Лицо Гарри слегка посерело, он привстал и тут же рухнул обратно в кресло, не в силах оторвать взгляда от никелированного револьвера, который Степанов направил на него.
- Руки на стол! - скомандовал капитан. - Не вздумай дернуться, кабан!
- Видишь, Гарри, какими грубыми могут быть даже друзья? - спросил Сильвер. - А все почему?
Жадность, Гарри, жадность! Ты помнишь, как звали человека, которого сгубила жадность?
- Да вы с ума сошли! - взвизгнул Гарри. - Что это вы делаете?
- Мы, Гарри, в отличие от тебя, люди плохие, - сокрушенно покачал головой Сильвер. - И твоя персона на наших счетах будет далеко не первой и, Аллах даст, не последней. И ты сам прекрасно это знаешь. Подумай - все исчезнет. И лимузин, и особняки, и женщины, ты же любишь женщин, Гарри, не разочаровывай меня!
- Сколько? - выдохнул хозяин, по-прежнему не отрывая глаз от револьвера.
- Пятьсот, - скромно потупил взор Сильвер.
- У-У-У--- - простонал Гарри. - Да вы что, обалдели, что ли? Нету у меня столько!
- Здесь нету? - уточнил Сильвер.
- И здесь и вообще нету!
- А контракт?
- Так ведь переговоры только сейчас...
- Ты же талант, Гарри! Ты должен договориться.
- Вот когда договорюсь...
- Умница, Гарри! Схватываешь на лету. Все учтено могучим ураганом. Сейчас ты, дружок, глядя в объектив вот этой симпатичной камеры, подробно и с самыми мелкими деталями расскажешь всю эту занимательную историю. Как возникла идея этой книжки, как ты договорился с автором о правах, как ты заказал убийство, где ты нашел Чернецова и почему "боинг" свалился в океан.
- Я не знаю, почему он свалился! - выпучив глаза, завопил Гарри. - Это уж слишком! Я не...
- Тише, тише! - прикрикнул на него Сильвер. - Ладно, хрен с ним, с "боингом". И так мы тебя по самые ушки укантуем. Я тебе кое-что подскажу, а ты повторишь, чтобы никаких сомнений... А потом, когда контракт на фильм подпишешь, мы тебе эту кассету продадим. За пятьсот. Можешь этот материал в фильм вставить - неплохая идея, а, Гарри?
- У-у-у... - опять затянул продюсер, обхватив голову руками и раскачиваясь из стороны в сторону.
- Ну давай, Махмуд, не тяни резину, - похлопал его Сильвер по плечу. Ну нельзя же так переживать из-за денег! Прямо сердце кровью обливается от твоих стонов!
Гарри оторвал ладони от лица и с бешенством посмотрел на вымогателей.
- Палисандровый, Гарри! - строго напомнил Сильвер. - С кистями!..
...Плюхнувшись на сиденье автомобиля, Сильвер вытащил кассету из внутреннего кармана куртки и ласково погладил пластиковый футляр.
- Ух ты лапочка! Ну что, капитан, двести пятьдесят штук - неплохой заработок за вечер, а?
- Получить еще надо, - сказал Степанов, запуская движок.
- Получим, получим, куда ему деваться! Я, признаться, забеспокоился, когда он рассказывал про Дмитровку, думал - ты его грохнешь сейчас.
- Я сам так думал, - признался капитан. - Еле удержался, этакая тварь...
- Не подарок, - согласился Сильвер. - Но деньги все же лучше, чем труп.
- У него все еще впереди, - процедил Степанов. - Я до него потом доберусь.
- Когда это - потом? - забеспокоился Сильвер. - Да ты что!? Его же теперь доить непрерывно можно!
Не-ет... Я с него теперь не слезу! Пусть педики на Я эстрадах теперь для меня повоют!
- Не получится, - равнодушно бросил капитан, сосредоточенно следя за дорогой. - И мой тебе совет - уезжай из страны. Деньги получим, и уезжай.
- Это почему же? - опешил Сильвер. - Куда уезжать?
- Да куда хочешь. Чем дальше - тем лучше. Таким, как ты, и таким, как этот Гарри, теперь нужно быстро уезжать.
- Да почему?
- Почему? - капитан усмехнулся. - Потому что такие, как я, - остаются.
XV. ШТУРМ
Снег шел долго, почти всю ночь - поздний снег, может быть, последний в этом году. Крупные мокрые хлопья опускались на землю медленно и плавно.
Настолько медленно, что временами казалось, будто снежинки неподвижно висят во влажном воздухе, уже насыщенном тревожными весенними запахами.
"Красивая ночь, - подумал Степанов, глядя, как снег все плотнее укрывает лобовое стекло автомобиля. - Прямо рождественская ночь! Тихо как...
Странно, трясучки нет совсем. Долго еще нам ждать?
Часа три осталось до рассвета".
