– Я суеверен, Савелий, – говорил он. – Эти часы я нашел в детстве. Не знаю, кто их потерял, но для меня они значат многое. И дело даже не в их исторической ценности и реальной стоимости. Я знаю одно: если они со мной – я жив и надеюсь на лучшее. Если я их потерял – быть беде…
Вещица, вне сомнений, стоила денег: серебряные часы на замысловатой цепочке с римскими циферками. Открыв заднюю крышку, можно было прочитать витиеватую надпись: «Павел Буре. Поставщик двора Его Величества». Они были тяжелыми, солидными. Арсений всегда носил их с собой в кармане.
Как мне было известно, любовница заставляла его продать вещицу.
– Это смотрится смешно и старомодно. Особенно когда ты носишь джинсы. Может, стоит их выгодно продать? Себе же ты купишь часы более современные.
Но мой друг в этом вопросе проявлял похвальную твердость.
– Ни за что! Даже не настаивай, дорогая…
Удивительно, но в отношениях этой странной пары наконец наступила гармония. Арсений не мог нарадоваться переменам и в последнее время просто светился от счастья. Даже рухнувший бизнес не занимал больше его мысли. Героиней его грез была Она.
Однажды эта вздорная девица проявила к нему сострадание. Хотя, возможно, ее по-прежнему интересовали только деньги.
– Представляешь, – захлебывался радостью мой друг. – Она по собственной инициативе разыскала Плешака. Не знаю, что она ему говорила, но он согласился вернуть деньги. Да-да, она – волшебница! Этот прохвост назначил встречу в неформальной обстановке. Мне придется согласиться. Я совсем на мели, а Ляля нуждается в новой шубке…
Он так ее называл – Ляля. Правда, девица имела другое имя, но он не хотел мне его называть. Арсений свято хранил свои личные тайны, и пусть он меня посвящал во многое, но я так никогда и не увидел его любовницу. Знал только, что она потрясающе красива. Но мужские предпочтения в женской красоте – вещь малообъяснимая. Возможно, я бы и не разделил его восторгов. Но, повторюсь, мне это было не дано. Хотя на женщину, сумевшую свести с ума моего добропорядочного друга, было любопытно взглянуть…
Вот, пожалуй, и все. Больше я его не видел. Признаюсь, у меня в тот момент своих дел накопилось по горло, и я на время выпустил из виду моего друга. Когда спохватился, было уже поздно – он пропал. Тогда я не понял, что произошло. Решил, что это новый виток его преступной страсти и через несколько недель, а может, даже месяцев, мой безумный друг появится и расскажет мне очередную историю своей любви. Но он так и не появился…
– М-да, сюжет для любовного романа, да и только! – задумался Грановский.
– Так и есть. Страсть, интрига, убийство – все составляющие, – печально улыбнулся Игнатов.
– А как вы относитесь к официальной версии смерти вашего друга? – задал вопрос адвокат. – Судя по вашему рассказу, маловероятно, что такой человек, как Арсений Данилкин, мог нелепо погибнуть на рыбалке.
– Я про то же говорю, – оживился Савелий. – Полная чепуха! Ну, подумайте сами, стоило ли ему, находившемуся в последнее время в состоянии постоянного стресса, затевать что-нибудь подобное? Он никогда не рыбачил. Скажу больше, он боялся воды. Когда-то мы отдыхали с семьями на море, признаюсь, это был испорченный отпуск. Арсений постоянно брюзжал, поскольку мы целые дни проводили на пляже. Сам же он заходил в море по щиколотку, черпал пригоршнями воду и брызгал себе на грудь. Все попытки хоть немного приобщить его к водной стихии встречались им в штыки. Как-то раз, он осмелился опробовать плавательный матрас. Поначалу ему даже понравилось. Но все испортил я своей неуместной шуткой. Подкравшись незаметно, я столкнул его в воду. В том месте мне было по пояс. То есть ничего опасного. Но то, что произошло затем, навсегда отбило у меня охоту к подобным экспериментам… Арсений окунулся с головой, потом вынырнул, хватая ртом воздух. Он что было силы молотил руками по воде. В глазах застыл ужас. Он даже не мог кричать. Я, как кретин, смеялся, пока не понял, что с ним что-то неладно. У него прихватило сердце. Разыгрался сильнейший приступ. Целую неделю он не выходил на пляж, отлеживаясь в номере. Вот так-то… Смею предположить, что если Арсений Данилкин погиб в воде, то он попал туда не по своей воле. Кто-то приложил к этому руку.
– Очень похоже на правду, – пробормотал Грановский. – Почему вы не рассказали о своих подозрениях следователю?
