Мысленно застонав от перспективы долгой дороги по сырому, мерзлому тротуару, он перебрал в уме разные варианты. Ближе всего была станция метро «Кенсингтон-Олимпия», однако нужный ему переход на линию Дистрикт открывали только по выходным. На «Хаммерсмит», где поезда выходили на поверхность, передвигаться было проще, чем на «Бэронз-Корт», поэтому он предпочел более длительную поездку.
Как только он дошел до Блайз-роуд, содрогаясь от каждого шага правой ноги, у него зазвонил мобильный: Энстис.
– Что ты затеял, Боб?
– В смысле? – на ходу переспросил Страйк, морщась от резкой боли в колене.
– Ты ошиваешься вокруг места преступления.
– Ну и что? Имею право. Ничего противозаконного.
– Ты пытался допросить соседа…
– Его никто не заставлял открывать дверь, – заметил Страйк. – И про Куайна я не сказал ни слова.
– Послушай, Страйк…
Сыщик без малейшего сожаления отметил, что собеседник переключился на обращение по фамилии. Ему никогда не нравилось прозвище, которым наградил его Энстис.
– Я же предупреждал, чтобы ты держался подальше от этого дела.
– Не получится, Энстис, – будничным тоном ответил Страйк. – Моя клиентка…
– Забей на свою клиентку, – прервал его Энстис. – Она вот-вот будет переквалифицирована в обвиняемую – у нас на нее достаточно фактов. Мой тебе совет: остерегись, ты наживаешь врагов. Мое дело предупредить…
– Считай, что предупредил, – сказал Страйк. – Открытым текстом. Ни у кого не повернется язык тебя упрекнуть, Энстис.
– Я не для того тебя предупреждаю, чтобы прикрыть свою задницу! – взорвался тот.
Страйк молча шел вперед, неловко прижимая к уху мобильный. После короткой паузы Энстис вновь заговорил:
– Получены результаты фармакологической экспертизы. В крови незначительное количество алкоголя и больше ничего.
– Ясно.
– А сегодня после обеда кинологи выедут на Макинг-Маршиз. Чтобы опередить погоду. Говорят, надвигается сильный снегопад.
Территория Макинг-Маршиз, как было известно Страйку, служила крупнейшей мусорной свалкой, куда уродливыми баржами свозились по Темзе бытовые и промышленные отходы со всего Лондона.
– Вы там думаете, что внутренности были выброшены в мусорный бачок?
– В большой контейнер. За углом от Тэлгарт-роуд идет капитальный ремонт дома. Вплоть до восьмого числа там стояли два контейнера. В такой холод человеческие внутренности могли не привлечь мух. Мы проверили: весь строительный мусор вывозится в Макинг-Маршиз.
– Ну, тогда удачи вам, – сказал Страйк.
– Стараюсь сберечь твои силы и время, дружище.
– Ага. Ценю.
Натужно поблагодарив Энстиса за вчерашнее гостеприимство, Страйк отсоединился. Потом сделал остановку и прислонился к стене, чтобы удобнее было набирать номер. Крошечная азиатка с детской коляской, бесшумно семенившая сзади, вынужденно вильнула в сторону, чтобы избежать столкновения, но ругаться не стала, в отличие от того пассажира в Западном Бромптоне. Трость, равно как и паранджа, обеспечивала неприкосновенность; проходя мимо, женщина робко улыбнулась.
Леонора Куайн подошла к телефону только после третьего длинного гудка.
– Полицейские, черти, опять тут отираются, – буркнула она вместо приветствия.
– Что им надо?
– Хотят прямо сейчас осмотреть весь дом и сад, – ответила Леонора. – Разве я обязана их впускать?
Страйк колебался.
– Наверное, правильнее будет позволить им сделать все, что они считают нужным. Скажите, Леонора, – он без угрызений совести переключился на армейскую прямоту, – у вас есть адвокат?
– Это еще зачем? Меня покамест не арестовали.
– Думаю, он вам понадобится.
Наступила пауза.
– А у вас на примете есть толковый? – спросила Леонора.
– Конечно, – ответил Страйк. – Позвоните Илсе Герберт. Я вам сейчас пришлю ее номер.
– Орландо нервничает – полицейские суются…
– Я пришлю вам эсэмэску с ее номером. Вы должны позвонить по нему сию же минуту. Это понятно? Сию же минуту!
– Ладно, – ворчливо согласилась она.
Страйк нашел телефон своей бывшей одноклассницы и отправил его Леоноре, а затем сам позвонил Илсе и с извинениями объяснил ситуацию.
– Можешь не извиняться, – бодро сказала она. – Мы любим тех, у кого на хвосте полиция, это же наш хлеб с маслом.
– Возможно, она имеет право на бесплатного адвоката.
