Андрей с Павлом переглянулись. Не все они поняли из торопливой речи Корна. Ольга подробно пересказала им на русском языке все изложенное лейтенантом.
Корна развязали, приказали ему встать, привести себя в порядок и быть благоразумным, если он действительно хочет жить.
В это время в комнату вбежал возбужденный Гейнц. Он сообщил, что фрау Клавдия дала дельный совет, и надо немедленно воспользоваться ее предложением.
Время перевалило уже далеко за полдень, когда из ворот резиденции доктора Шульца выкатил «опель». На заднем сидении удобно устроились «унтершарфюрер» Иванцова и Клавдия Федосеевна. Машина выехала на центральную улицу, свернула влево, объехала сгоревший остов трехэтажного универмага и остановилась у городского базара. Людей здесь всегда было много. Обменивались новостями, жевали на ходу вымененные кукурузные лепешки. А вокруг этого своеобразного центра слышался стук молотков из будок сапожников, слесарных дел мастеров. К одной из таких мастерских, заваленных разным металлоломе»», подошли Клавдия Федосеевна и Ольга.
Когда женщины протиснулись в полутемную будку, увидели пожилого мужчину в ватнике, клеенчатом фартуке и очках, мужчина вопросительно посмотрел на вошедших. Увидев «эсэсовку», старик осторожно опустил молоток на обитый жестью верстак, отодвинул в сторону ремонтируемый бачок и стал ждать, что они скажут. Клавдия Федосеевна по-свойски начала разговор:
– Не узнаете, наверное. До войны замок в сейфе нашей конторы открывали, Степаныч. А осенью я у вас примус чинила, припомнили?
– Да возраст уже, знаете, – уклончиво ответил мастер.
– Это понятно, Степаныч, – вмешалась в беседу Ольга. – Окажите, пожалуйста', нам услугу, потерян ключ от сейфа, а его надо срочно открыть, за это получите вознаграждение. – И Ольга положила перед слесарем пачку камушков для зажигалки и сахарин.
По глазам мастера она поняла, что тот согласен. Он нагнулся и стал что-то искать под верстаком. Нашел, сунул в карман. Слесарную мастерскую тут же закрыл.
Когда сели в машину, Ольга объяснила, что от него требуется не только открыть сейф, но и закрыть его потом, а лучше, конечно, если он сделает новый ключ. Мастер ответил, что раз дело обстоит так, то ему нужен слесарный инструмент и связка ключей-заготовок. Он вышел из машины и пошел к своей слесарне.
Ольге не терпелось поскорее вернуться к злополучному сейфу, пока там никого нет из окружения Шульца. А вдруг туда кто-то уже заявился? Она вздрогнула от этой мысли, но тут же прогнала ее и посмотрела на часы. Что-то долго нет Степаныча, уже вечереет. Она вышла из машины и направилась к нему.
У мастерской группа русских немцев во главе с унтер-офицером устроила пункт проверки документов задержанных на базаре и согнанных сюда людей. Они со злостными окриками подталкивали их и требовали предъявить аусвайсы. При этом спрашивали, где проживает, работает, почему на базаре, если рабочая смена еще не окончилась, что продавал, покупал, где достал, менял на что.
Иванцова подошла к старшему:
– Что-нибудь произошло, господин унтер-офицер?
Тот, отведя ее чуть в сторону, доверительно сообщил, что все гестапо, СД города, железнодорожная полиция подняты на ноги, так как на перегоне Юзовка – Ясиноватая отцеплен вагон от состава с маслом и другими продуктами. Вагон загнан в тупик на разъезде и почти полностью разгружен, а продукты увезены в неизвестном направлении. Ольга выслушала его, покачала головой, а затем смело вошла в мастерскую.
Здесь она застала Степаныча с железным чемоданчиком в руке, куда был собран весь необходимый инструмент для работы. Он ожидал, когда от его окна уберутся полицаи.
Ольга, ни слова не говоря, взяла его за локоть и решительно вывела на улицу. Вместе они пошли к машине. Ольга чувствовала на себе изучающий взгляд полицейского унтера, с которым она не попрощалась.
В доме доктора Шульца Ольга с нетерпением провела Степаныча к сейфу. Пока мастер ворожил возле замка, Ольга отвернулась к окну, боясь увидеть беспомощность на его лице. Но вот она услышала, как внутри замка что-то щелкнуло. Дверца еле заметно отошла от сейфа.
Ольга оглянулась и чуть не вскрикнула от радости. Но она почему-то не бросилась к сейфу, а наоборот, отступила от него, прижав руки со стиснутыми кулаками к груди.
