– Дочери. В больницу еду. Извини, нарушил. Сколько с меня?
– А что с дочкой?
– Болеет.
– Серьезно?
– Да.
– Ладно, езжай. И больше не нарушай. Постой… Что-то мне твое лицо знакомо?
– Бывает.
– Ты, часом, не актер? Постой… Как его? Илья Богатырев! Во!
– Не. Я его брат-близнец.
– Бывает… – растерянно протянул гаишник и еще раз козырнул.
«А вдруг ей не понравится?» – гадал Илья, вытаскивая плюшевого друга из джипа. Тот уже заработал пару сотен. Вот что значит необычный окрас! Но что скажет Соня?
С собакой в обнимку он вошел в клинику и направился к регистратуре.
– Вы к кому? – строго спросила симпатичная девушка в белом халате у зеленой собаки.
– Она – к Соне Откровенной.
– Смешная какая, – фыркнула девушка. – Ну, проходи.
– А в какой она палате?
– Как вы сказали? Соня Откровенная? Я сейчас посмотрю.
Девушка щелкнула мышкой и какое-то время смотрела в монитор. Потом растерянно сказала:
– А такой нет.
– То есть, как это нет?
– Вы фамилию не перепутали?
– Нет. Ее мама Мария Откровенная. Как тут можно напутать? Я сам паспорт видел.
– Ах, журналистка! Тогда понятно! Только у Сони другая фамилия! Должно быть по отцу.
– Вот как… Значит, все-таки, есть такая? – он подмигнул собаке.
– Да. Соня Бурмина лежит в…
– Как вы сказали?! – он лег грудью на стойку.
– Соня Бурмина, – слегка растерялась девушка.
– А по отчеству? – хрипло спросил он. – Как ее отчество?
– Я не обязана…
– Девушка, я вас очень прошу! Посмотрите там, – он кивнул на монитор. – Очень важно!
– Ну, хорошо.
Она вновь щелкнула мышкой. Через минуту сказала:
– Софья Егоровна Бурмина, семь лет, лежит в десятой палате. Вам надо подняться на третий этаж… Мужчина! Куда же вы! Там выход! Лифт – налево! Мужчина!
Он уже несся к выходу, пытаясь достать из кармана мобильный телефон. Мешала эта дурацкая собака, и только положив ее в салон машины, он справился, наконец, с мобильником. Нетерпеливо спросил:
– Алло? Маша? Ты где сейчас?
– В магазине.
– А где именно?
– Тебе адрес назвать?
– Да! – рявкнул он. – Адрес!
– А зачем?
– Нам срочно надо поговорить!
– А что случилось?
– Все! Но это не по телефону!
– Хорошо. Я в центре. Давай встретимся в кафе.
– Лучше в японском ресторане. Встретимся там, где все это и начиналось. Я уже еду.
– Я тоже.
Он прыгнул на переднее сиденье и надавил на газ. Разумеется, возможны совпадения. Но если это действительно так…
Он не знал, плакать ему, или смеяться. Софья Егоровна Бурмина семи лет… Как это может быть?
В этот же день
Она приехала раньше. На правах постоянной клиентки уселась за любимый столик у льющейся по стене воды и принялась рассеянно листать меню. Что могло случиться, раз Илье надо с ней так срочно поговорить? Сегодня утром расстались они холодно, друг с другом общались посредством дежурных фраз типа «спасибо», «все очень вкусно», «привет», «пока». И вдруг – звонок!
«Должно быть, он решил меня бросить, – вздохнула Маша. – Он ясно сказал: встретимся там, где все это и начиналось». Значит, конец. Ей даже легче стало.
– Заказывать что-нибудь будете?
– Принесите чаю. А заказ потом. Я жду одного человека.
– Хорошо, – грустно улыбнулась знакомая официантка, сразу поняв, кого она ждет, и исчезла.
Потом она увидела Илью. Усевшись напротив, тот без улыбки сказал:
– Привет.
Подошла официантка, но Илья тут же ее отослал, буркнув: потом. Маша налила себе чаю, чтобы чем-то себя занять и скрыть волнение и спросила:
– Что ты хотел мне сказать?
– Кто отец Сони?
– Так сразу?
– Сразу?! Я живу с тобой вот уже несколько месяцев и еще ничего о тебе не знаю!
– Ну и что?
– Выкладывай правду.
– Всю?
– Да.
– В это невозможно поверить.
– А я попробую.
– Хорошо.
Ей вдруг стало так легко. В самом деле, сколько можно от него скрывать? Ведь он же теперь помчится искать Женину сестру, за границу, в Швейцарию или куда там? Он это сделает! И что будет, когда найдется Жора Бурмин? Ведь их же придется знакомить. И все равно придется рассказать правду. Почему не сейчас?
– Половину истории ты уже знаешь, – начала она, отхлебнув из чашки. Во рту пересохло от волнения. – О том, как я семнадцатилетней девочкой приехала в Москву, провалилась на экзаменах в институт, пошла на курсы секретарей и, окончив их, устроилась на фирму к Володе. К Владимиру Васильевичу, – поправилась она.
