трясёт от острого горячего возбуждения. Пальцы спускаются ниже, оглаживая живот. Так невыносимо приятно.
— Подарок внутри, — шепчу я, срываясь на стон.
— Что ты сказала?
— У нас будет семья, я верну, что отобрали, — блаженно улыбаюсь я.
Дарящая удовольствие рука резко замирает. Я протестующе хнычу, выгибаясь. Ласкай меня, трогай. Розовые и алые огненные вспышки врываются в сознание, увлекая меня в свою пляску.
— Эй, Эби, — голос принцессы надо мной немного раздраженный. Не злись, принцесса. Я вернусь, как только дотанцую. — Не отключайся, говори со мной.
Но я не слышу. Я плыву в теплом потоке. Я река, свободная, смелая, дикая. Я океан, мощный, ревущий, неистово бросающий свои волны на берег и разбивающийся белой пеной о скалы. Я безмятежное озеро, неспешно качающее корабли. Я пустыня, объятая огнем, обожжённая солнцем и горячими ветрами. Я цветущий оазис, мираж, туман, иллюзия. Я совершенна, счастлива, бесконечна.
Открывая глаза, я смеюсь от переполняющей меня радости. Надо мной вращается хрустальный шар, рассеивая цветные неоновые блики по расплывающимся стенам. Ну здравствуй, прекрасный чудесный мир. Чьи-то руки гладят мое тело, медленно, приятно. Плывут по гладкому шелку, и я вздыхаю, растворяясь в ощущениях.
Платье кажется тяжёлым, ненужным. Кто бы ты ни был, сними его. И он выполняет.
Он Бог. Мускулистый, светловолосый, на его плечах движутся змеи. Мне не нравятся змеи. Я хочу дракона. Он сжимает мою грудь, наклоняясь целует, жжет невыносимой лаской напряженные соски, спускается ниже, стягивая трусики. Развожу бедра, позволяя ему ласкать меня там, кричу выгибаясь, впиваясь пальцами в его волосы, поворачиваю голову и улыбаюсь Рапунцель.
Она стоит рядом, смотрит прекрасными неземными глазами. Она восхитительна, я зову ее, хочу прикоснуться. Принцесса отрицательно качает головой и переводит взгляд на моего Бога. И я тоже. Он прекрасен. Бугрящиеся мышцы, красивое лицо, улыбка, обещающая рай. Я уже на пути в Эдем.
— Красивая, — хвалит он, и я расцветаю, как подснежник весной.
Мой прекрасный Бог встает на колени, расстёгивая брюки, и, приподнимаясь, я тянусь к нему, целуя упругие губы. Он смеется. Сексуально, чувственно. Тянусь к его джинсам, помогая снять, и мы смеемся вместе. У него есть то, что мне нужно, с нетерпением кусаю губы, неловко толкаю своего Бога, и с хохотом мы падаем на пол. Но смех быстро обрывается болезненным вздохом, когда я ударяюсь затылком.
В глазах резко темнеет, голову пронзает острая боль, и я всхлипываю, сначала едва слышно, потом кричу, пытаясь выбраться из-под тяжелого тела. Принцесса неожиданно приходит мне на помощь, ее красивое лицо совсем близко, прохладные ладони на моих щеках дарят облегчение и потом бьют до звона в ушах.
— Да что за дура. Очнись, идиотка, — кричит белокурый ангел.
Я расстроена, мне больно. Я не заслужила.
— Открой глаза, Эби,!
Я не могу. Темнота обступает, плотная манящая, зовет меня, шепчет, и я бросаюсь в нее… с улыбкой.
«Из записей Дайаны Моро:
15 ноября 1988 года. Вот и все. Это последняя запись. Я кладу сверху фотографию моего друга детства, парня, которого я в первый раз поцеловала. Мы были почти влюблены, пока каждый не встретил свою истинную любовь, и сохранили нашу дружбу. И в итоге он оказался тем, кто протянул мне руку помощи в самый тяжёлый момент моей жизни, когда ситуация казалась совершенно безвыходной. Я находилась в смертельной опасности, когда вспомнила о нем. Я знала, что Кен работает в органах, и он единственный, к кому я могла обратиться. Разумеется, у любой помощи есть своя цена, я не виню Кена. Его начальство не могло не использовать обстоятельства в свою пользу. Мне нужна была новая жизнь, а им президент корпорации. Каждый получил то, что заслужил. Я могла передать властям исследования по Купидону и его аналогам, которые складываю в эту коробку, чтобы оставить там, где их никто никогда не найдет. Я могла предоставить документы по всем теневым операциям Медеи, но не сделала этого. Почему? Ответ до банального прост. На многих документах стоит подпись моего мужа. А я знаю, что с его заболеванием он не протянет в тюрьме и года. Я не могла так поступить с ним. Он все равно будет ненавидеть меня до конца жизни, считая предательницей, неверной распутной женщиной, но будет жить. И я тоже буду. Под моим сердцем бьётся еще одно, и я уже люблю его так сильно, что хочется плакать от радости и облегчения, что скоро все закончится. Мы будем вдвоём. Любовь к мужчине никогда не встанет в один уровень с тем, что женщина испытывает к своему ребенку. Самое чистое и безусловное чувство, ради которого не страшно умереть, ради которого так хочется жить. Сегодня ночью мне приснилось, что я родила сына. Красивый синеглазый мальчик, который непременно станет самым счастливым ребёнком в этом жестоком мире. Я все для него сделаю. Буду оберегать ценой личного счастья и собственной жизни, если понадобится…»
Глава 9
Джером
— Последнюю ставку, Джером. Ты не можешь бросить игру, раздев нас до липки. — уговаривает меня Квентин, когда я отхожу от стола с рулеткой. Он следует за мной. Подхватывая бокал с игристым напитком с подноса проходящей мимо официантки, я делаю пару глотков. Недурно для шампанского.
— Твой костюм на месте, — иронично замечаю я, окинув Моро скептическим взглядом. Он усмехается, небрежно хмыкнув:
— Зато акции нет.
— Это было твоё решение, — сухо напоминаю я. Моро хлопает меня по плечу, уголки губ приподнимаются в отталкивающей улыбке.
— Конечно, — соглашается он. — И я надеюсь, что не пожалею о нем. А ты редкостный везунчик, Морган!
— Никогда бы так не сказал, — с сарказмом качаю головой, пытаясь отыскать взглядом Эби. В последний раз она болтала с двумя блондинками в противоположном конце зала. Поддавшись азарту, я увлекся игрой и потерял ее из виду. Надеюсь, что она не успела вляпаться в очередного Орсини.
— Опасайся, парень. Если везет в игре, то в любви все шансы потерпеть фиаско, — добавляет масла в огонь Квентин. Перевожу на него мрачный взгляд.
— Поздновато для подобных предостережений, — отвечаю бесстрастно.
— Для каждого предусмотрен второй шанс, Джером. Может, юная Молли поможет тебе залечить
