– Вот это и называется – дружеская помощь и участие! – проскрипела я своим пересохшим ртом, постаравшись вложить в свою реплику как можно больше сарказма. – Вы, Петр Ильич, просто Санта‑Клаус какой‑то! Небось на досуге старушек через улицу переводите!
– Нечего было лезть не в свои дела, – огрызнулся он, – я, как мог, способствовал твоей карьере, имя тебе, можно сказать, сделал…
– И все совершенно бескорыстно, – ехидно вставила я.
Мне было важно сейчас отвлечь его разговорами, чтобы он не заметил, что я делаю.
А делала я вот что: пальцами связанной руки на ощупь пыталась найти на панели своего мобильника ту кнопку, на которой Никита закодировал свой номер. Кажется, она была второй слева… только бы не ошибиться! Я нажала кнопку. Самое ужасное, что проверить, дозвонилась ли я туда, куда нужно, я не могла. Я могла только верить и надеяться. И могла дать понять Никите, что я попала в переделку, и где меня искать. А где – я уже поняла. Это была та самая квартира Петра Ильича, в которой мне уже удалось побывать.
– И что вы теперь собираетесь со мной делать? – спросила я как можно громче, чтобы Никита услышал и понял, что я в беде.
Петр Ильич пожал плечами:
– Это, моя милая, будет зависеть от тебя. Если ты расскажешь, с кем поделилась своими домыслами, то я не причиню тебе никакого вреда…
– Ой‑ой‑ой! – воскликнула я. – Умираю со смеху! Вы что же, совсем за дуру меня считаете? Хотя, конечно, то, как я послушно действовала по вашему сценарию, могло создать у вас не слишком лестное мнение о моих умственных способностях. Но уж сейчас‑то глаза у меня открылись, и я прекрасно понимаю, что вы не оставите меня в живых…
– Хватит с ней миндальничать! – зло проговорила Светлана. – Сейчас я с ней поработаю, и она быстро все выложит!
– Дорогая, – поморщился Петр Ильич, – твои методы…
– Мои методы действенны! – оборвала его рыжая.
– Но не забывай, что на теле не должно остаться следов! Нам ведь нужно будет создать видимость естественной смерти.
Я похолодела. Когда при тебе ведут такие разговоры, это кого угодно выбьет из колеи, а я и без того не отличаюсь крепкими нервами… Даже если Никита все услышал и понял, ему из своего Новоапраксино ехать черт знает сколько… а я ведь еще должна дать ему понять, где меня держат!
– Не слишком‑то обольщайтесь на этот счет, – вклинилась я в милый разговор этой сладкой парочки о моем светлом будущем, – эту вашу квартиру я давно уже вычислила и скопировала информацию из компьютера, так что в случае моей смерти все это тоже будет опубликовано!
Петр Ильич переглянулся со своей рыжей подругой.
– Да, кажется, я действительно ее недооценил! – проговорил он злобно и кивнул: – Ладно, делай с ней, что угодно, но выясни, у кого она оставила все материалы.
Светлана упругой танцующей походкой приблизилась ко мне, рывком подняла на ноги и подтащила к вращающемуся креслу. Усадив в кресло, куском провода примотала к нему мои ноги и огляделась в поисках подручного материала. Глаза у нее горели, на щеках выступил румянец. Видно было, что она с огромным наслаждением приступает к допросу с пристрастием.
– Подруга! – окликнула я рыжую стерву, пытаясь придать своему голосу бодрость и энергию. – У тебя в роду людоедов не было? А Чикатило тебе родственником не приходится?
– Заткнись! – лаконично ответила Светлана и, приняв наконец решение, достала зажигалку и пачку сигарет.
– Минздрав предупреждает! – напомнила я.
– Ага. – Глаза Светланы хищно сверкнули, она зажгла сигарету и протянула ее горящим концом к моей руке.
– Эй! – вскрикнула я, пытаясь отодвинуть руку. – Что за шутки?
– Ты считаешь, что с тобой кто‑то собирается шутить? – Светлана наклонилась ко мне и скрипнула зубами. – А ну выкладывай, , куда спрятала материалы, а то ты у меня сейчас задымишься, как заводская труба!
Я лихорадочно думала, как потянуть время. Мне хотелось надеяться, что Никита услышал мой зов о помощи и сейчас спешит в город, но как же далеко ему добираться! Я могу просто не дожить до этого. О том, что будет со мной, если его мобильник был отключен, или если я нажала не на ту кнопку, я предпочитала не думать.
Раскаленный кончик сигареты дымился в миллиметре от моей кожи, я уже чувствовала его жар. Светлана упивалась моим страхом, глаза ее горели еще ярче.
– Послушай, подруга, – заговорила я, вспомнив свое предыдущее посещение этой квартиры, – а ты знаешь, что твой престарелый друг прячет здесь компромат на тебя?