– Льготных категорий населения уже почти не осталось, – возразила Илса. – Будем надеяться, она малоимущая.
У Страйка мерзли руки и от голода подводило живот. Опустив мобильный в карман пальто, он похромал в сторону Хаммерсмит-роуд. На другой стороне улицы показался довольно уютный с виду паб с черным фасадом и круглой металлической вывеской, изображавшей летящий на всех парусах галеон. Страйк ринулся через проезжую часть, заметив про себя, что автомобилисты проявляют намного больше терпения, если ты опираешься на трость.
Два захода в паб за два дня… но погода стояла мерзкая, а боль в колене не отпускала. Страйк не чувствовал за собой вины. Внутри «Альбион» оказался таким же привлекательным, как и снаружи. В торце длинного, узкого зала горел камин; наверху – галерея с балюстрадой, всюду полированное дерево. Под черной винтовой лестницей виднелись два усилителя и стойка для микрофона. Одна стена, выкрашенная в кремовый цвет, была увешана черно-белыми фотографиями знаменитых музыкантов.
Все места у камина были заняты. Страйк взял пинту пива, прихватил с собой меню и направился к выходившему на улицу окну, где стоял высокий стол, окруженный барными стульями. Не успел он сесть, как в глаза ему бросилось висевшее между портретами Дюка Эллингтона и Роберта Планта изображение его родного отца: тот, длинноволосый, еще потный после концерта, вроде как шутил с басистом, которого, если верить матери Страйка, однажды попытался придушить. («На спидах у Джонни всегда сносило крышу», – по секрету говорила Леда ничего не понимавшему девятилетнему сыну.)
В кармане опять задребезжал мобильный. Не сводя глаз с отцовского портрета, Страйк ответил.
– Привет, – сказала Робин. – Я уже в конторе. А ты где?
– В «Альбионе» на Хаммерсмит-роуд.
– Тебе был странный звонок. Оставили сообщение на автоответчике.
– Продолжай.
– Это Дэниел Чард, – объявила Робин. – Хочет с тобой встретиться.
Нахмурившись, Страйк перевел взгляд с кожаного прикида отца на огонь в камине.
– Дэниел Чард хочет со мной встретиться? Откуда Дэниел Чард знает о моем существовании?
– Я тебя умоляю – ты же нашел тело! Об этом трубили по всем каналам.
– А, да, в самом деле. Он не сказал, что ему нужно?
– Говорит, у него есть к тебе предложение.
У Страйка в мозгу на мгновение вспыхнул проектор, услужливо подсказавший ему яркий образ голого, лысого человека с торчащим гнойным пенисом.
– Мне казалось, он застрял в Девоне со сломанной ногой.
– Так и есть. Поэтому он просит тебя приехать к нему.
– Вот как?
Страйк обдумал этот вариант, перебрав в уме дела и встречи, запланированные на текущую неделю. В конце концов он сказал:
– Если отменить Бёрнетт, я бы мог освободить пятницу. Но какого черта ему так приспичило? Мне понадобится взять напрокат машину. Причем с автоматической коробкой передач, – добавил он, остро чувствуя пульсацию в колене. – Устроишь?
– Без проблем, – сказала Робин; он услышал чирканье ручки.
– У меня масса новостей, – продолжил Страйк. – Может, пообедаем вместе? Тут вполне приличное меню. Если на такси, ты будешь здесь через двадцать минут.
– Второй день подряд? Мы не можем постоянно разъезжать на такси и обедать в пабах, – смутилась Робин, но по ее голосу было ясно, что она не против.
– Не сомневайся. Бёрнетт любит сорить деньгами своего бывшего. Я повешу это на ее счет.
Страйк дал отбой и, выбрав для себя стейк и яблочный пирог, похромал к стойке, чтобы сделать заказ.
Вернувшись на прежнее место, он рассеянно пробежал глазами по фотографии отца: затянутая в черную кожу фигура, худощавое смеющееся лицо, облепленное волосами.
Жена про меня знает, но претворяется что нет… она его не отпустит, хоть это было бы лучше для всех…
Я знаю, куда ты собрался, Оуэн!
Страйк обвел взглядом черно-белые фотографии мегазвезд, взиравшие на него со стены.
Неужели я заблуждаюсь? – молча спросил он у Джона Леннона, который саркастически смотрел сверху вниз сквозь круглые очки на тонком носу.
Почему, вопреки косвенным уликам, так трудно было поверить, что Леонора – убийца? Почему в нем засело убеждение, что она пришла к нему в офис не для того, чтобы обеспечить себе прикрытие, а просто потому, что искренне разозлилась на Куайна, который сбежал, как обиженный мальчишка? Страйк готов был поклясться чем угодно, что мысль о смерти мужа даже не приходила ей в голову… Погрузившись в свои раздумья, он даже не заметил, как прикончил пинту.
