и в центр города. Это кольцо было в диаметре более двухсот метров и занимало оно там весь поросший бурьяном пустырь. Ближайшим объектом от этого пустыря в сторону центра был завод электрооборудования. Это самое оборудование предназначалось вроде бы как для тракторов, но все в городе знали, что в большинстве своем трактора эти были подводные. И, что еще какая-то часть этих тракторов время от времени летала в космос.
Главная интимная проблема трамвайщиц заключалась в том, что ни воды, ни канализации к диспетчерской проведено не было. И, соответственно, дамская комната водительниц находилась за пределами этой самой диспетчерской. На удалении метров тридцати, в дощатом скворечнике деревенского типа. Этим обстоятельством уже четвертый месяц безнаказанно пользовался неизвестный эстет-затейник. Дождавшись, когда натерпевшаяся на долгом маршруте трамвайная леди угнездится над дыркой, он просовывал свою блудливую руку в специально проделанную позади будки прореху. И по-хозяйски хватал несчастную за причинное место. Поскольку век повальных эпиляций еще не наступил, то ухватиться у него получалось не только за пирожок, но и за изрядный клок шерсти. А основательно ухватившись, отпускать присевшую он сразу не спешил. Так несчастные и орали вприсядку, выпучив от ужаса глаза. Очень многие из застигнутых врасплох женщин от происходящего непотребства сильно пугались. А некоторые из внезапно пойманных и устроившихся просто пописать, там же заодно и какали. А потом все они, не выбирая выражений, каждый раз и в замысловатых формулировках выражали свое крайнее неудовольствие. И не только руководству родного ТТУ, но и в адрес всегда и во всем виноватой милиции. И отдельно следует отметить, что ни одна из пойманных за интимное естество барышень, не нашла в себе сил отнестись со сколь-нибудь толерантным пониманием к своеобразному увлечению затейника.
В ленкомнату мы с капитаном вошли под змеиным взглядом подполковника Косинцева, встретившего нас шипением. За столом президиума сидели хмурые люди. Осколкова и Косинцева я знал, а трое других, в гражданском, были мне незнакомы. Весь первый ряд занимали пролетарского вида тетки. Остальное пространство зала заполнили около полусотни офицеров. Тиунов рассказал мне, кто есть кто в президиуме и в зале.
- Все мои здесь, а также ротные со своими командирами взводов из патрульно-постовой службы и из ОВО, – шепотом пояснил Тиунов, –Только зря все это, несколько раз мы эти облавы устраивали, не попадается он!
То же самое, но только с трибуны и с дополнениями нелицеприятного свойства в адрес подчиненных, высказал замполит Косинцев. Ругая своих, пришлых он не стеснялся. Замполит явно дистанцировал свою руководяще-партийную задницу от милицейских сослуживцев. Себя он позиционировал в одном окопе с представителем райкома. Солидный заведующий отделом административных органов Волжского райкома КПСС сидел, надувшись, как вурдалак и в зал тоже глядел без доброжелательности. Тетки из первого ряда, поначалу тихие и неуверенные в присутствии такого количества милиционеров в форме, постепенно осваивались и посматривали на ментов уже без особого почтения. Поднявшийся из-за президиумного стола пожилой мужик, представившись председателем профкома ТТУ, сначала вслух пожалел своих беззащитных членок, а потом дал слово коллеге по профкому.
- Что же это такое получается, дорогие товарищи милиционеры? Мы работаем, для всего города стараемся! Людей возим и вас ведь тоже возим! – ментов, очевидно, в ТТУ за людей не шибко воспринимали, – Каждый день, ни свет, ни заря, в любую погоду мы на линии, а нам даже в туалет спокойно сходить не дают!
Крупнотелая женщина, летами далеко за сорок, не стала подниматься к начальству на трибуну, а резала правду-матку прямо с места. Повернувшись к залу, трамвайная профсоюзница без особого стеснения и со всей пролетарской прямотой клеймила притихший личный состав Волжского РОВД. Начав более или менее спокойно и связно, она быстро сбилась на эмоции, а потом и на более привычную манеру речи.
- Больше часа едешь с другого конца города, терпишь из последних сил, едва не обоссавшись, и только присядешь, а тебя хватают! Да так хватают, что потом не сесть! Чего вы ржете, паразиты?! – зычно пресекла, вдруг в край, обозлившаяся трамвайщица неуместные ухмылки правоохранителей, – Вас бы так! Я-то ладно, я женщина в возрасте и в жизни всякого повидала, а моя сменщица, она же девчонка совсем! Скромная, недавно только школу закончила! Не поступила и теперь стаж для института зарабатывает. Так этот, которого вы полгода никак поймать не можете, он ее вчера так прихватил, что она сегодня на линию выезжать отказалась! Хорошо еще, что уже темно было и никто не видел, как она вчера с голой задницей из уборной мимо заводской проходной летела!
Мое воображение быстро выдало в мозг образ тургеневской комсомолки. В оранжевой жилетке и со спущенными труселями, несущейся как лань вдоль трамвайных путей мимо проходной завода. Картинка меня настолько впечатлила, что предательская улыбка на какое-то время все-таки осветила мое лицо. На свою беду стоял я прямо перед распаленной рассказчицей и эта моя безобидная улыбка взорвала тетку уже всерьез. Она опять назвала присутствующих бездельниками и паразитами на теле рабочего класса, но уже многократно и во весь голос. Вскочившая с ее ряда группа поддержки от ТТУ и также пребывающая в состоянии крайней неуравновешенности, тоже загалдела, не выбирая выражений. То, что они находятся в милиции, их не остановило.
- В общем так, уважаемый товарищ из райкома! – повернулась окончательно вышедшая из берегов баба к президиуму, – Если они, – не поворачиваясь, тетка через плечо безошибочно ткнула пальцем почему-то именно в меня, – Если они этого ирода не поймают и он опять кого-то из наших прихватит, то мы всей сменой на линию не выйдем! Имей это в виду! И тогда вы сами пассажиров по маршруту возите!
Президиум ошеломленно застыл, а товарки безумной забастовщицы хором поддержали ее угрозу. Сочтя свою миссию выполненной, трамвайные дамы, не обращая внимания на руководящие реплики со сцены, шумно удалились из зала.
- Ну, что, доволен?! – главным виновником трамвайно-бабьего бунта замполит Косинцев сходу, без длительных раздумий решительно назначил меня.
Никто из присутствующих, включая сидевших напротив руководящих товарищей, оспаривать его выбор не стал. Наверное, как громоотвод, я всех устраивал. Ай да твари! Они четвертый месяц с этим маньяком сопли жуют, а я, выходит, теперь самый виноватый в этом генитальном терроризме?! Вот уж нет, дорогие товарищи, крайним
