том, что он утопил другого, а теперь отрицает это. Интересно, что думает доктор на самом деле, что думает о нем? А может быть, он так погружен в свое горе, что ему все безразлично? Может быть, Роберт для него просто отвлечение, что-то вроде телевизионной программы, которую доктор включил, чтобы перестать думать о своей потере? Роберт понимал, что он так никогда и не получит ответов на все эти вопросы: ни сегодня, ни завтра, ни даже в субботу или в воскресенье, когда уже будет ясно, чей труп найден. Он чувствовал, что доктор никого не будет осуждать, не будет высказывать свое мнение. Хотя он несомненно такое мнение имеет и вообще интересуется всей этой путаной историей, в которую попал Роберт. По крайней мера интересуется настолько, что захотел прочесть газеты.
— Вы играете в шахматы?
Роберт смущенно поерзал на стуле.
— Играю, но плохо.
Они поднялись в комнату Роберта. В ней стоял специальный шахматный столик, инкрустированный слоновой костью и тиковым деревом. Роберт еще раньше заметил этот стол, а сейчас подумал, не потому ли доктор отвел ему эту комнату для гостей, что она на втором этаже и в задней части дома? За окнами уже стемнело. Уходя наверх, они потушили свет внизу. Доктор принес на подносе кофейные чашки и кофейник. Роберт знал правила игры и даже в свое время читал кое-какие книги о шахматах, но вся беда заключалась в том, что ему нисколько не хотелось выиграть. Однако он старался изо всех сил чтобы не огорчать доктора. Доктор усмехался, бормотал что-то себе под нос, раздумывая над ходами. Самым добродушным образом он стремился как можно скорее объявить Роберту мат. За двадцать минут они сыграли две партии, и обе Роберт проиграл. В третий раз Роберт постарался сосредоточиться как следует, и партия длилась почти час. Но кончилась тем же результатом. Доктор, похохатывая, откинулся в кресле, и Роберт тоже рассмеялся.
— Хотелось бы сказать, что я не в форме, но я никогда в ней не был, — признался Роберт.
Вдали заскрипели тормоза. Единственный звук, нарушивший тишину. Роберт слышал даже, как на первом этаже ровно тикают часы.
— Двадцать минут одиннадцатого! Как насчет рюмочки бренди? — спросил доктор.
— Нет, бренди не могу. Я…
— О, понимаю. Тогда еще немного шерри. Оно, действительно, чудесное, — доктор встал. — Нет, нет, не спускайтесь Я мигом вернусь.
Он скрылся за дверью.
Роберт отошел к кровати и остановился, прислушиваясь От напряжения у него заболела раненая рука, и он заставил себя расслабиться. Стояла полнейшая тишина. Снизу до Роберта донеслось хлопанье дверцами, скрип; видно, доктор доставал ликер. Роберт не сводил глаз с полураскрытой двери, он ждал, когда шаги доктора зазвучат по ступенькам.
И тут прогремел выстрел, зазвенели осколки стекла.
Роберт бросился вниз.
Доктор лежал в нескольких шагах от лестницы, в распахнутых дверях между гостиной и холлом. Глаза у него были открыты. Голова склонилась к косяку двери.
— Доктор Нотт! — Роберт слегка потряс доктора за плечо, глядя на его полуоткрытый рот, ожидая, что сейчас губы зашевелятся и доктор заговорит. Раны видно не было.
Роберт выпрямился, заглянул в освещенную гостиную, увидел, что окно не плотно закрыто: в окне-фонаре в углу комнаты между подоконником и рамой виднелась щель в пять или шесть дюймов. В углу у выступающего окна было темно и тихо. Пустая лужайка в свете уличного фонаря казалась бледно-зеленой, ее пересекали черные тени от деревьев и кустов. Стараясь не дышать, он прислушался, не движется ли кто-нибудь слева или справа по улице.
Вдруг в соседнем доме распахнулось окно.
— Что случилось? — выкрикнул женский голос — Доктор Нотт?
Роберт вернулся в дом и подошел к доктору. Тот не шевелился Роберт посадил его, и голова доктора упала на грудь Тогда Роберт увидел, что на затылке краснеет глубокая рана из нее по жидким волосам на белый воротник сбегает кровь. «Вот куда попала пуля», — подумал Роберт, но рана была похожа просто на царапину. Может быть, доктор потерял сознание, ударившись головой о косяк? Роберт попытался приподнять его, но, заметив, что у доктора остекленели глаза остановился и нагнулся послушать сердце. Оно билось Роберт с трудом подтащил доктора к дивану, побежал в кухню, нащупал выключатель, зажег свет и намочил холодной водой несколько бумажных полотенец. Вернулся к доктору и обтер полотенцем кровь с затылка. А другими — чистыми — вытер доктору лоб и лицо. Но глаза доктора по-прежнему оставались открытыми, рот тоже открыт, из него вытекло немного слюны. Роберт кинулся наверх, в ванную, открыл аптечку, где на трех или четырех стеклянных полках громоздились пузырьки с лекарствами. В поисках нужного Роберт уронил несколько бутылочек в умывальник, они, правда, не разбились; наконец он нашел та что искал, — нашатырный спирт. Роберт дважды перечитал надпись на наклейке: «Дозировка от половины до одной чайной ложки спирта развести в воде. Быстрый эффективный стимулятор». Он понюхал: раствор был крепкий и помчался вниз.
Сколько он не прижимал пузырек к носу доктора, результатов не было. Влить раствор ему в рот Роберт побоялся, вдруг доктор захлебнется. Руки доктора похолодели. Казалось пульс стал слабее. Роберт схватил шаль с бахромой, лежавшую на маленьком стуле, и закутал в нее доктора. Потом снял телефонную трубку и вызвал телефонистку. Он объяснил что ему срочно нужен врач — несчастный случай. Уэверли авеню, дом доктора Нотта. Номер дома Роберт не знал.
