До тех пор пока Шурик не напился воды из родника и не умылся, ему было наплевать на все. Петляев и Ирина снова связали ему руки и повели в монастырь, но теперь уже мысли Шурика крутились только вокруг одного — как бы удрать. Он понимал, что если даже друзья и начнут его искать, то вряд ли сразу направятся в монастырь. Оставалось надеяться лишь на себя, а шанс убежать, даже связанному, мог появиться только в соборе, где Шурик знал каждую лестницу, каждый поворот и темный уголок, не говоря уже о подземном ходе.
Народу в монастыре, несмотря на воскресный день, было немного. Молодая женщина экскурсовод увлеченно рассказывала группе туристов о памятниках монастырского некрополя. Шурик остановился и уставился на одно из надгробий. Вспомнил, как однажды попытался отколупнуть от плиты блестящие золотом мозаичные звенья, и как Андрей запретил ему это сделать. У него мелькнула мысль закричать во весь голос: „Убивают!“ и броситься к туристам за помощью, но тут подошла Катя и незаметно для Ирины и Петляева подмигнула ему.
Туристы продвинулись дальше и окружили стопудовый колокол, стоявший на постаменте перед высокими металлическими воротами в собор, закрытыми изнутри. Колокол чудом уцелел, упав при взрыве фашистами колокольни. Экскурсовод продолжала рассказ об остальных колоколах, самый большой из которых, весивший пятьсот пудов, еще в восемнадцатом веке разбился при возникшем в монастыре пожаре.
Петляев потянул, было, пленника дальше, но Шурик сказал: „Здесь“, и кивнул на дверь в дощатом заборе, закрытую на огромный амбарный замок. „Пускай попробует открыть“, — подумал он не без злорадства. Однако Петляев подобрал с земли какую-то скрученную проволочку и, дождавшись пока экскурсия двинется дальше, подошел к замку и открыл его, словно ключом.
Шурик первым вошел в дверь и рыпнулся, было, бежать, но бдительный Петляев сделал ловкую подсечку, и пленник растянулся на пыльном каменном полу. О новой попытке к бегству думать расхотелось, пришлось идти к тайнику.
* * *
Ирина аж вся затряслась, увидев изразец с изображением летящего голубя. Она достала из сумочки складень, поднесла к изразцу и радостно вскрикнула, увидев, как и он, и голубь засветились зеленым фосфорическим светом. В это время откуда-то сверху донесся крик, и Шурик догадался, что зовут его.
— Я здесь, здесь! — заорал он в ответ, и тут же кулак Петляева врезался ему в нос.
„Зря все-таки я их к тайнику привел“, — успел подумать он, прежде чем Петляев схватил его за уши и припечатал затылком в стену. Шурик медленно осел на пол.
— Ты, лярва, нас зашухерила! — Петляев вцепился Кате горло.
— Отставь ее, Петля, — зашипела Ирина. — Лучше, проверь кто там. И если надо — отвлеки на себя.
— Ага, а ты тем временем слиняешь с кладиком, — Петляев отпустил Катю, и она сразу забилась в темный угол.
— Можно подумать, ты меня потом не разыщешь, — усмехнулась Ирина. — Не боись, Петля, никуда мы друг от друга не денемся. Давай-давай, беги.
— Ну, смотри, дева, попробуй только… — он недоговорил. Сверху снова закричали, и Петляев бросился выяснять, в чем дело.
* * *
По подземному ходу идти можно было, только согнувшись в три погибели. Задыхавшиеся после быстрого бега Андрей и следом за ним Лексий продвигались к видневшемуся впереди овальному пятну света, то и дело, задевая плечами влажные стены. Наконец, они оказались в глубоком каменном рву, с трех сторон окружавшим подземную церковь Константина и Елены, а затем прошли и в саму церковь. Откуда до тайника было рукой подать.
К подножию белокаменной лестницы они подбежали в то же время, когда на самой верхней ступени показался Адмирал. И еще — Саня Петляев, размахнувшийся, чтобы ударить его сзади.
— Адмирал, атас! — крикнул Андрей.
Тот вовремя присел, тем самым сохранив себе жизнь. Лезвие ножа лишь чиркнуло его по плечу, распоров рубашку и слегка поцарапав кожу. Адмирал обернулся и тут же получил коленом в подбородок. Он покатился вниз по крутым ступеням, сгруппировавшись и прикрыв руками голову. Андрей с Лексием рванулись к нему навстречу и удержали от дальнейшего падения.
— Эй, муфлоны! — Петляев собрал слюну и харкнул на ребят сверху. — Валяйте сюда, мое перо скучает по вашим ребрышкам…»
— Стоп, Никита, — перебил Виктор чтение. — Я очень хорошо помню тот самый не разбившийся колокол. Рядом с ним себя и нарисую — среди экскурсантов.
— А сразу где-нибудь поблизости от тайника нарисовать не хочешь?