Металл дверцы грузовика был холодным и неприятно липким на ощупь. Капитан поднял меховой воротник куртки и поерзал на жестком сиденье, устраиваясь поудобнее. Откинулся в угол кабины и прижался щекой к мягкой и теплой цигейке, чуть-чуть отдающей дорогим табаком. Два человека, скрючившиеся в тесной кабине слева от него, спали глубоко, дыхание их было ровным, спокойным.
"Сколько из нас останется в живых к вечеру? Не самая лучшая идея была ночевать в этом лесу. Какой холодный выдался март. И снег, снег... Хорошо бы метель закрутило на весь день. В марте иногда бывают очень сильные метели. Совершенно нет мандража... А спать не могу. Абсолютно не могу уснуть.
Отупею к рассвету. Почему не трясет? Убьют меня сегодня".
Капитан беззвучно сплюнул через левое плечо и поглубже засунул руки в карманы теплой куртки.
"Какая это операция по счету? Не все ли равно...
Совершенно дикая, бессмысленная авантюра. Зачем я согласился? Зачем? Надо же, именно теперь, когда у меня есть деньги, я вот взял и согласился. Разве я верю в это дело? Разве мне это нужно?"
Степанов стер рукавом испарину на боковом стекле. Грубые силуэты трех "Уралов" едва проступали из снежной пелены. Деревья на опушке слились в единую серовато-сиреневую стену, слегка колеблющуюся в такт медленному ритму снегопада.
"Семьдесят пять человек. Семьдесят пять... Очень мало для такого дела. Для такого идиотского дела... Я не верю, совсем не верю. И поэтому меня сегодня убьют... Как пить дать - убьют... Сколько отсюда до шоссе? Километра четыре через лес. Плюнуть на все и дернуть... Днем буду в Москве. Если она сама еще будет, эта дерьмовая Москва".
Зуммер радиостанции заставил Степанова вздрогнуть.
- Как обстановка? - Голос Алферова звучал чисто - ни треска, ни искажений, пасмурная погода гарантировала устойчивую связь.
- Все спокойно, - негромко ответил Степанов, не желая будить людей в кабине. - Спят.
- Давай поднимай, - буднично сказал Алферов. - Пора.
- Есть.
- Помни - на городок у тебя не больше трех часов. Возьмешь комендатуру - сразу выйдешь в эфир, мы на твоей волне слушаем непрерывно. Оставишь в комендатуре десять человек - и ко мне, я сейчас в двух километрах от поворота.
- Понял, - ответил Степанов.
- Действуй. С Богом!
Капитан протянул руку и потряс соседа за плечо;
Тот зачмокал губами, втянул с храпом сырой холодный воздух и с трудом разлепил глаза.
- Что? Уже?
- Уже, - кивнул Степанов. - Вылезаем, пора народ будить.
От звука их голосов проснулся сидевший за рулем.
Он покрутил головой, тыльной стороной ладони провел по подбородку.
- Побриться бы...
- Щас побреют, - ухмыльнулся Степанов. - Щас и побреют, и постригут!
- Ерунда! - Водитель уперся ладонями в баранку, вжался в спинку сиденья, разминая плечи.
Комендантская рота. Сопляки. Подмосковные маменькины сынки. Полчаса работы. Ерунда.
- Это городок. А КП?
- КП сложнее, - согласился водитель. - Кто спорит? КП - это другое дело.
- Ну все, пошли! - Степанов открыл дверцу "Урала", и холодный воздух тотчас заполнил кабину. - Постройте всех перед машинами.
Даже на промерзшем проселке снег был глубоким, а стоило сойти с дороги - вообще по колено.
Степанов зачерпнул ладонями рыхлую влажную массу и ткнулся в нее лицом. Холод царапнул по коже, прогнал остатки липкой дремоты.
"А может, и не убьют... Может, и получится... Чем черт не шутит? Вдруг вот возьмет - и получится...
Хреново только, что вдруг".
Он оглянулся на машины. В кунгах зажегся свет, дверцы были открыть!, люди спрыгивали на снег, переговаривались вполголоса, звякало оружие. Почти одновременно заработали двигатели трех "Уралов", стартер четвертого пока подвывал вхолостую.
"Ничего, заведется. - Степанов вытащил из внутреннего кармана куртки маленькую теплую фляжку с десятилетним "Ахтамаром" и сделал три глотка. Коньяк приятной теплой волной окатил глотку. - Заведется, никуда не денется! Не так уж и холодно.
Скорее сыро. Аккумуляторы свежие у всех машин, заведется".
Как бы в подтверждение мотор головного грузовика взревел, машина окуталась сизыми клубами дыма. Степанов подошел к своему "Уралу", вытащил из кабины бронежилет, надел, распихал по карманам запасные магазины к "стерлингу" - всего четыре, не считая уже вставленного в пистолет-пулемет. В кобуре, закрепленной на поясном ремне спереди, находился резерв небольшой плоский пистолет ПСМ.
Люди построились перед машинами. Степанов медленно прошелся вдоль неровного строя, вглядываясь в хмурые непроспавшиеся лица. Каждый из офицеров, стоявших сейчас перед ним, имел за плечами не менее десяти спецопераций, и многие были старше Степанова и по возрасту, и по званию.