Паркета строго приказал Павлу и Гейнцу проводить всех на кухню и побыть там.
Когда все вышли, Андрей распахнул дверцу и перед ними предстал большой кожаный чемодан. На полке лежала и папка с бумагами, посылка полковника Борка.
Ольга бросилась к чемодану, но тут же остановилась и устало произнесла:
– Это не он, Андрей.
Паркета растерянно взглянул на нее, поднял чемодан и бросил его на стол.
Ольга, прижав пальцы рук к вискам, отступила и разочарованно молвила:
– Надо открыть…
В ее голосе еще теплилась надежда, что чемодан могли заменить. Ее руки потянулись к замкам, но Андрей мягко отстранил девушку, попросив ее не нарушать опечатку. Затем он позвал Степаныча и вежливо объяснил, чтобы тот открыл чемодан, не повредив опечатку и замки.
Отверстия замков были заклеены белой бумагой, на которой красовались печати со свастикой. Степаныч ушел на кухню и вскоре вернулся с кружкой кипятка. Он начал аккуратно отмачивать края наклеек. Когда наклейки были отмочены, Степаныч легко, словно кудесник, открыл один замок, затем другой и хотел было приподнять крышку чемодана, но его руку перехватил Андрей и попросил выйти.
Паркета рывком отбросил крышку, приподнял картонную прокладку, и они увидели внутри коробки почти одинакового размера. Ольга лихорадочными движениями открыла одну, другую, третью… Девушка опустила руки, отступила и, обессилевшая, упала на стул.
Андрей понял, что содержимое не из Керченского музея. Он начал спокойно открывать коробки и смотреть на ценности. Здесь был целый ювелирный магазин. Очевидно, эвакуированный откуда-то, гонимый войной и оказавшийся в руках солдат полковника Борка. Те, конечно же, растащили бы изделия по своим карманам и ранцам, но, очевидно, рядом был преданный рейху офицер, который и передал этот чемодан в руки полковника Борка.
В коробках были золотые серьги с драгоценными камнями и даже бриллиантами, жемчужные ожерелья, золотые кольца, кольца с бриллиантами, броши, браслеты и другие ювелирные изделия.
Андрей взглянул на Ольгу. Она смотрела куда-то в сторону. Девушка испытывала непреодолимое отчаяние, пустоту, будто утратила сейчас ощущение реальности.
Паркета понимал состояние Ольги, но молчал, не находя утешительных слов. В сейфе оставалась еще и посылка полковника Борка. Ее пришлось вскрыть так же аккуратно, как и чемодан. Ведь все это были государственные ценности и их предстояло вернуть настоящему хозяину. Но, поскольку разведчики намеревались оставить Корна при генерале Кранбюлере, чтобы получать от него важную информацию, надо было сделать все необходимое, чтобы не вызвать подозрений.
Степаныча и Клавдию Федосеевну отпустили, так как время уже позднее, и им надо было успеть домой до комендантского часа. Их обоих предупредили, чтобы они никому не рассказывали, что видели здесь. Клавдию Федосеевну предупредили, что завтра она должна явиться сюда, как и прежде.
Когда они ушли, Ольга спросила Андрея, действительно ли он уверен, что Корн будет работать на них?
Паркета, не задумываясь, ответил:
– А куда ему деваться? Я взял у него подписку о том, что он согласен информировать вас. Договорился о пароле, а также других средствах связи, когда к нему обратится наш человек.
Ольга одобрительно кивнула.
Теперь перед смельчаками встала другая проблема: чем заполнить генеральский чемодан и посылку? Паркета вроде бы в шутку предложил угольной золой. Все рассмеялись, но согласились с его предложением.
Когда все было приведено в надлежащий порядок: чемодан опечатан, посылка закрыта и помещена в сейф, – все расположились в комнате Корна ужинать.
Утром с базара привезли стекольщика, который быстро вставил стекло, в разбитое окно.
Часть изъятых государственных ценностей уложили в ранец Гейнца, а часть – в рюкзак.
Лейтенант Корн о подмене содержимого чемодана не знал, и когда почувствовал, что скоро останется один и отправится, как и прежде, к генералу справляться о его здоровье, заметно повеселел.
Андрей с ним обо всем условился, вручил ему изготовленный ключ от сейфа, чтобы тот мог просматривать бумаги доктора Шульца, и все покинули дом.
Машину необходимо было заправить, и потому лейтенанта Корна взяли с собой. В заводском хозяйстве доктора Шульца Корн, ссылаясь на строгое указание своих хозяев – генерала Кранбюлера и доктора Шульца, – заправил автомобиль и канистры до отказа.
