Почти все окна были темными, спать девочки ложились в десять, за режимом мадам Леклер следила строго.
Светились только окна лазарета, комнаты Жерома и еще нескольких полуночников. Так, сейчас посмотрим, кто из девочек нарушает режим! Кажется, не спят в комнате Альбины.
Доминик зашла в здание через заднюю дверь, желая остаться незамеченной, и направилась в сторону лестницы, ведущей на третий этаж, к спальням девочек. И в этот момент со стороны лазарета донесся мучительный стон, а потом – слабый, похожий на мяуканье, плач.
Плач новорожденного.
Который резко, слишком резко оборвался…
Доминик, словно сомнамбула, двинулась к лазарету, убеждая себя, что ей послышалось, она просто устала, вот и все. Какие еще младенцы в ее школе, откуда?
Она уже взялась за ручку двери, когда услышала голос. Голос Жерома Пелье:
– Ну все, я пошел. Альбина, ты как?
– Нормально, – странный, булькающий смешок, – не в первый раз. Не забудь о моих премиальных. Двойной тариф девственницы.
– Ладно, отдыхай.
В следующее мгновение дверь распахнулась, женщина едва успела спрятаться за колонной, с ужасом глядя на прошедшего мимо любовника. В левой руке Жером нес пластиковый пакет, в котором лежало что-то маленькое, завернутое в окровавленное полотенце.
Насвистывая веселенький мотивчик, Пелье вышел из школы и направился в сторону леса, прихватив стоявшую возле сарая лопату садовника. Доминик кралась следом, стараясь унять рвущееся наружу сердце.
Метров через двести, возле разросшихся зарослей боярышника, мужчина остановился, бросил пакет на землю и принялся копать. Копал совсем недолго, минут пять, затем швырнул пакет в неглубокую яму, забросал землей, потоптался сверху, прикрыл место раскопа ветками и отправился обратно.
А Доминик, теряя сознание от ужаса, приблизилась к кустам. Упав на колени, она руками раскопала рыхлую землю, вытащила пакет и, прежде чем заглянуть внутрь, на мгновение замерла, надеясь, что все это не более чем дурацкий розыгрыш.
Но увы… в пакете лежал трупик новорожденного с необрезанной пуповиной, это был мальчик. Голова ребенка была неестественно вывернута, кто-то сломал ему шею.
Но самое ужасное, что под кустами были видны следы других раскопов, много следов…
Руками, ломая ногти, Доминик выкопала все тела. Судя по разной степени разложения, тут хоронили детей не менее трех лет. Три года! А когда появился Жером Пелье? Четыре года назад.
Что же он сотворил с ее школой, с ее девочками?!
Женщина медленно поднялась и решительно направилась в сторону школы. Там она сначала зашла в свой кабинет, вытащила из сейфа изящный дамский пистолет, и только потом нанесла визит Жерому Пелье, который, судя по всему, спокойно улегся спать.
Во всяком случае, на стук в дверь он отозвался минуты через три:
– Кто там еще?
– Это я, милый.
– Доминик? – переполошился мужчина. – Но… как? Ты же собиралась вернуться через неделю!
– Решила сделать тебе сюрприз. Ну открывай же! Или ты не один?
– Как ты могла такое подумать! – дверь распахнулась, и Жером, одетый лишь в махровый халат, попытался страстно обнять любимую.
Но любимая вдруг уперлась в подвздошие чем-то твердым и тихо проговорила:
– Дернешься – пристрелю.
– Доминик, что с тобой? – ошалело уставился на хрупкую женщину Пелье. – Это что, новая ролевая игра?
– Как давно это длится? – Она захлопнула за собой дверь и тычками задала нужное направление.
– Что именно?
– Деньги, трупы младенцев.
– Пронюхала все-таки! – Маска искреннего недоумения с шуршаньем осыпалась на пол, открыв истинное лицо Жерома Пелье: цинично-наглое и самоуверенное. – Всего каких-то четыре года, и мадам Леклер сообразила, что во вверенном ее попечению заведении что-то не так!
– Тварь! – процедила Доминик и сняла пистолет с предохранителя.
– Эй-эй, поосторожнее с этой штукой, она и выстрелить может!
– Может. Если будешь молчать.
– И что ты сделаешь? Разве кто поверит, что директор школы понятия не имела о существующем в ее заведении борделе!
– Что?!
– То, – ухмыльнулся Пелье. – Мы тут очень успешно торговали девственностью.
– Кто – мы?
– Я и мои помощники. Вернее, помощницы. Пара учительниц, врач и Альбина.
– Альбина? Она же девочка!
