– Слушайте, – ахнула Гуля. – Так, может, старый директор инфаркт получил, потому что узнал про утечку денег?
– Очень может быть, – серьезно подтвердила Лиза. – Он дядька честный был. И доверчивый. Документы, не глядя, подписывал. Я сама ему бумаги носила и сто раз видела.
– Доподписывался, – пробурчала Гуля. – На такой должности доверчивым быть нельзя. А про Ольгу узнала что-нибудь?
– Ольга – стерва редкостная.
– Это ты уже говорила.
– Девчонки старались одеваться попроще и почти не красились. Она беситься начинала, если…
– Лиза! – поторопила Гуля. – Не томи.
– Короче, есть у нее мужик. Давно, года три точно. Встречает ее иногда по вечерам. Она из офиса выпархивает и сразу к нему в машину. Кто он, никто не знает. Я его тоже однажды видела, не так давно. Жара уже стояла. Он из машины вышел, прогуливался, а я как раз из офиса выходила. Ольга мимо меня промчалась, и они уехали. Даже «до свидания» не сказала.
Саша порадовалась, что накануне, улучив во время дежурства спокойную минутку, отпечатала на цветном принтере несколько сделанных Юлей фото.
– Это он? – достала она из сумки снимки.
– Нет, – внимательно разглядывая фотографии, покачала головой Лиза. – Точно не он. Лицо совсем другое. И тот постарше. А кто это?
– Сами не знаем. Лиза, не знаешь, Ольга в отпуск собиралась?
– Чуть не забыла! Не собиралась. Как Геннадий Федорыч умер, она ни с того ни с сего отпуск взяла и уехала. Через неделю. Даже нового директора не дождалась. В прошлом году заранее хвасталась, что в Италию на месяц едет. Надоела всем со своим отдыхом. А на этот раз только буркнула, что за границу едет, и все. Сбежала с денежками? – задумалась Лиза.
– Очень может быть. Только почему Бондарчук не сбежал, если тоже участвовал в краже денег? Не мог не понимать, что новый директор первым делом устроит проверку? – спросила Гуля и сама себе ответила: – Потому что он в этом не участвовал. Думаю, Бондарчук узнал про Ольгины проделки случайно и ее шантажировал. Не тот у него уровень, чтобы на равных в таких делах выступать.
Лиза посмотрела на часы, заторопилась и ушла.
– Домой? – спросила Саша, выезжая со стоянки.
Но тут зазвонил Гулин телефон, она послушала, произнесла несколько слов и попросила:
– Довези меня до метро. Папу переводят в палату. Мама просит, чтобы я привезла ему ноутбук с работы.
– Так давай я тебя до места довезу.
– Не надо, тут по прямой совсем близко. Все равно я потом в больницу поеду.
Саша высадила подругу и повернула к дому.
Не то чтобы Иванников очень надеялся сегодня все закончить, но из-за проведенного впустую в кустах утра разозлился ужасно. К тому же назойливо сверлила мысль, что место он выбрал не совсем удачное, не все предусмотрел и закончиться это может не так, как ему хочется.
Поднимаясь в квартиру, задержался на лестничной клетке, прислушался – у соседей было тихо. Оно и понятно, Татьяна на работе, Вася в садике. Ему стало еще больше жаль потерянного времени, лучше бы столкнулся ненароком с Татьяной, увидел, как она тихо и ненавязчиво ему радуется. Жаль, что он так поздно понял, что ее радость – самое ценное в его жизни.
Иванников вошел домой, скинул одежду, отправился под душ и, стоя под прохладной водой, неожиданно подумал, что больше не позволит держать ребенка в городе в такую жару. Он поедет с Васей на море, научит его плавать, Татьянин отказ ровно ничего не значит, потому что она и Вася – главное в его жизни. Нужно только объяснить ей это. Она поймет и поверит.
Он впервые взял Васю на руки, когда мальчику было месяца полтора – Татьянина мать попросила подержать ребенка, пока спустит коляску. Вася – его мальчик, Иванникова. Он не отдаст его никакому чужому мужику и не допустит, чтобы парень рос без мужской руки.
Иванников думал, что привык к одиночеству, и был не прав. Привыкнуть к этому невозможно.
Он устал быть один. Он устал знать, что простой случай может привести к непоправимым последствиям.
Он выключил воду, пригладил рукой волосы, посмотрел на себя в зеркало. Нужно было сделать несколько срочных звонков и массу чуть менее срочных, и он еле-еле смог себя заставить. Скоро у него будет семья, он станет работать ради нее, и тогда ему не придется себя понукать.
Только прежде надо завершить самое главное дело, каким бы страшным оно ни казалось. Хоть бы завтра все кончилось.
