– Ну ты тут грузись, а я пойду покурю. В общем, проследи, чтобы всё было чики-пом!
Нарываться на Бегемота ему по-прежнему не хотелось, а в том, что он наверняка появится, Вадик не сомневался.
Олеся не стала пререкаться и задерживать его. Ей ещё нужно проштамповать фальшивые бланки, изъять у зампончика подписанные накладные и осуществить подмену.
Зампончика, конечно, знала, что Рогожин приходит на погрузку, когда речь идёт о «Шереметьево». Но эта традиция не являлась законом, и директор никогда не говорил, что без него нельзя ничего не грузить. Поэтому женщина, хоть и выискивала глазами Бегемота, ничуть не тушевалась и спокойно выполняла обязанности. В конце концов, сегодня праздник, и директор вряд ли вышел на работу.
Олеся, убедившись, что грузят нужное и куда надо, наблюдала за процессом издалека. Она уже позвонила Витьке, приказала тому стартовать и двигаться в сторону Ленинградского шоссе.
* * *Переночевал Штеф прямо в машине. Он дремал, уткнувшись головой в руль, и снились ему сочные нимфетки, расчленяющие его неподвижное тело.
Наличных денег оставалось немного. Появляться дома либо у друзей-приятелей чревато схваткой с мамоновцами, которые его повсюду караулят. А у него нет даже холодного оружия!
Что же предпримет Мамон? Наташу пытать бесполезно, держать её как заложника – тем более. Такая мелкая сошка, как Штеф, нужен Мамону живым. Мамон заинтересован в источнике информации!
Что предпринимать ему самому, Штеф приблизительно представлял, поскольку желал по-хорошему попросить у ограбившего его Митькова свой мобильник, деньги и ключи от квартиры.
Позавтракав в «Макдональдсе», Штеф купил телефонную карту и позвонил по подслушанному в пейнтбол-клубе номеру. Некто ответивший легко сообщил, что Андрей на работе и дал другой номер. Штеф не мог себе представить, что делает молодой парень на работе во время государственного праздника. Конечно, ведь он понятия не имел о Дюшином безмятежном времяпрепровождении.
– Куда я попал? – спросил Штеф.
– А я откуда знаю, – ответил Дюшин дядя.
– Мне бы Андрея. Это приятель Феди Маскаева.
Штеф вспомнил вчерашний визит в институт геммологии. Маскаев оказался тёртым калачом… Говорил много, а толком ничего не сказал.
– Он сейчас занят. Что-нибудь передать?
– А чем он занят? – откровенно спросил Штеф.
– А вам-то зачем? – Дюшин дядя был ещё тот проныра.
– Скажите ему, что у Феди большие проблемы. Очень большие, ему нужна помощь.
Через некоторое время Дюша подошёл.
– У твоего братана Вадима Митькова большие проблемы, – заявил Штеф. – Я могу ему помочь.
– Ну, а я-то тут причём? Помогай на здоровье.
– Он фисташки должен. Я отдам тебе, а ты передашь ему, когда увидишь.
– Какие ещё фисташки? Что за ерунда? Слушай, мне некогда, я в клуб спешу…
– Десять тысяч косарей, козёл! – Штеф быстро сменил милость на гнев, – и если он не отдаст, кишки ему выпустят! А искать его будут у тебя, поскольку ты его кореш. Ну, ты понял?
– По-моему, да, – Дюша взвесил факты и решил, что неспроста Вадик со своими знакомыми у него прячется, – ладно, что мне делать?
– Сейчас встретишься со мной. Где работаешь, я прибуду.
Штеф записал адрес, пригрозил, чтобы Дюша никуда не отлучался и ждал его.
Вот только когда Штеф сворачивал к старому деревянному дому неподалёку от Сухаревской площади, то первого, кого заметил – это курящего на крыльце Витьку Иноземцева.
* * *Стартовать! Какое забытое и родное слово, ласкающее слух! «Ты будешь стартовать в международной «Формуле-Рено»! – обрадовал восемь лет назад отец. И каким жестоким стало это слово потом, спустя четыре года! «Ты больше никогда не будешь стартовать в гонках!» – обрадовал его соперников врач-нейрохирург…
Услышав это слово от Олеси сегодня, поняв и прочувствовав его смысл, Витька перво-наперво сосредоточился на том, чтобы не наделать каких-нибудь глупостей. Он не стал скакать вокруг Дюши и его дяди с воплем «Ура! Всё началось!» Он не побежал в ларёк брать водки и отмечать факт того, что через несколько часов станет долларовым миллионером. Он спокойно положил трубку, поднялся в их временную каморку, взял всё нужное и пошёл к машине. На крыльце он остановился, закурил, достал Олесин мобильник и включил его.