— Так там же подвал, темень. Я лучше за Петлей прослежу потихоньку. Потом, когда он убежит разбираться с Адмиралом и другими, вмешаюсь в события, — Виктор нарисовал на чудесной страничке колокол. — Знаешь, чего я боюсь, дружище? Что страничка вдруг возьмет и свои свойства потеряет. Поэтому стараюсь лишний раз ее не использовать.
— Это правильно, — согласился Никита. — А чего мы вообще хотим?
— Ты же сам говорил, что неплохо бы про тайник узнать.
— Ну, да. Только вспомни! В рукописи Ирина открывает тайник, надеясь найти, как минимум клад, а, возможно, и еще кое-что. Но вместо этого достает немецкую мину и на ней же подрывается вместе с Шуриком…
— Там, с Шуриком и Коротышкой как бы не все до конца ясно, — вставил Виктор. — Может, и не погибли они вместе с той стервой Ириной.
— Правильно. Но когда ты, лично ты воплотишься в том времени и окажешься рядом с тайником, что делать станешь?
— Пока не знаю.
— Там ведь события всякий раз по-другому развиваются, не так как в книге. Вдруг тебя Петля в подвале заметит, да тот же Адмирал наткнется? Они же тебя не знают, и могут все что угодно подумать и сделать. Особенно Петляев.
— Я, допустим, тоже смогу кое-что сделать, — Виктор согнул руки в локтях, демонстрируя вздувшиеся мышцы.
— Это ты сейчас такой крутой, — усмехнулся Никита. — До армии-то похилее был.
— Да, но если на страничке увеличить мышцы, то я и воплощусь этаким кабаном.
— А еще ты можешь себя на голову выше нарисовать, — вновь усмехнулся Никита. — В плечах в два раза шире.
— Чудесная страничка творит чудеса, — посерьезнел Виктор. — Только не все чудеса мне нужны. На самом деле я и физически, и внешне меняться не собираюсь. Ты же первый меня и не узнаешь. И другие не узнают. К примеру, Машенька.
— Я все-таки предпочел бы тебя узнать, — сказал Никита.
— Все! — Виктор закончил рисунок, в правой нижней его части медленно поставил автограф. — Держи. Только, пожалуйста, не забудь про ластик, прежде чем я подорвусь на мине немецко-фашистских захватчиков.
— Не забуду…
…Толпа туристов, увлекаемая экскурсоводом, направилась в сторону трапезных палат. Воплощение Виктора осталось никем незамеченным. Якобы сильно заинтригованный, он задержался рядом с колоколом, стоявшим на постаменте напротив больших металлических ворот Воскресенского собора, запертых изнутри. Не спешили уходить от собора и четверо его ровесников: Ирина, Катя, Шурик и Саня Петляев, за которыми он наблюдал краем глаза.
Оглядевшись. Петля подобрал что-то с земли, уверенно подошел к закрытой на огромный замок двери в дощатом заборе, через две секунды ее открыл, и вместе с остальными проник за забор. Немного выждав, Виктор последовал за ними. Он знал, что именно в дальнейшем должно произойти с Шуриком. Но никак не ожидал, что сейчас сзади кто-то вдруг тихо скажет:
— Здравствуй, Витя.
— Машенька? — увидеть ее здесь, между забором и стеной собора он никак не ожидал.
— Привет. Ты как после вчераш… — Виктор осекся и натянуто улыбнулся. — Сколько мы не виделись, сестренка?
— Чуть меньше года…
— С ума сойти! И что ты здесь делаешь?
— Долго объяснять, — Маша, прижимавшая к груди цветастую матерчатую сумку, казалось очень обеспокоенной. — Ты Петлю знаешь? Только, умоляю, не говори, что вы корефаны!
— Мы с ним не корефаны, скорее, наоборот…
— А с другими, кто сюда прошел, знаком?
— Ты такой красавицей стала…
— Витя, ответь мне!
— Послушай, сестренка, — он взял ее за плечи, посмотрел в глаза и, чуть наклонившись, чмокнул в губы — по-братски. — Я кое-что знаю про Коротышку и Шурика, знаю, что Ирина и Петля ведут его к какому-то тайнику в подземельях монастыря… Объяснить, откуда все это известно, сейчас не могу. Но мне необходимо вмешаться…
— Мне тоже.
— Машенька, тебе нельзя в подземелье…
— Думаешь, я боюсь Петляева! — она выхватила из сумки тесак, который вполне сгодился бы для рубки капусты. — Я этого гада…
— Нет! — Виктор ловко перехватил и, не церемонясь, вывернул девушке руку, заставив ойкнуть и выпустить тесак, который ловко подхватил за ручку. — Не в Петле дело, сестренка. Там в тайнике мина, немецкая мина. Они все могут на ней подорваться.
Виктор вдруг осознал, что Маша ойкнула не просто так, он сделал ей по-настоящему больно. Ее глаза с навернувшимися слезинками оказались совсем близко. И губы — тоже. Он прижался к ним своими губами, и она вдруг ответила жарким поцелуем. Он отдал бы очень многое, чтобы поцелуй с Машенькой продолжался до бесконечности долго…