Я стреляла почти наугад, но, кажется, попала в цель: Светлана явно не доверяла Петру Ильичу, и мои слова упали на благодатную почву.
– Что ты болтаешь? – зло спросила она, но слегка отстранилась, а главное, убрала от моей руки сигарету. – Ты‑то откуда об этом знаешь?
– Я же сказала тебе, что была в этой квартире и хорошенько здесь пошарила.
– Не слушай ее, дорогая, – подал голос Петр Ильич, – ты же понимаешь, что она просто тянет время!
– Что за компромат? – деловито осведомилась Светлана, не обращая внимания на слова своего старшего товарища.
– Твое фото за столиком кафе рядом с таким представительным импозантным мужчиной… волосы, зачесанные назад, довольно полный… и на фото проставлена дата и время.
Неожиданно Светлана вскрикнула, как от удара, и кинулась к Петру Ильичу, который незаметно отступал к дверям. Схватив его за плечо, Светлана обернулась ко мне и прошипела:
– Где эта фотография?
– Во втором ящике стола. – Я скосила глаза в нужном направлении.
– Она все врет! – взвизгнул Петр Ильич неожиданно высоким голосом.
А это мы сейчас проверим! – Рыжая, не выпуская Петра Ильича, подскочила к столу и выдвинула одной рукой ящик.
Разбросав лежащие там снимки и документы, она нашла на самом дне ящика свою фотографию и помахала ей перед носом Петра Ильича:
– Ты, сволочь старая! Ты ведь клялся, что уничтожил все отпечатки вместе с негативом! Я же тебе за это отработала!
– Дорогая, ты, конечно, гораздо моложе меня, – прохрипел полузадушенный старик, – но кто из нас большая сволочь – это еще как посмотреть! Все‑таки ты должна испытывать ко мне хоть какую‑то благодарность: если бы я не обеспечил тебе алиби, ты бы сейчас проходила курс интенсивной терапии на зоне строгого режима за убийство своего мужа.
– Обеспечил алиби, а сам припрятал эту фотографию, которая от моего алиби не оставляет мокрого места, – злобно прошипела Светлана.
Я слушала их перебранку как райскую музыку: мне удалось‑таки внести разброд в ряды врага и получить тем самым хоть небольшую передышку. Пока они выясняли отношения, я пыталась ослабить веревки на руках, но это оказалось очень непросто.
– Дорогая, – продолжал ныть Петр Ильич, – ты все неправильно поняла!
Я, конечно, хотел иметь страховку на крайний случай…
– Я все отлично поняла! – бесновалась Светлана. – Ты хотел управлять мной, как марионеткой, дергать за веревочки! Хотел, чтобы я была твоим послушным орудием!
– Дорогая! – Петр Ильич неожиданно согнулся пополам и изо всех сил ударил рыжую каблуком по лодыжке.
Та вскрикнула от боли и разжала руки. Старик кинулся к двери, распахнул ее… и оказался в руках Никиты!
Никита стоял на пороге с невероятно взволнованным лицом и оглядывал комнату. Увидев меня, он облегченно вздохнул:
– Слава Богу, ты жива! Что они с тобой делали?
– Пока что ничего, – ответила я, – они только собирались приступить к десерту.
– Это никогда не поздно, – насмешливо проговорила Светлана и направила на Никиту пистолет, – кажется, рыцарь примчался на белом коне спасать принцессу? Только у нас закрыто на переучет.
Никита повернул злобно шипящего и вырывающегося из его рук Петра Ильича, закрывшись им, как живым щитом, и сказал:
– Ты ведь не будешь стрелять в своего шефа? Я правильно понял ваши взаимоотношения?
– Еще как буду, – хладнокровно ответила Светлана, – с превеликим удовольствием пристрелю и его, и тебя!
Я услышала сухой металлический щелчок и, хотя в оружии совершенно не разбиралась, догадалась, что она сняла пистолет с предохранителя.
Это был самый героический момент в моей жизни. Я поняла, что решается моя судьба, и не только моя. Дико взвизгнув, я оттолкнулась связанными ногами от пола, сколько хватило сил, и подкатилась на своем кресле под ноги Светлане. Прогремел выстрел, и Светлана, потеряв равновесие, рухнула на пол. От грохота и от неожиданности я зажмурилась, а когда открыла глаза, увидела замечательную картину: Никита сидел верхом на поверженной рыжей заразе и, оправдывая наконец свое сходство с комиссаром Каттани, связывал за спиной ей руки. Переведя глаза к двери, я увидела сползшего на пол Петра Ильича. На груди у него, быстро расползаясь по одежде, темнело багровое пятно. Лицо же, напротив, так же быстро бледнело. Жизнь на глазах покидала его, и сейчас я увидела, что он действительно очень стар.