Может быть, сегодня – главный старт в его жизни. Пусть не за штурвалом гоночного болида, а за банальной баранкой русского драндулета. Витька выглядел настолько воодушевлённым и верящим в победу, что со стороны казалось – победа уже состоялась, и он просто не может до конца этого осознать…
* * *Сумев побороть мгновенный порыв, Штеф остался сидеть в машине и никуда не побежал. Хотя тот, за кем он уже несколько дней безуспешно гонялся, стоял перед ним как на ладони. Но Штеф сообразил, что не время пороть горячку, ведь теперь этот лох никуда от него не денется. Наблюдая, как Витька садится в «москвич», разворачивается и проезжает мимо его «девятки», Штеф пригнулся и, выждав несколько секунд, развернулся и поехал следом.
Объект его внимания вёл себя чересчур спокойно. Он никуда не гнал, не пытался оторваться, не совершал рискованные манёвры, и казалось, вообще не замечал «хвоста». Штеф до поры, до времени даже получал удовольствие от такой слежки.
Но вот на очередном перекрёстке, где-то в районе ВДНХ, между ними вклинилась синяя «шестёрка» с предупреждающими значками «В машине дети!» и «За рулём чайник!» на заднем стекле. Штеф обошёл её слева, но вынужден был сбросить скорость, поскольку «москвич» Витьки плёлся как черепаха по второму ряду. В это время «чайник» поравнялся с его «девяткой» и снова втиснулся между ней и «москвичом». Штеф совсем перестал торопиться и решил понаблюдать за неадекватными действиями «чайника».
Он бы и не заподозрил того ни в чём, если бы «чайник» не рванул на красный свет следом за «москвичом». На зелёный Штеф рванул сам, чтобы не упустить добычу, и не упустил – «москвич» с «чайником» на хвосте медленно и упорно полз по Ярославскому шоссе прямо, никуда не сворачивая.
Кто бы ни скрывался под маской «чайника», мамоновцы или бегемотовцы, для Штефа они являлись конкурентами. Поравнявшись с «шестёркой», Штеф рассмотрел водителя и его единственного пассажира. Нет, он их никогда не видел. Молодые культурные ребята, не похожие ни на мамоновских «ниндзя», ни на банальных братков. Менты?
Борьба с «чайниками» была недолгой и бесшумной. Штеф аккуратно оттёр «шестёрку» в крайний правый ряд, та упёрлась в остановившийся троллейбус, и вследствие этого не успела проскочить на зелёный. Штеф мысленно попросил высшие силы, чтобы они заставили Иноземцева жать на газ хоть чуточку поактивнее. Но вот кольцевая дорога – и Витька свернул в сторону Дмитровского шоссе. Штеф глянул в зеркало заднего вида – «шестёрка», похоже, отстала. Поправив берет, Штеф довольно постучал рёбрами ладоней по рулю. Хорошо жить, когда кругом одни чайники и лохи!
* * *– А ты чехо стоишь как хген без намохдника?! Давай-ка, нохи в хуки, помохай! – Зампончика уставилась на небритого мужика в спецовке, смолящего «беломор» рядом с загружаемой «газелью».
Тут, наконец, появился Вадик и заметил Олесю, которая с отсутствующим видом курила метрах в пятидесяти около входа в корпус. Зампоничка тут же набросилась на него, суя ему под нос несколько бумажек:
– Это ты новый шофёх? Вот, дехжи, товах повезёшь в «Шехеметьево-один». Адхес тут написан. Разгхузишься, пхиёмщик отметит здесь, – она ткнула пальцем в накладную, – шхампанёт, и это пхивезёшь и отдашь мне! Ты всё понял?
– Я всё понял, – не стал хамить Вадик.
– Смотхи. Ты должен хасписаться тут и тут, а пхиёмщик – тут и тут… Смотхи, не пехепутай! Вот это отдашь охганику на вохотах!
Вадик слушал, наблюдая за тем, как трое грузчиков перетаскивают коробки с электрокара в кузов. Бегемота на складе не было. По крайней мере, наблюдать за погрузкой директор не стал. Вадик глянул в сторону Олеси – она исчезла.
Наконец, он поднял задний борт, опустил тент и закрепил его. Сел за руль, завёл двигатель и только когда тронулся с места, почувствовал невероятное облегчение. У него в кузове – целое состояние. Он держит в руках руль, и в его власти – распорядится этим состоянием по-своему. И в голову полезли всякие нехорошие мысли… Что, если заделаться благородным рыцарем и разгрузиться, например, рядом с детским домом или реабилитационным центром для инвалидов? Или такой вариант – разгрузиться на свалке, чтобы нелегальные русские алмазы не достались никому! Ну, или самое простое – двигать прямиком на Петровку, 38! Вот только посадят, наверно, его одного, а всякие там Бегемоты выйдут сухими из воды!
Олеся закрывала собой ворота, скрестив на груди руки, и улыбалась. Отдав «охганику» разрешение на вывоз, Вадик поймал себя на ещё одной жуткой мысли – может, протаранить «газелью» Олесю, чтобы не отдавать ей половину? Он бибикнул пару раз, показывая жестом, чтобы Олеся не мешала проезду. Но та замотала головой и крикнула:
