– Мы знали, – продолжал Лоусон-Янг, – что он похитил эти данные, записал их на видеокассету и уничтожил все остальные записи об этих исследованиях. Разумеется, мы искали их повсюду и даже обратились в частное сыскное агентство, поскольку полиция не проявила особого интереса к этому делу.
Шепед и глазом не моргнул. Но слушал по-прежнему очень внимательно.
– Все поиски оказались напрасными. Мы не предполагали, что Форс может доверить кассету жокею. Доктор Форс передал ее Мартину Стакли, но Стакли счел за лучшее отдать ее своему другу – присутствующему здесь Джерарду Логану, – чтобы она не попалась в руки его детишкам. Как вам, возможно, известно, Мартин Стакли погиб на скачках в Челтнеме в канун Нового года. Но к тому времени кассета уже начала свой извилистый путь. Адам Форс попытался выкрасть ее. Ради этого были похищены все кассеты, что находились здесь, в доме Джерарда и в доме Мартина Стакли.
– Было ли заявлено в полицию об этих кражах? – осведомился Шепед.
– Было, было, – сказал я. – Но кража нескольких видеокассет без всякой видимой причины – это не то преступление, из-за которого полиция засуетится так, как сегодня.
– Хм… – отозвался полицейский, прекрасно зная, что это чистая правда.
– Один из ваших людей появился здесь на следующее утро, – продолжал я, – но проявил куда больше интереса к похищенным деньгам, чем к пропавшей кассете.
– А Адам Форс еще и деньги украл? – оживился полицейский, взглянув на доктора.
– Украл, – подтвердил я, – но, думаю, это он сделал случайно, просто потому, что деньги подвернулись под руку. Возможно, он хотел таким образом сбить с толку следствие, отвлечь внимание от пропавшей кассеты.
Доктор Форс слушал бесстрастно, его окровавленное лицо не отражало никаких чувств.
– Как бы то ни было, – продолжал профессор, которому явно не понравилось, что его перебили, – вышло так, что в результате всех этих краж им так и не удалось вернуть себе кассету.
И потому доктор Форс с помощью Розы Пэйн и прочих начал пытаться силой заставить мистера Логана отдать им кассету. Но мистер Логан говорил мне, что не знает, где она.
– И что, действительно не знаете? – поинтересовался голос власти.
– Не знаю, – кивнул я, – но, кажется, я знаю человека, который это знает.
Все уставились на меня. Адам Форс, Лоусон-Янг, полисмен и даже Гикори. Все застыли в ожидании.
Посреди этой немой сцены вплыла Мэриголд в изумрудном шелку с золотыми кистями, отодвинув юного констебля, который пытался преградить ей путь. Следом за ней, точно хвост за воздушным змеем, тянулись Бомбошка, Виктор, Дэниэл и прочие дети.
Мэриголд осведомилась было, как поживает ее приз, но осеклась на полуслове, увидев накрытое одеялом тело на полу и толпу полицейских, ползающих вокруг него на четвереньках. Бомбошка, сообразив, что это зрелище отнюдь не для детских глаз, быстренько развернула своих отпрысков и увела их прочь, так что в магазине остались лишь Мэриголд и Виктор. Оба точно окаменели.
– Джерард, дорогой, – воскликнула Мэриголд, – что происходит? И где Уортингтон?
– Мэриголд, дорогая моя, – устало ответил я, – произошло несчастье. Пожалуйста, зайдите в гостиницу напротив и подождите меня там.
Она, казалось, не слышала и не могла отвести глаз от одеяла.
– Где Уортингтон? – Ее голос постепенно повышался. – Уортингтон где?! Господи!
Я обнял ее.
– Мэриголд, с ним все в порядке. Честное слово. Это не Уортингтон.
Она повисла у меня на плече и разрыдалась. Виктор обернулся ко мне и спросил почти шепотом:
– Это уже не игра, да?
Ответ был очевиден. Через минуту молодой констебль уже вел их в «Дракон Вичвуда».
Когда они удалились, Лоусон-Янг нарушил молчание:
– Ну, так и кто же этот Номер Четвертый?
– Кто-кто? – переспросил Шепед. – О чем вы говорите?
– На Джерарда напали четверо людей в черных масках, – пояснил профессор. – Прямо здесь, на улице перед магазином. Трое из них были Роза Пэйн, ее отец Эдди Пэйн и Норман Оспри. Сегодня утром Джерард сообщил мне, что вычислил четвертого. Итак, – спросил он, обернувшись ко мне, – кто же это был и где наши данные?
– Я думаю, что у Номера Четвертого кассеты нет, – ответил я.
– Как?! – воскликнул профессор. Он поник и ссутулился. Он так рассчитывал на меня – и теперь решил, что я всего лишь завел его в очередной тупик.