– Пытался, – пожал плечами Савелий. – Но я понял, что они не собираются заниматься проверкой моей версии. Да в принципе и версии никакой не было. Ну, не мог он сам в воду войти. Возможно, его утопили. Кто утопил? За что? А времени между тем прошло более чем достаточно. Труп разложился так, что причину смерти установить было затруднительно. Свидетелей не было. Таким образом, расследование было проведено поверхностно. Да и зачем мудрить, когда происшествие внешне больше походило на несчастный случай, чем на убийство.
– Непростительная халатность! – возмутился адвокат. – К сожалению, подобные случаи в следственной практике – не редкость.
– Кстати, там же, у следователя, я узнал, что при трупе была обнаружена фляжка с дарственной надписью. Только благодаря этой вещице определили личность погибшего. Но старинные часы как в воду канули.
– Может, они на самом деле канули в воду? – спросил Грановский, хотя прекрасно знал ответ на свой вопрос.
– Не думаю, – усмехнулся Игнатов. – Такие вещи просто так не пропадают. Бедняга Арсений не обманулся в своих мрачных прогнозах. Он потерял свой талисман, а мы потеряли его. Хотите мое мнение? Часы находятся не на дне водоема, я уверен: они в кармане убийцы…
Упругие струи воды били по лицу, стекали по животу, бедрам. Елизавета принимала душ, но насладиться приятной во всех отношениях процедурой ей мешало близкое соседство Марты. Женщина мылась в соседней кабинке и, казалось, не обращала на Дубровскую никакого внимания. Но это было только на первый взгляд…
Прошли лишь сутки с того времени, как за Региной захлопнулась тяжелая дверь камеры, но для Лизы минула вечность.
– Не переживай, – сказала ей королева на прощание. – О тебе позаботится Верста. Можешь рассчитывать на нее, как на меня. Она не подведет. Если эта дрянь подойдет к тебе ближе чем на метр, Верста порвет ее чертову задницу на куски и сделает отбивные.
Она ободряюще улыбнулась Лизе, а та едва нашла силы ответить тем же. Дубровской не хотелось выглядеть трусихой, но от одной мысли о том, что теперь ей предстоит остаться один на один с «мамкой», сводило от страха живот.
Бывшая подруга, напротив, демонстрировала прекрасное настроение. По всей видимости, она решила насладиться ситуацией в полной мере, не спеша, со вкусом. Женщина не собиралась форсировать события. Впереди у нее была еще уйма времени. А пока она только улыбалась Елизавете со своего места. Но и этого было достаточно для того, чтобы довести впечатлительную девушку до состояния тихой паники.
Когда их выводили на прогулку, Марта, улучив момент, шепнула:
– Мне маленькая птичка на хвосте принесла весточку: мы опять вместе. Наступило время платить по долгам. Как думаешь, крошка?
Елизавета собралась было обратиться за помощью к Версте, но потом передумала. Не стоило беспокоить ее по пустякам. Ситуация пока находилась под контролем. Кто знает, что будет дальше?
…Лиза намыливала голову шампунем и одновременно следила за Мартой. От нее, как от взбесившегося животного, можно было ожидать нападения в любую минуту. Но та, казалось, была занята только собой. Напевая себе под нос какую-то мелодию, она вдохновенно орудовала мочалкой.
Дубровская, занятая своими наблюдениями, не сразу заметила, как пышная пена шампуня сползла ей на лицо. Глаза нещадно щипало. Теперь она была похожа на маленького слепого котенка в окружении незнакомого, враждебного мира.
Лиза подставила лицо под струи, но напор воды, как и температура, внезапно изменились. Ойкнув, девушка отскочила в сторону. Она попыталась на ощупь найти краны, но ей не удалось это сделать сразу. Руки коснулись чего-то мягкого и влажного. Дубровская открыла один глаз, второй. Перед ней стояла Марта…
– Тебе нужна помощь, крошка? – ласково спросила она.
Девушка попыталась отыскать взглядом Версту. Но ее защитницы и след простыл.
Сердце болезненно сжалось, предчувствуя беду. Она посмотрела в глаза Марты. Там отражалась пустота. Ни единой мысли, ни сожаления, ни искорки теплоты – только пугающая безмятежность.
Она зажала девушку в угол так плотно, что та не могла ни вздохнуть, ни закричать. Впрочем, Елизавета все равно была полностью парализована страхом. Марта схватила ее за грудь. Она мяла, тискала ее, а Дубровская не могла возразить.
– Смотри, ты покрываешься гусиной кожей, – насмешливо зашептала Марта. – Может, пересмотришь свои жизненные принципы? Любовь с женщиной – это куда лучше того суррогата, который нам подсовывают мужчины. Хотя ты уже упустила свой шанс.
