Весь отчет Уиллиса, составленный на основании показаний примерно двадцати пяти свидетелей, которые были согласны подтвердить их под присягой, насчитывал около тридцати машинописных страниц. Отчет Форин оффиса был длиннее и включал выводы теоретиков, которые обратили самое пристальное внимание на фигуру мистера Джорджа Плэтт-Феллоуза, министра без портфеля, который был единственной ОВП на борту лайнера. Существовала масса материалов, подтверждавших правильность этой теории, однако авторы доклада делали множество оговорок и тщательно скрывали свою личность; никто не хотел, чтобы его имя было связано со столь красноречивым, хотя и секретным документом. Весь Форин оффис пришел бы в ужас, знай он, что этот доклад читает какой-то лондонский суперинтендант, сидящий в занюханном латиноамериканском баре.
Суть отчета излагалась в параграфе 76:
«Если, как показано выше, мистер Плэтт-Феллоуз действительно в течение многих лет поддерживал тесные дружеские отношения с президентом Хосе-Мария Икасой, представляется вполне правдоподобным, что он совершил частное путешествие в Агуадор с целью предупредить президента, что в случае подписания договора с СССР, предусматривающего „аренду“ трех главных морских портов страны в качестве баз подводных лодок с ядерными зарядами, он (мистер Плэтт-Феллоуз), несмотря на связывающие их тесные взаимоотношения, будет обязан рекомендовать ООН вмешаться в это дело и разоблачит роль, которую сыграл президент Икаса в катастрофе самолета с представителями Североамериканской группы сахарозаводчиков, происшедшей в 1961 г. в провинции Южный Пенджаситакс, Агуадор, подробности которой, кажется, были известны в Лондоне только мистеру Плэтт-Феллоузу. Таким образом, пребывание президента Икасы на своем посту полностью зависело от того, решит ли мистер Плэтт-Феллоуз промолчать или расскажет об этом на Генеральной Ассамблее ООН. Сэр Джон Саллерс, показания которого приводятся в параграфе 59, предполагает, что президент Икаса мог быть вынужден к принятию чрезвычайных мер и отдать тайный приказ сбить авиалайнер, на борту которого должен был находиться мистер Плэтт-Феллоуз, чтобы убедиться в молчании последнего, поскольку президент не желал сталкиваться с болезненной необходимостью приказать убить своего личного друга и гостя на земле Агуадора. Конечно, вывод о том, что даже такой жестокий человек, как президент Икаса, способен на преднамеренное убийство девяноста девяти невинных людей ради того, чтобы защитить свой режим и избежать необходимости убить личного друга и гостя на территории собственной страны, представляется весьма спорным; однако следует напомнить, что этот режим был установлен в результате государственного переворота, сопровождавшегося гибелью нескольких тысяч соотечественников нового президента, а некоторые из них ожидали казни по политическим мотивам во время предстоявшего визита мистера Плэтта-Феллоуза. Кроме того, можно провести параллель с гибелью генерального секретаря ООН мистера Дага Хаммаршельда, последовавшей при сходных обстоятельствах. Однако в данном случае окончательные подтвердить или опровергнуть приведенные здесь соображения может лишь подъем лайнера Т.О.А. и его тщательный осмотр представителями Министерства авиации; пока что следует подчеркнуть, что эти выводы сделаны на предварительной стадии расследования и носят сугубо гипотетический характер».
Единственное доказательство тесных отношений между Плэтт-Фелоузом и Икасой следовало из кратко изложенной биографии обоих: около 1933 года оба учились в английской военной академии Сандхерст, сблизились на почве любви к конному спорту и оба были награждены медалями за участие в скачках, входивших в программу Олимпийских игр 1935 года. Плэтт-Феллоуз был участником Гражданской войны в Испании и несколько месяцев был неофициальным адъютантом полковника Икасы. Однако казалось, что политические амбиции Икасы, проявившиеся после Второй мировой войны, вызвали некоторое охлаждение их отношений.
Рейнер вложил листки обратно в конверт и вернул на место розовую ленточку, обмотанную вокруг раздвоенной скрепки.
В этом деле было много неясного, но зато он понял метод работы Уиллиса. Пока Рейнер рисковал головой в Пуэрто-Фуэго, пытаясь найти уцелевших и сам лайнер, Уиллис потягивал белый ром со льдом в баре «Пеон», наслаждаясь прохладным климатом Сан-Доминго и черпая информацию в самом невероятном источнике – месте гибели двух военных летчиков, день которой случайно совпал с днем гибели «Глэмис кастла».
