этот раз убийца откинулся назад.
Людивина по-прежнему направляла свой пистолет на тело, укрытое покрывалом.
Один из солдат резко сдернул ткань.
Последняя пуля попала Магсу в шею, и фонтанчик крови пульсировал в такт биению сердца.
– Черт!
Спецназовец хлопал глазами, побледнев и открыв рот.
Второй солдат пинком выбил пистолет, который убийца еще держал в руках, и, наклонившись, зажал рану перчаткой.
Людивина поняла: Магс поднял пистолет, чтобы направить его на себя. Это самоубийство.
– Врача! – рявкнул солдат, стоявший возле него. – Пришлите врача!
Его напарник стоял в стороне, с поднятым пистолетом, по-прежнему готовый к действию. Он постоянно держал на прицеле закрытые двери и кухню – ему не было видно, есть ли в ней кто-нибудь.
Появились еще два спецназовца и бросились туда, за ними последовали еще двое, они занялись «зачисткой» других комнат первого этажа.
Людивина последовала за ними. Поняв, что ни в спальне, ни в ванной никого нет, она устремилась на кухню, но один из солдат удержал ее:
– Не спешите, парни могут принять вас за враждебную цель. Сначала мы.
Ее отодвинули в сторону и стали занимать лестницу в подвал, сначала переговорив с коллегами, которые уже были внизу.
Когда молодая женщина добралась до подвального помещения, один из штурмовавших махнул ей рукой:
– Тут чисто. Но дальше два трупа. Еще теплые.
Людивина на мгновение зажмурилась.
Только не это.
Она вошла в камеру пыток Виктора Магса.
Красные бархатные занавески еще колыхались от пробежавшего мимо спецназа.
На столе лежала обнаженная женщина с распяленными на цепях ногами. В виске – дырка от пули, с другой стороны головы половина черепа оторвана.
У ее ног лежал Алексис.
Или то, что от него осталось.
Людивина застыла на заднем сиденье минивэна у открытой двери, опустив ноги наружу. Ее укутали одеялом.
Сеньон принес ей дымящийся пластиковый стаканчик с чаем:
– Держи, горячий.
Молодая женщина машинально сомкнула пальцы вокруг стаканчика.
Транспорт жандармерии, пожарные грузовики, автомобили местного начальства и даже префекта сгрудились у белого тента – под ним оборудовали рабочую зону. Вокруг стояло человек пятьдесят, кто-то возмущался, беспокоился, недоумевал, кто-то выглядел абсолютно невозмутимо. Вдалеке кордон преграждал доступ зевакам, и прежде всего журналистам, но два вертолета прессы уже почти час облетали территорию, заходя с разных сторон и ловя кадры для круглосуточных новостных каналов.
Всю ночь эксперты будут, сменяя друг друга, обследовать дом Виктора Магса.
Сеньон молча стоял рядом и смотрел на напарницу: та сидела, уставившись невидящим взглядом в пустоту.
– Я слышал, префект сказал, что представит Алекса к награде за проявленный героизм, – наконец сообщил он. – Особо делал упор на то, что он обезвредил опасного преступника.
Рот Людивины жалко скривился, подбородок дрогнул, слезы покатились по лицу.
Ладонь Сеньона легла на ее всклокоченную голову.
– Понимаешь, все произошло мгновенно. Он даже не успел осознать.
Рыдания усилились. Людивина не сдержалась и уткнулась лицом в его раскрытую ладонь.
Плакать не было сил. Все внутри разрывалось от боли. Она точно знала: впереди – пустота. Он ушел раз и навсегда. Безвозвратно.
Она гнала от себя воспоминания об Алексисе, но это было все равно что не смотреть фильм, сидя в кинотеатре с открытыми глазами. Жизнь не подчинялась приказам.
И воспоминания неустанно возвращали к нему, в ту ночь, которую они провели вместе. К его теплу, вкусу кожи, запаху тела.
Людивине понадобилось десять минут, чтобы прийти в себя, одолеть эту новую волну эмоций. Затем она пошла в палатку, где собралось начальство.
– Нельзя, чтобы у нас отобрали расследование, – сказала она Сеньону.
Он засопел и поднял брови:
– Не отберут. Априкан стоит за нас горой.
– Не хочу, чтобы мы тратили время на служебные доклады, на отписки, нам и так есть чем заняться!
– ГИНЖ [9] здесь не для того, чтобы нас закопать, Лулу, ты прекрасно знаешь: они сделают все, чтобы помочь нам правильно представить ситуацию, особенно в прессе. Полковник разберется. Не будут они распускать головную группу, нам еще слишком многое предстоит сделать – на этот счет не волнуйся.
Она решительно встряхнула головой:
– А кто та девушка, узнали?
– Судя по всему, проститутка. Их тут в районе немало. Полицейские из Пуасси время от времени их проверяют, но говорят, что они не очень идут на контакт, так что личность опознать будет трудно, а тем более выяснить, не пропадал ли в последнее время кто-то из их товарок.
– Зачем, зачем он пошел внутрь? – вдруг проговорила Людивина без всякой интонации.
Сеньон тяжело вздохнул:
– Алекс зря на рожон не лезет… то есть не лез. Он ошибок не допускал. Если пошел внутрь, значит не было выбора. Либо Виктор Магс устроил ему ловушку, либо он увидел девушку и пытался ее спасти.
Каждое слово давалось чернокожему великану с трудом, он судорожно сглатывал слюну, словно давясь.
– Он как будто даже не пустил в ход оружие, – тихо сказала Людивина.
Сеньон присел на корточки и оказался с ней вровень.
– Говорю же, все произошло мгновенно. Он не мучился.
Она набрала полные легкие воздуха, чтобы не дать эмоциям снова взять верх.
Внезапно к ним приблизился высокий жилистый полковник Априкан. Молодая женщина поспешно вытерла щеки и встала, пытаясь взять себя в руки.
– Виктор Магс скончался в госпитале Пуасси, теперь это официальная информация, – сразу же сказал он. – Я хотел, чтобы вы узнали об этом первыми.
Людивина кивнула, не зная, радоваться ли новости или жалеть о том, что не увидит суда над убийцей.
– А как дела у двух спецназовцев, которых увезли с места штурма?
– У первого состояние стабильное, со вторым пока неизвестно, он на операционном столе.
– Префект вешает всех собак на вас? – спросил Сеньон.
– Нет, наоборот, встал на нашу сторону. По крайней мере, на данный момент. Эксперты только что нашли в саду свежевскопанный участок. Достаточно большой, похоже на могилу. Ожидать можно чего угодно. К вечеру приедет экскаватор, будет вскрывать. Вот ублюдок! У него на руках уже семь трупов, и, похоже, счет не закрыт. Так что префект скорее доволен. Мы атаковали преступника раньше, чем список пополнился новыми жертвами.
– Полковник, думаю, после всего, что произошло, вы вправе отстранить нас от расследования, – решительно начала Людивина, – но я не желаю стоять в стороне! Я не могу сидеть без работы. Никто не знает дела лучше нас с Сеньоном, никто…
Полковник оборвал ее властным жестом:
– Ничего подобного в мои планы не входило, Ванкер. Разве что будет соответствующий приказ от Генеральной инспекции, но это не наш
