– Геночка, я тебя умоляю, – заговорила она наконец самым проникновенным голосом. – Ну не будь ты скотиной хоть несколько дней. И так все сложно, а если еще и от тебя отбиваться, я вообще работать не смогу! Раз в жизни, прояви благородство! Ну хоть на неделю, оставь меня в покое!
– Благородство? – Гена был заметно растерян. – Ну елки, ну Лазарева, я просто… нет, как это ты умеешь с нашим братом управляться! Все, клянусь, торжественно, до следующей пятницы, ни одной шутки, ни одного вопросика ехидного, работай спокойно.
– Спасибо, Гена. Я знала, что могу на тебя рассчитывать.
– Не сомневайся Ленка, на неделю ты в безопасности, – заверил ее Гена. – Но я тебя честно предупреждаю, что в следующую пятницу, с утра…
«Черт! Лучше бы я стукнула его по шее!»
Анатолий действительно задремал. Татьяна с безупречной вежливостью отбивалась от заказчиков, звонивших почти непрерывно. «Да, Бориса Петровича убили. Конечно, мы потрясены, но фирма продолжает работать. Да, да, можете не сомневаться. Разумеется, весь пакет будет сдан в срок и в полном объеме.» Несколько раз она подзывала Гену или Лену и те вели короткие деловые беседы. Анатолия Татьяна не побеспокоила ни разу.
Звонки раздавались все реже – очевидно, самые нервные заказчики уже задали все вопросы, а остальных, проблемы возникшие в обслуживающей фирме, не слишком волновали. Зато, через некоторое время, Саранцеву показалось, что голос девушки звучит уже не так механически однообразно. И вроде бы, разговор она вела не по телефону, а с кем-то, лично присутствующим в приемной. Еще не решив окончательно, стоит ли ради этого просыпаться, Анатолий прислушался.
– … а мне всегда нравилось имя Татьяна, – звучал знакомый голос. – И вам очень идет! Знаете, у меня есть такая книжечка, про имена: там так и сказано, что Татьяна – личность серьезная, выразительная, умная и целеустремленная. Ну просто удивительно точно вас описали! Правда, я бы добавил еще, – очаровательная…
«Господи, да это же Костя там с ней треплется! Откуда он, спрашивается, взялся, он же уехал вместе со всей милицейской братией? И чего ради он клеится к Татьяне? Хочет что-то выведать? Она что, снова попала под подозрение?»
– … а ваш камень, Танечка, это рубин или тигровый глаз…
– Я понимаю, что это достаточно сложно запомнить, но пожалуйста, сделайте над собой усилие! Меня зовут Татьяна. Если необходимо, то запишите.
– Секундочку! Только достану блокнот… так, Тать-я-на, – по слогам продиктовал сам себе Костя. – Прекрасно. А теперь, ваш телефончик?
– Извините, я не даю свой номер случайным знакомым, – казалось, через приоткрытую дверь потянуло ледяным арктическим сквозняком.
– Да какой же я случайный знакомый! – искренне возмутился Костя. – Я абсолютно положительный частный детектив, тружусь, не покладая рук, на благо вашей же фирмы. Так что мы, можно сказать, почти коллеги, сослуживцы, по крайне мере. Ну посмотрите на меня внимательно, неужели я не вызываю доверия?
– Нет. Извините, но вы отвлекаете меня от работы
– Та-а-анечка! Зачем вы так? Вам это не идет. Знаете, какая вы на самом деле?
«Так, пожалуй, пора вмешаться». Анатолий неохотно встал с кресла, подошел к дверям:
– Костя, ты ко мне? Заходи, не стесняйся. Татьяна, у тебя как дела? Справляешься, проблем нет?
– Спасибо, все нормально, – холодно ответила секретарша.
Анатолий не понял, было ли недовольство Татьяны просто остаточным явлением от общения с Костей, или она на самого Саранцева за что-то обиделась. Может, решила, что спрашивая: «как дела?», он проявляет недоверие к ее умению справляться с проблемами? Или обиделась за прерванный тет-а-тет? Лучше и не пытаться понять, нервная система целее будет.
– Ну-ну, – неопределенно высказался он и благоразумно отступил в кабинет, плотно прикрыв за собой дверь.
Костя, разумеется, успел устроится в его кресле, так что Анатолию пришлось занимать место за рабочим столом. Впрочем, для предстоящего разговора, такая расстановка позиций вполне подходила.
– Ты чего девчонке голову морочишь? – сердито спросил он.
– Ей, пожалуй, заморочишь, – комично пожаловался Костя, совершенно не обращая внимания на тон заданного вопроса. – То есть не девушка, а железобетонная конструкция! Она что, всегда у вас такая?
– Всегда. И вспомни, я тебя предупреждал.
– Надо же! А на вид такая милая. Я на нее, как только посмотрел, так сразу и подумал…
– Что ты этой милой девушке в отцы годишься, – язвительно закончил Анатолий.
