— Позвольте спросить, при чем же здесь я?
— Возможно, вы поможете объяснить это недоразумение. Не говорила ли она вам, что чувствует себя подавленной? Не рассказывала ли о том, что принимает транквилизаторы? Вы видели в ее доме какие-либо таблетки?
— На все ваши вопросы отвечу одинаково: нет.
Официантка принесла кофе. Грин положил на скатерть две монеты по фунту, махнув удивленной и обрадованной официантке, чтобы та поскорее уходила. Ага, заволновался, подумала Мередит, в высшей степени довольная собой. Такие люди, как Грин, обычно пересчитывают сдачу, даже покупая коробок спичек. Он испугался!
— Мисс… как вас там… ах да, Митчелл. Вот что я вам скажу. Мне не нравятся ваши расспросы. И если у вас нет какой-либо веской причины… — Голос Грина, его манера держаться явно были рассчитаны на то, чтобы простые смертные трепетали. Возможно, именно такое впечатление он и производил на своих подчиненных и конкурентов. Но только не на Мередит.
Мередит смотрела на Грина в упор и едва ли не с радостью думала: пусть только попробует запугать ее! Она не младший клерк в его конторе. Ей приходилось сталкиваться с людьми и похуже. На нее его гримасы и ужимки не действуют.
— Я думала, — рассудительно заметила она, — что вам захочется узнать, от чего умерла Гарриет. Ведь вы с ней были очень близкими друзьями.
— Во-первых, я считаю, что ее смерть наступила по вполне очевидным причинам, а во-вторых, вы преувеличиваете степень нашей с ней дружбы.
— Вы ведь были у нее на Рождество, правда? Во всяком случае, вечером. По-моему, это указывает на известную близость. — Мередит отпила кофе — специально, чтобы показать своему собеседнику, что руки у нее не дрожат.
— Чем вы занимаетесь — кроме того, что некоторое время были соседкой Гарриет? — сухо спросил Грин.
Мередит рассказала, чем занимается, и Грин сделался еще осторожнее. Он поднял со скатерти сцепленные кисти рук и положил на них подбородок. На поверхности его кофе, к которому он не притронулся, образовалась пленка. Он не был готов в свою очередь продемонстрировать Мередит свое хладнокровие.
— Послушайте меня, — сказал он тихо. — Я расскажу вам, какой на самом деле была наша дружба. И тогда, надеюсь, вы оставите меня в покое. Если же нет, я найду законный способ избавить себя от вашего внимания. Я не собираюсь обсуждать с незнакомым человеком свою личную жизнь и дела, но кое-что придется открыть. Будучи людьми цивилизованными, мы с женой договорились о раздельном проживании. Супруга числится совладелицей нескольких моих предприятий, а ее отец вложил крупный капитал в ряд принадлежащих мне торгово-промышленных фирм. Развод не отвечает ни моим интересам, ни интересам Фелисити.
Мередит быстро поставила на стол кофейную чашку. Фелисити? Оказывается, она совершенно неверно истолковала слова тетушки Лу! Речь шла не о политике, стороннике партии «зеленых», а о человеке по фамилии Грин. Тетя Лу толковала о фамилии: ведь «грин» как раз и значит «зеленый»! Тот ее «зеленый» муженек… Тот ее муженек по фамилии Грин…
— Но в случае скандала… а несчастный случай с Гарриет, к сожалению, наделал много шуму; уверен, вы не станете этого отрицать. Если бы о нашей связи пронюхали репортеры — я имею в виду представителей желтой прессы, — если бы они узнали о нашей с Гарриет дружбе, представляете, как они бы все раздули? «Любовница крупного финансиста трагически погибает, упав с коня» и всякое тому подобное! Ни Фелисити, ни ее отец не стерпели бы подобной огласки. Если моя жена что-либо узнает, она потребует развода, а старик изымет свои капиталовложения. Более того, Фелисити потребует половину всего имущества и добьется своего. Возможно, мне даже придется признать себя банкротом, чего я, естественно, не могу допустить. И все это притом, что я не могу рассказать ни вам, ни полиции ничего такого, что пролило бы свет на смерть Гарриет. Но мне отлично известно, сколько денег отваливают таблоиды за ценные сведения, вроде тех, которые вы только что узнали от меня. Поэтому настоятельно не рекомендую вам с ними связываться. В любом случае вряд ли вашему начальству в министерстве иностранных дел понравится ваша самодеятельность. Так что можете подавиться тем, что я вам только что рассказал. На здоровье!
Мередит раскраснелась; она приготовилась ответить, но Грин ее опередил. Он подался вперед и смерил ее пристальным взглядом:
— А если вы, мисс Митчелл, воспользуетесь тем, что только что узнали, чтобы каким-либо образом меня задеть, вы очень сильно пожалеете! Впрочем, уверен, что до этого не дойдет. Для шантажистки вы слишком умны.
