Поездка к её деду была мучительной, но он заставил себя пройти через это, как только встал на ноги. Он нашел старика совершенно больным, прикованным к постели. Мысль, что Лирин уже никогда больше не войдет в этот дом, чтобы скрасить его жизнь, стала для судьи невыносимым ударом. Сделав над собой мучительное усилие, Эштон выдавил пересохшими губами "Лирин погибла" и остался с ним, чтобы разделить горе старика. Вскоре ему сообщили, что старый судья скончался.
В поисках спасения от терзавшего его неизбывного горя он отплыл на восток, а потом перебрался ещё дальше - в Европу. Эштон отправился в Англию, избегая, однако, тех мест, где Роберт Сомертон вынашивал свою ненависть, но не потому, что у него были основания опасаться мести этого человека. Просто ему хотелось...если только это возможно...похоронить все воспоминания, связанные с Лирин. Увы, сколько он не скитался по свету, воспоминания по-прежнему продолжали терзать его, и он с головой ушел в работу. Эштон занялся семейным бизнесом,и под его неусыпным вниманием дело процветало. И вот сейчас, когда ему казалось, что мучившая его боль утраты немного притупилась, как по волшебству - Лирин вернулась к нему, словно лесная нимфа во мраке ночи и сейчас лежит перед ним, раскинувшись в безмятежном сне, а он не может оторвать от неё глаз. Он никак не мог смириться, что столько лет потеряно впустую. А кроме того, ему не давала покоя мысль о том, что до сих пор он не смог найти ни единого разумного объяснения её отсутствию. Почему, черт возьми, она не вернулась к нему?!
- Сладкая моя, горькая моя любовь, куда же ты завела нас? - едва слышно прошептал он. - Ты вернулась ко мне, и мукам моим пришел конец. Но что будет, если ты вновь исчезнешь из моей жизни? Как я смогу пережить это?! - Даже сама мысль о том, чтобы потерять её, казалась ему невыносимой. А если такому и суждено случиться, то, Бог ему свидетель, он перероет всю землю в поисках своей Лирин, он будет искать её до самой смерти и не будет ему покоя, пока он не отыщет её. - Сжалься надо мной, Лирин! Останься со мной навсегда! Не оставляй меня, иначе мне конец!
Он не мог сказать, сколько он простоял вот так, в изножье постели, где спала Лирин. Наконец Эштон не выдержал. Сбросив халат, он скользнул под одеяло и, заметив, что глаза у неё открыты, обхватил Лирин руками и крепко прижал к груди. Откинув в сторону одеяло, она прижалась к нему. И как только его обнаженное тело накрыло её, губы Лирин потеплели и словно растаяли под его неистовыми поцелуями. Налетевший вихрь страсти подхватил и закружил их обоих, как и в ту ночь, когда он снова обрел любовь жены.
На следующий день Эштон поставил перед Лирин поднос с завтраком, на котором, почти незаметная, скромно стояла крошечная шкатулка розового дерева. Ее почти не было видно за вазой с букетом нежно-золотистых цветов и Лирин не обращала на неё ни малейшего внимания до той самой минуты, пока, привлеченная нежным, сильным ароматом, не поднесла букет к лицу. Обнаружив украшенную причудливой резьбой вещицу, она с любопытством взглянула в смеющиеся глаза Эштона, надеясь найти какое-то объяснение, но он только отмалчивался, старательно пряча улыбку. Затаив дыхание, словно в руках у неё было несметное сокровище, Лирин приоткрыла крышку и ахнула от изумления, не в силах отвести взгляд от содержимого шкатулки. Внутри, уютно примостившись в гнездышке из бархата, лежало изумительной красоты кольцо, украшенное изумрудом в оправе из крохотных бриллиантов чистейшей воды.
- Ох, Эштон... - Слезы затуманили ей глаза, когда она подняла к нему лицо. - Это просто чудо!
- Я слишком торопился купить тебе обручальное кольцо. Теперь я решил исправить это.
- Но к чему это? Я и так счастлива быть с тобой!
Эштон взял её за руку и осторожно надел кольцо на тонкий палец. Глаза его сияли, лаская её любящим взглядом.
- Этим кольцом я обручаюсь с тобой... - Он склонился к ней, и губы Лирин шевельнулись, отвечая на его поцелуй. - И что Господь соединил, прошептал он, - человек да не разъединит... никогда!
Несмотря на то, что изысканные блюда, роскошная обстановка и восхитительные виды Нового Орлеана и не пробудили в памяти Лирин никаких воспоминаний, она расцвела, согретая вниманием и заботой любящего мужа. Пышные цветы азалий и камелий не могли соперничать с ней своей свежестью, и, как это всегда бывает, когда двое любят друг друга, время для них летело, как на крыльях. Незаметно промелькнул месяц, и вот "Речная ведьма" подошла к причалу, чтобы взять их на борт. Через несколько дней они вернулись домой и с головой погрузились в наполненную ежедневными хлопотами жизнь хозяев Белль Шена.
Чтобы ввести Лирин в круг семьи и их ближайших друзей, было решено устроить пышный прием и пригласить соседей со всей округи. Шли последние приготовления: в огромных количествах закупались деликатесы и изысканные вина. Посреди лужайки возвели павильон, где специально приглашенный для такого случая оркестр должен был играть веселые народные танцы и томные вальсы для любителей потанцевать. Было разослано и передано с оказией огромное количество приглашений. Вскоре вся округа была охвачена лихорадкой приготовлений к балу. Портнихи буквально задыхались под обилием заказов, дамы лихорадочно спешили обновить свои туалеты или, в зависимости от состояния кошелька, заказывали новые.