– Что значит, «в отцы»? – вздрогнул Костя и мечтательная улыбка исчезла с его лица. – Какие могут быть отцы? Ей сколько, двадцать?
– Около того.
– Вот видишь! А мне всего тридцать шесть, тридцать седьмой идет! И тогда получается… ах ты, черт!
– Физиологически вполне возможно, – ухмыльнулся Анатолий. Наблюдать за быстрой сменой выражений на лице Кости было очень забавно.
– Иди ты, со своей физиологией! Ну надо же… черт побери! Нет, точно, пора жениться! А то потяну еще немного и невесту уже среди внучек выбирать придется! Толя, ты согласен, что вопрос с семьей пора решать?
– В целом согласен, вот только на ком ты жениться собрался? Если на Ленку глаз положил, то лучше сразу забудь.
– Да что уж, кроме твоей Лены и женщин в мире не осталось? Мне, например, Танечка, очень даже нравится.
– Называется, сделали круг и оказались на том же самом месте! – с притворным отчаянием всплеснул руками Анатолий. – Мы же с того и начали, что она…
– Ну да, немножко моложе, – перебил его Костя. – Я с этим и не спорю. Ну и что? Значит у меня будет время воспитать из нее именно такую подругу жизни, какая мне нужна.
– Ох, Костя! Я, конечно, ничего плохого про Татьяну сказать не хочу. Но ты с ней полтора раза виделся, а я два года работаю. И поэтому, как человек более опытный, предупреждаю: если ты на такой безрассудный поступок решишься… одним словом, еще неизвестно, кто из вас себе спутника жизни воспитывать будет.
– Ты так думаешь? – Костя задумчиво почесал нос. – А собственно, какая разница? Главное, чтобы оба довольны были. И чтоб жилось не скучно.
– Вот в чем я тебя могу заверить стопроцентно…
Анатолия прервал отчаянный, громкий вопль, доносящийся из приемной. Мужчины переглянулись и вскочили. Костя сидел ближе к двери, так что он первым вылетел из кабинета. Впрочем, Анатолий отстал от него на какие-то доли секунды. И оба они замерли, глядя на невероятную сцену: около секретарского стола стоял совершенно обалдевший Гена, а у него на шее, дрыгая ногами, висела Татьяна. Гена, который обычно в таких случаях не терялся, стоял столбом, опустив руки, и только глазами хлопал. Из коридора в приемную вбежала перепуганная Лена, бросилась к Анатолию:
– Что случилось? – и тут же ахнула: – Господи! Да что же это с ней?
– Геночка! – взвизгнула Татьяна и громко чмокнула Дятлова в щеку. Заметила показавшегося в дверях Авдеичева и, ловким обезьяньим прыжком, перелетела к нему. – Михал Михалыч!
– Скрезилась! – донесся из коридора слабый голос Лили. Она привалилась к стене, прижимая к груди сумку и с ужасом глядела, как Татьяна, оставив Михал Михалыча, кинулась целовать Лену.
– Я ничего не знаю, – внезапно запричитал Гена. – Я понятия не имею, честное слово! Я ее пальцем не тронул, даже не подошел близко! Она по телефону разговаривала, а потом, как трубку бросила и как заорет!
– Толя, миленький! – было совершенно очевидно, что Татьяна собиралась перецеловать всех присутствующих.
Костя, который был в этой очереди следующим, оказался единственным, кто не потерял присутствия духа:
– Ну что вы все всполошились? Сейчас она еще меня поцелует и все объяснит.
– Пр-равильно, Костя! Сейчас еще тебя поцелую, – Татьяна, оставив Анатолия, нацелилась чмокнуть сыщика в щеку, но Костя перехватил инициативу и, крепко обняв, поцеловал ее в губы.
– Скрезилась, – повторила Лиля, незаметно просочившаяся в приемную. – Еще бы, при наших-то делах. Ни у кого крыша на месте не удержится.
Татьяна пылко ответила на поцелуй Кости и только после этого начала понемногу успокаиваться.
– Сейчас, – выдохнула она, – сейчас объясню. Дело в том, что мне только что позвонили из Москвы.
– Звонили, звонили, – подтвердил Гена, мелко кивая. – Я же говорю, она сначала по телефону разговаривала, а потом…
– Гена, не мешай! Я сама хочу все сказать! Так вот, позвонили мне из Москвы, из издательства. Вы внимательно слушаете? Тогда держитесь за что-нибудь, у меня новость. Чтоб вы знали – я теперь писательница! Самая настоящая! Я написала повесть и она им понравилась! И они хотят ее напечатать! А на обложке будет моя фамилия, представляете? И даже деньги заплатят! Я не поняла сколько, но заплатят! Ой, ребята, – она вдруг обессилено повисла на руке Кости, – кажется мне надо сесть.
Михал Михалыч быстро схватил один из стоящих у стены стульев и подал ей.