Иванников договорился о нескольких важных встречах, порадовался, что, несмотря на падение рубля, прибыль выросла, и наконец, сочтя, что на сегодня достаточно, устало растянулся на диване.
Когда приятель-поставщик показал ему сестру Ксюшкиного мужа, он ее не узнал.
Прошло несколько дней, когда он, идя от метро к родителям, неожиданно и некстати вспомнил, что девушку эту он видел. Он до сих пор помнил, как ему внезапно стало жарко промозглым мартовским вечером.
Родители его ждали, он заставил себя разговаривать и улыбаться и с трудом смог дождаться, когда окажется один.
В детстве мать восхищалась его зрительной памятью. У Славика потрясающая память, необыкновенная, говорила она. Он запоминает самые незначительные детали.
Ничего исключительного в собственной памяти Иванников не находил, но то, что лица помнит лучше, чем Ксюша, знал. Она хорошо запоминала одежду, украшения, то, на что он как раз внимания не обращал совсем. Еще она отлично помнила красивых женщин, но это происходило редко, поскольку в толпе немногие девушки были красивее Ксюши.
В тот вечер, когда она ляпнула, что в фирме хранятся зарплатные деньги, он очень разозлился. Конечно, ему и в голову не приходило, что Игорь отважится на разбой, но Ксюше стоило быть поаккуратнее с собственным языком. Он тогда так ей и сказал, она виновато оправдывалась, и ему стало неловко за собственную злость. Ксюша доверчивая, от нее нельзя требовать мужской предусмотрительности.
Уйдя из гаража, они побродили по улицам. А потом внезапно началась гроза. Сначала издалека редко и глухо грохотало, но раскаленный за день воздух оставался таким же недвижимым, и не верилось, что остыть он может почти мгновенно.
Первые капли падали еще теплые. Ксюша подставляла под них ладони и улыбалась, а он схватил ее за руку и потащил к автобусной остановке. Вовремя, теплые капли сменились сплошной стеной холодной воды, а по стеклянной крыше хлипкого остановочного павильончика застучали мелкие градинки. Он обнимал Ксюшу и боялся, что она замерзнет и простудится.
На лавке рядом с ними сидела девушка, читала электронную книгу. Эту девушку он видел, когда ждал Ксюшу после работы в вечер убийства ее начальницы. Ксюша выходила из здания, а девушка туда входила.
Незнакомка убрала книгу в сумку, смотрела на «как по волшебству» образовавшиеся потоки воды вдоль тротуара, а на них не обращала никакого внимания.
Гроза закончилась, как и началась, внезапно. Они еще постояли под крышей, не рискуя ступать в лужи. Прятавшиеся прохожие потихоньку выбирались из своих укрытий, мимо торопливо прошел Игорь Трофимов, прижимая к боку цветастую Ксюшкину сумку.
Эту аляповатую сумку Иванников терпеть не мог и удивлялся, как она может нравиться Ксюше. Впрочем, тогда он считал ее вкус безупречным и поражался скорее собственной безвкусице.
Он тогда сильно разозлился на Игоря. Сам никогда чужого не брал и терпеть не мог, когда это делали другие. Иванников помнил, как Ксюша оставила сумку на стуле, и решил завтра же навсегда отвадить Игоря залезать в его гараж. Не буду оставлять ключи там, где каждый может их взять, решил Иванников. Буду с собой носить.
Он не успеет убрать ключи с их привычного места под камнем у стены гаража, но тогда он этого еще не знал.
Незнакомая черноглазая девушка на лавочке проводила Игорька глазами и вошла в подошедший автобус.
Узнала ли Ксюша ту девушку в сестре своего мужа, как узнал ее Иванников? Тогда он думал, что нет. Теперь был уверен, что узнала.
Иванникову нужно было забыть и ограбление, к которому он не имел никакого отношения, и Ксюшу, и тем более девушку, но он зачем-то поступил по-другому. Увидев Ксюшу с новыми родственниками, потратил время и деньги и узнал про Гулию Ильдаровну все. Где живет, где работает. Даже сам последил за ней какое-то время, словно чувствовал, что она еще создаст ему большие проблемы.
И проблемы начались. В тот момент, когда недавно Ксюшина мама, столкнувшись с ним у метро, стала рассказывать, что сестра Ксюшиного мужа, оказывается, видела Игорька сразу после убийства. Иванников кивал, соглашался, что жалко Мариночку и Игорька и вообще всех на свете.
Сейчас ему было жалко только одного человека – себя.
Гулия Ильдаровна видела не только Игоря, она видела нелепую сумку. Единственное, что могло связать наркомана Трофимова с Ксюшей.