– Нашла девочку! – хмыкнул Жером. – Да она первая мне в постель запрыгнула, она же подсказала идею, она же вербовала девственниц. Любит девка секс, тут уж не отнять. И деньги тоже любит, ей папаша мало перечисляет на счет, вот Альбина и вошла в бизнес. Я искал в городе клиентов, желавших переспать с чистенькой, домашней девственницей. Юной и неопытной, причем чем младше, тем лучше. Мы никого не насиловали и не принуждали, не волнуйся! Альбина проводила увлекательную беседу, рассказывала, как это здорово, и девочки решали попробовать. Я организовывал экскурсию, снимал лучшие номера в отелях, наливал малышкам вина побольше, они хмелели и были готовы на все. Многим, между прочим, нравилось, они просили еще, а мы с Альбиной им не отказывали. Потому что молоденькие девочки, пусть и не девственницы, все равно ценились высоко. К тому же с ними можно было трахаться без презерватива, это ведь не шлюхи вокзальные. Сама понимаешь, что бывает, когда девушка не предохраняется. Аборты делать мы не рисковали – мало ли, вдруг осложнения какие, ведущие к бесплодию, нам неприятности не нужны. Девочки вынашивали детей, от тебя их в последние пару месяцев беременности прятали с помощью нескольких учительниц, потом Марта принимала роды, а я в этот момент трахал тебя, чтобы ты не услышала воплей рожениц. Ребенка сразу убивали и закапывали в лесу. Ну, и что теперь? – Пелье потянулся и насмешливо посмотрел на бледную до синевы женщину. – Пойдешь в полицию – позор на всю жизнь и конец карьере. А так – смотри. – Он подошел к стене, отодвинул в сторону висевшую там картину, открыл спрятанный сейф и вытащил большой прямоугольный пакет, плотно набитый деньгами. – Тут около двухсот тысяч евро. Впечатляет? Если присоединишься к нам – заработаем еще больше!
– Не заработаем! – Доминик размахнулась и врезала рукояткой пистолета в висок Пелье. – Сдохни, сволочь! Следовало бы пристрелить, но не хочу пока шум поднимать, рано.
Мужчина дернулся и медленно завалился на бок.
А мадам Леклер поднялась к себе в комнату, записала все, что произошло, в дневник…
Что произошло потом, оставалось только догадываться. Но все трупики несчастных младенцев оказались в склепе на старом кладбище, там же – деньги и дневник. Потом Доминик вернулась в школу и покарала всех виновных. Всех, кроме Альбины. Почему? Пожалела?
Полиция считает именно так. Но я по-прежнему считаю, что не все так просто. Зачем бы та, что собиралась покончить жизнь самоубийством, стала заморачиваться с перетаскиванием тел в ванную? Не хотела испачкаться? Глупости.
Лично мне кажется, что к моменту возвращения Доминик со старого кладбища ее уже ждали. Ведь Пелье умер не от удара в висок, его зарезали, как и остальных. А значит, он очнулся, побежал советоваться с подельниками, те переполошились, Альбина позвонила папочке, и Степан Петрович принял меры.
Если бы остались в живых Филя и Змей, они, вполне возможно, сумели прояснить ситуацию, но их пристрелили при попытке бежать.
После того как на одежде Фили были обнаружены следы крови рыженькой Фло, Олега выпустили. И они с Миносяном помчались в больницу, где лежала безымянная я. Почему безымянная? Так ведь документов при мне не нашли, а в сознание я к тому моменту еще не пришла. Но зато в газетах появились фотографии отважной девушки, с риском для жизни разоблачившей бандитов. В этой отбивной с трудом угадывались человеческие черты, но коса была моя.
В общем, меня перевели в Женеву, а когда кости срослись – в Москву, долечиваться. И если даже сейчас мама и папа Коля не могут смотреть на меня спокойно, можете себе представить, что было бы с ними, увидь они меня сразу после случившегося?
Впечатляющее, судя по появившейся в шевелюре Олега седине, было зрелище. Брат рассказывал, что Мартин навестил меня всего один раз, сразу после того, как меня вертолетом доставили из Глиона в Женеву. Я этого не помню, была в отключке, поэтому о реакции Пименова могу судить только по рассказу Олега.
Мартин зашел в палату, всмотрелся в гипсовый кокон, по дыхательным трубкам нашел лицо, вернее – сплошной синяк с разбитыми губами, побледнел, со свистом втянул в себя воздух и, не произнеся ни слова, стремительно вышел. Почти выбежал. И больше не приходил.
Зато от Степана Петровича Кругликова полетели клочья. Служба безопасности Пименова вплотную занялась расследованием участия Альбины в организации борделя в Глионе. А также любопытными связями господина Кругликова с криминальным миром. А также…
В общем, очень скоро Степан Петрович с чадами и домочадцами исчез из страны и был объявлен в международный розыск. Ни о каком пари больше и речи не шло, все договора и сделки были признаны недействительными.