Я тут же развеял его заблуждение:
– Четвертый из нападавших был всего лишь наемным помощником и вряд ли даже знал, что именно они хотят добыть.
Однако он знал, как причинить мне наибольший вред. Сломать мне запястья.
– Однако он умеет обращаться и с бейсбольной битой, и с усыпляющим газом.
– Но кто же это, бога ради?
Профессор с трудом сдерживал нетерпение. Полицейский офицер тоже. Однако произнести это вслух было не так-то просто. И все-таки…
– Гикори, кто был этот четвертый? – спросил я.
Гикори, который все еще стоял на коленях, прижимая к уху повязку, поднял голову.
– А почему вы спрашиваете у меня?
– Вы держали меня за руку…
– Это был не я!
– Боюсь, что именно вы, – возразил я. – Вы прижимали мою кисть к стене, чтобы вашим сообщникам было удобнее раздробить мне запястье бейсбольной битой.
– Вы с ума сошли! С чего бы мне нападать на вас? Ладно бы на кого другого!
Это был трудный вопрос, и ответить на него в двух словах было бы невозможно. Гикори не стал на него отвечать, но мы оба знали, чего именно он добивался.
– Вы пошли на это ради денег? – спросил я.
Я подозревал, что причины этого были куда более сложными. Я мог творить со стеклом почти все, что мне заблагорассудится, а его возможности были ограниченны… Зависть – очень сильное чувство, и вряд ли им пришлось долго уговаривать Гикори предать меня…
Однако он все еще не собирался сознаваться.
– Нет, вы точно сошли с ума! – сказал он, встал и повернулся ко мне спиной, словно собираясь уйти.
– Шнурки, – сказал я. – Зеленые с белым.
Гикори застыл на месте и медленно развернулся.
– Вы были здесь в кроссовках с этими шнурками в тот день, когда погиб Мартин Стакли. Вы были в них и на следующий день, когда похитили кассеты из дома Мартина и огрели меня по голове оранжевым баллончиком. Дэниэл, старший сын Мартина, запомнил эти шнурки и рассказал о них полиции.
Гикори шагнул в мою сторону. Очевидно, ухо по-прежнему причиняло ему немалые страдания. Его маска раскололась.
– Больно умный, падла! – с ненавистью сказал он. – Жалко, мы тебе тогда не сломали руку!
Старший полицейский офицер отклеился от перегородки, у которой он стоял, и подвинулся поближе.
Но Гикори только смотрел на меня исподлобья.
– Ты, твои приколы, твои снисходительные комментарии! Ненавижу тебя, ненавижу эту мастерскую! Я сам нехреновый стеклодув и заслуживаю признания! – выпалил он, надменно выпятив подбородок. – В один прекрасный день, – продолжал Гикори, – имя Джона Гикори станет известно повсюду, и люди будут покупать мое стекло, а дерьмовое стекло Логана повыкинут на помойку!
«Позорище какое! – думал я. – Ведь Гикори действительно не лишен кое-каких дарований, но он просто не даст им развиться так, как они того заслуживают. Гордыня и вера в мастерство, которым он не обладает, погубят то, что у него действительно есть».
– А Роза? – спросил я.
– С-сука сумасшедшая! – прошипел Гикори, снова поднося руку к уху. – Она точно двинутая! Свяжем тебя, говорит, и используем в качестве заложника. А про то, чтобы поджаривать мое треклятое ухо, она ничего не говорила! Чтоб ей сгнить в аду!
Я от души понадеялся, что она сгниет еще на земле, в тюрьме или в психушке.
– Она обещала, что я займу место, которое мне полагается по праву! – продолжал Гикори. – Говорила, что прикроет твою лавочку. Она и этот придурок, ее папаша!
Тут он наконец начал понимать, какую яму себе роет, и поспешно пошел на попятный:
– Это они меня во все это втянули! Это все их вина, а не моя! – Он с несчастным видом обвел взглядом своих внимательных слушателей. – Я не виноват! Это они все придумали.
Гикори никто не поверил. Ведь именно он доносил обо всем, что я делал. Именно он «закладывал» меня Розе.
– Так где же кассета? – осведомился Джордж Лоусон-Янг.
– Не знаю, – ответил Гикори. – Роза говорила, что она должна быть в доме Стакли или Логана, но я несколько часов подряд просидел, просматривая эти гадские скачки и инструкции по стеклодувному делу, и ни одной медицинской кассеты там не оказалось, это я вам точно говорю.
Я ему поверил. «В противном случае, – печально подумал я, – я был бы избавлен от нескольких избиений и Зануда Пол мог бы по-прежнему спокойно изображать из себя бродягу…»
Вошел санитар и сказал, что пора везти Гикори в больницу, лечить ему ухо. Старший полицейский офицер Шепед очнулся и вернулся к своим обязанностям – принялся арестовывать Гикори.