Чем ближе был знаменательный день, тем большее возбуждение охватывало всех. Причем конечно, больше всего было суеты в поместье Белль Шен. Плелись гирлянды цветов, а из погребов выносили запыленные бутылки с вином и выкатывали бочонки с ароматным сидром. Огромные туши быков и свиные окорока издавали аппетитный запах, вращаясь на вертелах, под которыми ярко тлели угли. К тому времени, как до приезда гостей оставалось всего несколько часов, над огнем вырос целый лес из вертелов, ломившихся под тяжестью нанизанных на них уток, гусей и индеек. Столы были завалены фруктами.
Постепенно к дому стали подкатываться первые экипажи и вскоре уже на лужайке вовсю носилась детвора и прогуливались влюбленные парочки. Вцепившись в руку мужа, Лирин нерешительно двинулась встречать первых гостей. Но вскоре искренние пожелания счастья и всеобщее восхищение заставили её успокоиться, она почувствовала себя увереннее и уже, не колеблясь, встречала гостей приветливой улыбкой. Пара с трудом пробиралась в плотной толпе, и наконец были вынуждены остановиться, кивая тем, кто слегка опоздал. Отвлекшись на минуту, Эштон задумался, пытаясь вспомнить, кто же не пришел. Вдруг тень неудовольствия набежала ему на лицо, когда в толпе окружавших их гостей он заметил парочку, которую надеялся не увидеть. Тем не менее, увидев Марелду, он нисколько не удивился. Она плыла вперед, опираясь на руку мистера Хорэса Тича, который приближался к хозяевам с гораздо меньшей охотой, чем его дама. А если приглядеться повнимательнее, то можно было бы заметить, что он изрядно напуган. Пока Эштон произносил необходимые слова, представляя его жене, Тич вертелся, как на иголках и тут же ринулся в сторону, спеша укрыться в толпе. Марелда вцепилась в его пухлую руку, вне себя от раздражения, что трусость её кавалера лишила её возможности подпустить пару колкостей ненавистной парочке, и принялась громко осыпать его насмешками, упрекая в малодушии.
- Ей Богу, не понимаю вас, Хорэс. Вы ведете себя так, словно у нас нет никакого права приехать сюда. А между тем всем известно, что Эштон пригласил к себе всю округу. И почему вы так трусливы?
Но мистер Тич только поеживался под градом её насмешек и словно трусливая овца озирался по сторонам, страшась, что какой-нибудь любопытный станет свидетелем подобного унижения. Иногда бедняге казалось, что счастье состоять кавалером при прекрасной Марелде, не стоит тех мучений, что выпали на его долю. Но влюбившись в неё без памяти, несчастный выполнял все повеления дамы своего сердца, хотя она частенько задевала его гордость.
Все время пока муж знакомил её с гостями и пока длился банкет, Лирин ощущала на себе пристальный взгляд какого-то незнакомого человека. Как ни странно, он не делал ни малейшей попытки подойти к ней. Смутное чувство, что она где-то видела это лицо, не давало ей покоя. Ну конечно же, это тот самый мужчина, который так смутился, став свидетелем, как она поцеловала Эштона возле гостиницы. Она попыталась было объяснить его интерес самыми обычными причинами, но ей было тяжело и неловко под его немигающим взглядом.
Темно-синий бархат неба над горизонтом окрасился багровым заревом, и слуги забегали, развешивая всюду горящие лампы и разноцветные фонари. Словно по команде стихла шумная толпа гостей. Глаза всех присутствующих были прикованы к парадному крыльцу перед домом. Там, на лестнице, стояла величественная пара. Они оба уже переоделись в вечерние туалеты. При одном взгляде на супругов у пожилых леди, обитательниц Белль Шен, от восторга перехватило дыхание. Обе дамы только молча пожирали глазами племянника и его прелестную жену. Уиллабелл громко шмыгнула носом и принялась тереть кулаками глаза. А Луэлла Мэй отступила к стене, прижав ладонью задрожавшие губы, и вознесла молитву небесам, прося, чтобы ничто не нарушило очарования этой минуты. Горделиво улыбающийся Эштон бросил долгий восхищенный взгляд на жену, а потом двинулся вперед, медленно ведя её по ступенькам вниз, так чтобы все могли вдоволь налюбоваться её красотой и грацией. Толпа расступилась перед ними и они двинулись через лужайку к ступеням огромного павильона. Повинуясь чуть заметному кивку Эштона, музыканты заиграли вальс и, обвив одной рукой её тонкую, словно стебелек, талию, он увлек её за собой в медленном вихре танца. Словно купаясь в щедрых лучах заходящего солнца, защищенные от всего света стеной своей любви, они медленно плыли в танце, пока остальные гости окружив их широким кольцом, с восхищением наблюдали за прелестной парой. Как только стихли последние звуки вальса, толпа гостей разразилась восторженными криками и громом аплодисментов. Лирин склонилась в глубоком, грациозном реверансе. Эштон взял за руку жену и вывел вперед, в голосе его звенела гордость,