— Гарриет была моим другом, — сухо заметила Мередит.
— И моей любовницей, — хладнокровно парировал Грин. — Не более того. Только любовницей. И все.
«Ах ты, крыса! — подумала Мередит. — Подлый негодяй! Чтоб ты провалился!»
— Гарриет была не против такого подхода? — впрямую спросила она.
— Разумеется, нет. Пожалуйста, мисс Митчелл, не изображайте из себя романтичную барышню, оскорбленную в лучших чувствах. Гарриет в любом случае была человеком крайне здравомыслящим. Она прекрасно понимала: если она попытается что-либо изменить, наша связь немедленно прервется.
— Как хорошо вы устроились! — выпалила Мередит. — Но что-то не верится, чтобы она была так же довольна!
Губы Грина искривила недолгая и безрадостная улыбка.
— Мисс Митчелл, все любовники иногда ссорятся. Но ссоры вовсе не обязательно влияют на характер их отношений. Кстати, даю вам добрый совет. Почему бы вам не писать в газету, в колонку «для разбитых сердец»? Ну, мне пора. Не могу сказать, что рад нашему знакомству… — Грин приподнялся из-за стола.
— Одна моя пожилая родственница, — негромко сказала Мередит, — соседка вашего тестя. Кажется, фамилия вашего тестя — мистер Баллантайн? Он живет в окрестностях Ньюбери?
Вот тебе за Гарриет, подумала Мередит. Всего лишь маленькая месть, но больше она ничего сделать не может.
Грин как будто окаменел в неудобной позе. Кровь отхлынула от раскрасневшихся щек; лицо приобрело серовато-пепельный оттенок.
— Вы должны были сообщить мне об этом с самого начала! Вы вовлекли меня в разговор, пользуясь надуманным предлогом! Я полагал, что вам известно обо мне так же мало, как и мне о вас! Чего вы добиваетесь? Какое вы имеете отношение к моим делам?
Мередит не спеша встала.
— Мистер Грин, — с достоинством заявила она, — ваши так называемые дела меня нисколько не волнуют. Меня интересует лишь одно: где Гарриет раздобыла транквилизаторы. Кстати, ответьте мне на один, самый последний вопрос.
— Какой? — хрипло спросил Грин.
— Вы завтракали у Гарриет на второй день Рождества?
— Нет! — злобно рявкнул Грин. — Я уехал от нее около полуночи!
— И больше не возвращались?
— Нет! А зачем? Мы оба должны были готовиться к охотничьему сбору. Мне нужно было переодеться. Какой смысл возвращаться, если мы с ней все равно увиделись бы на площади?
— Замечательно. Что ж, спасибо за разговор. И за кофе тоже. — Мередит раздвинула губы в подобии улыбки и вышла, не глядя на ошеломленного и, в чем она была совершенно уверена, напуганного Грина.
Но на обратном пути в Пакс-Коммон радость сменилась разочарованием. Она не узнала ничего нового о том, что послужило причиной гибели Гарриет. Да и о самой бывшей соседке она тоже не узнала ничего нового. За независимость Гарриет Нидэм пришлось дорого заплатить. Она так настойчиво противилась тому, чтобы кто-то завладел ее сердцем! Она искусно ставила на место Тома Фирона. Но вот появился проклятый Грин, и она, неизвестно почему, влюбилась в него. А сейчас финансист больше всего на свете не хочет, чтобы об их романе узнали. Значит, для Грина она готовила роскошный ужин на Рождество. Грин уверяет, что их с Гарриет связывал только секс. Наверное, в будущем он легко сменил бы Гарриет на другую любовницу, помоложе, как машину — на более новую модель. Как могла Гарриет влюбиться в такого гнусного типа? А может, она видела его насквозь? Заранее знала все, но тем не менее влюбилась? «Ах, Гарриет, как жаль, что мне ничего не известно, — думала Мередит. — А что, если…»
Мередит повернула у гаража Феннивиков и покатила по дорожке, ведущей в Пакс-Коммон. Перед зданием гаража стоял какой-то мужчина; и ворота были распахнуты. Что, если Гарриет перестали устраивать такие отношения? Может быть, она ждала, что Грин разведется с Фелисити и женится на ней? Или ей просто надоело прятаться и скрываться? Допустим, она заявила: «Не делай вид, будто стыдишься меня! Выводи меня в свет, познакомь с друзьями!» Но на такой шаг Грин не мог и не хотел пойти. Он отказался. Когда Гарриет поняла, как мало на самом деле она для него значит, она пришла в ярость. Возможно, начала угрожать. Значит, у Грина имелась вполне веская причина заткнуть ей рот — навсегда.