Рейнер пообещал не спускать с отчета глаз и вернуть его к утру. Их самолет вылетал из Сан-Доминго в одиннадцать. Когда Пол уходил, Гейтс долбил Лондон телеграммами.
Он поднес к губам рюмку с анисовой и залюбовался закатом. Дома, стоявшие на полуострове, сначала были окружены пламенным нимбом, но вскоре превратились в темно-красные тени на фоне алого горизонта; на набережной зажглись фонари. Надо подождать еще несколько минут – на случай, если придет Пуйо.
Когда «Делвер» доставлял на берег потерпевший крушение лайнер, они с Пуйо немного поговорили, стоя на пристани для гидросамолетов.
– В этом деле все с самого начала пошло вкривь и вкось… – Учтивость велела Пуйо говорить по-английски. – Я нашел пилота и Ибарру на берегу. Они лежали как мертвые. С Ибаррой хлопот не было, но вот с Линдстромом… Прошел почти год, пока у него восстановилась речь. Нам пришлось прятать его, потому что вздумай этой малый показаться на людях или выбраться из страны, как его тут же убили бы.
«Делвер» медленно приближался, таща за собой «Глэмис кастл» и понтон. На берегу собралась толпа горожан, пришедших полюбоваться этим зрелищем.
– Когда Ибарра сказал, что их обстреляли два армейских самолета, не имевшие опознавательных знаков, мы собрались и…
– «Мы»?
– Антиикасовская группа Пуэрто, состоявшая в основном из рыбаков. Мы сказали Ибарре и Линдстрому, что они должны сообщить об этом всему миру – через зарубежную прессу. Но за ними охотились, им грозил расстрел, и подтвердить их рассказ было некому. Линдстром был не в себе, а Ибарру могли обвинить в том, что он все это выдумал назло Икасе. Нам был нужен самолет, изрешеченный армейскими пулями. Эль Анджело долго искал его кошками и магнитами, но все без толку. Тогда мы сменили тактику, хотя это дело продолжало волновать нас. Мы готовились к тому, что рано или поздно должно было произойти: к революции. Мы изменили планы и обратились к генералу Гомесу. Он начал присылать нам деньги; мы стали покупать оружие и набивать им подполы лачуг. Сначала надо было схватить Икасу, а когда он оказался бы за решеткой, у нас бы появилось время поднять останки самолета, собрать улики и припереть ублюдка к стене. Надо было взять его живым и сохранить ему жизнь, чтобы судить. Кое-кто считал, что эту крысу надо будет просто пристрелить, но Ибарра, который был на борту того самолета, хотел, чтобы Икасу судил международный суд и приговорил к повешению. Мы сказали: о'кей. Ибарра командовал нами; мы не спорили; может быть, он был прав. У нас родилась идея освободить политических заключенных с острова Ла-Пас… Это придумал я, и вы знаете, почему: среди них был мой сын. Губернатор острова был настроен против Икасы, и мы могли рассчитывать на него. А затем из ссылки вернулся Гомес. Приплыл на корабле. Еще две недели, и мы были бы полностью готовы. Выступление было назначено на десятое число, в полнолуние. Потом Эль Анджело случайно обнаружил место аварии. О'кей, мы помалкивали об этом. И тут появились вы, мистер Рейнер.
Он умолк и посмотрел на спасательное судно, которое следовало в сопровождении выплывших ему навстречу лодок. С пристани лайнер казался мертвым кашалотом.
– Вы появились и начали совать нам палки в колеса. Пытались найти выживших, пытались обнаружить место катастрофы. Стоило Икасе услышать хотя бы намек на это место, как он пригнал бы сюда весь свой военный флот, обшарил океан, и никто никогда не увидел бы этих дырок от пуль. Ваша депортация – наших рук дело. – Он повернул голову, украшенную шрамом, и посмотрел на Рейнера. – Как вы умудрились ускользнуть?
– Спрыгнул с самолета.
– Что?
– Еще на земле.
– Себе на беду.
Лайнер развернули боком, параллельно плавучей эстакаде, готовой принять его. Возле человека, ловившего швартов, стоял вооруженный полицейский.
– Мы не знали, как трудно вас убить, мистер Рейнер. Говорят, в мирное время англичане очень сговорчивые люди. И очень прохладные в любви. – Он вновь отвернулся от стены пристани; лайнер был совсем близко.
– Я рад, что вы выжили. Иначе она бы умерла с горя.
На берегу выстроилась бригада грузчиков; заработали компрессоры. Нужно было накачать воздухом поплавки, которые подвели под самолет, чтобы обеспечить ему плавучесть. Инспектора Министерства авиации вылетели из Лондона еще вчера вечером.