– А вторая половина?
– Вторая половина… Когда я подумала, что беременна… Да, я подумала, что беременна, – твердо сказала Маша, поймав его удивленный взгляд, – я ему об этом сказала. Он испугался. И решил от меня избавиться. От меня и моего ребенка…
– Которого не было.
– Которого не было. Но все мы думали, что есть. Поэтому он сказал, что проведет со мной неделю в шикарном отеле, в Туапсинском районе, где мы летом отдыхали, и нам там очень понравилось. Была зима, я, конечно, удивилась, но поверила. Поверила в свое счастье, что для девятнадцатилетней девочки не так уж и странно. Мой брат великодушно предложил свою новую машину. Дело в том, что моя была старая, брат за меня волновался, он побоялся, что я встану на дороге. А его машина новая, с мощным мотором, с кузовом универсал…
Илья вздрогнул.
– Что с тобой?
– Нет, ничего. Продолжай.
– И я поехала. Как оказалось, это была ловушка. Человек, которому Володя хорошо заплатил, испортил тормоза на моей машине. Он же не знал, что я поменяюсь с братом. И я поехала на юг на хорошей, новой, абсолютно исправной машине, навстречу своему счастью, как мне тогда казалось, – она усмехнулась. – Когда я туда приехала, выяснилось, что никакого номера на мое имя не заказано, что меня там вообще не ждут. А когда я дозвонилась, наконец, Володе, тот был очень удивлен тому, что я еще жива! По его расчетам я должна была разбиться в горах, на одном из крутых спусков. В общем, мы объяснились. По телефону. Он сказал, что жениться на мне не собирается. И на следующий день я рванула обратно. На дворе февраль месяц, погода отвратительная. Начиналась метель, в отеле меня уговаривали переждать, но я была в таком состоянии… В общем, я рвалась в Москву.
– Конец февраля… – эхом откликнулся Илья.
– А что такое?
– Нет, ничего. Я внимательно слушаю.
– Сейчас будет самое интересно и самое необычное. И я прошу тебя поверить. Просто поверить. В общем, я ехала весь день, устала, проголодалась. Снег все валил и валил, и я уже почти не различала дороги. Наконец, ехать стало невозможно, я уже подумала, что придется ночевать в машине, на обочине дороги, как вдруг заметила вдалеке огни. На холме стояло село, и я свернула туда, надеясь найти ночлег. К моему большому удивлению доехала, хотя снег все валил и валил, и машина буксовала, но все-таки ехала, и тут дорога уперлась ворота. За ними была деревянная церковь…
Она прикрыла глаза, вспоминая, как это было. Потом коротко вздохнула и продолжила:
– Церковь была освещена, по паперти ходили люди. Как только я вышла из машины и направилась к ней, они закричали: «Приехала! Наконец-то!». Потом с крыльца прямо в глубокий снег соскочил мужчина и кинулся ко мне. Когда он принялся меня обнимать и целовать, я испугалась. От него пахло водкой. Было темно, лица его я не разглядела. Он был высок ростом и, как мне показалось, симпатичный. Когда я начала его отталкивать, он вдруг закричал «Не она, не она!». И разрыдался. Мне стало его жаль, хотя и мое положение было не лучше. Мы прошли в церковь, где я немного согрелась и узнала, почему здесь собрались все эти люди. Оказалось, что кинувшийся ко мне мужчина был жених, пять часов назад должно было состояться венчание, а невеста не приехала. Он был в таком отчаянии…
Маша вздохнула и подлила себе чаю. Илья, казалось, не дышал.
– Ну вот. Они все были пьяны. Я тоже немного выпила, чтобы согреться. В церкви было холодно. И тут обманутый жених сказал, что ему надо со мной поговорить… Мы сидели в автобусе, на котором приехали свидетель и гости. Было темно, потому что водитель берег аккумулятор. Горела одинокая свеча, прикрепленная на картонке, изображавшей стол, я почти не различала его лица. И вдруг он принялся уговаривать, чтобы я вышла за него замуж! Сначала я растерялась. Но положение мое было безвыходное. Меня бросил любовник, я была беременна, как мне казалось. Как и любой женщине, мне не хотелось, чтобы мой сын рос безотцовщиной. Мне тогда казалось, что у меня родится мальчик.
– Что еще тебе казалось?
– Я понимаю, что сделала глупость, – она тяжело вздохнула. – Это было похоже на наваждение. Не знаю, как ему удалось меня уговорить. Помню только, как стояла у алтаря, в белом свитере, вместо белого подвенечного платья, как он надел мне на палец обручальное кольцо своей невесты, которое, к всеобщему удивлению, оказалось впору. Как он меня поцеловал… Потом его сестра, сотрудница загса, выписала нам свидетельство о браке. Я положила его в сумочку. Потом… Я понимаю, что это звучит нелепо, и ты сейчас перестанешь меня уважать. В общем, мы пошли в машину.
