– Здравствуйте, Игорь Ефимович!.. Нет, не «Добрый день», а совсем наоборот… Где я? Третий день живу у Геры Козлова. Я капитально здесь прячусь, а меня находят менты и обвиняют в краже… Предупреждаю, если меня посадят, то я все свалю на вас…
Повисла томительная пауза…
Вероятно, Надежда переглянулась с Козловым и получила моральную поддержку.
– Да! Мы с Германом все свалим на вас!.. Вы же нам говорили, что это шутка, что вам надо раскрутить книгу Озерова… Господин Рублев, я вижу, что Озерова крутят по всем каналам. Результат есть! Скоро вы получите крупные тиражи, а я сяду в камеру?.. Нет, так не получится! Все вместе сядем – и я, и вы, и Герман…
Надя Врангель сделала еще одну паузу. Возможно, она прикрыла трубку рукой, но в «жучке» явно слышался мужской шепот. Это Козлов что-то ей советовал…
И вскоре Надежда продолжила разговор с Рублевым. Она говорила спокойно, но тон был ультимативный.
– Так вот, господин Главный редактор, немедленно возвращайте ноутбук! И не мне, а сами верните вашему автору… Или нет! Подбросьте его Верочке Озеровой. Это даже лучше! Пусть она сядет, старая дура!
* * *
Кто бы мог подумать, что любимец публики Бобров сидит в кресле, перевязанный скотчем, как баул у челноков…
Но позор не только в этом!
Аркадий сидел в одних трусах… Конечно, он сам разделся еще в гостиной, но совсем для других целей!
Когда эта выскочка, эта провинциалка из Костромы спихивала артиста с лестницы, то ступеньки били его со всех сторон. И били больно!..
Теперь он сидел в трусах и в синяках.
Нигде на его теле не было живого места. Только одни синяки – на животе, на конечностях и, вероятно, на спине.
Больно и стыдно!..
Но полный финиш, это то, что Татьяна Зелинская направила ему в лицо видеокамеру и две яркие лампы…
Это что такое? Это допрос в НКВД?
Тигра включила видеокамеру и, вспоминая детективные сериалы, начала говорить в микрофон.
– Проводится допрос Аркадия Боброва, как подозреваемого соучастника убийства.
– Какого убийства?.. Ты что говоришь, Таня?
– Запомните, Бобров! Здесь вопросы задаю только я!.. Какие у вас отношения с этим человеком.
При этом одну из ламп Тигра навела на свой ноутбук, на котором светился снимок связанного в кресле киллера…
Аркаша хотел ответить сразу, но на несколько секунд замер от гнева.
– Отношения? Какие у меня с ним отношения?.. Да я Ивана Санько не знал, не знаю и знать не хочу!.. Так, мы с ним виделись два-три раза в офисе у Сереброва. Шапочное знакомство, и ни каких личных отношений.
Это была маленькая победа!
Тигра сама узнала имя и фамилию киллера.
Она продолжала допрос артиста. Это было похоже на игру, но ей это нравилось.
– Скажите, гражданин Бобров, кто вам предложил познакомиться со мной?.. Это Серебров?
– Да, он… А что такое? Танюша, в чем криминал?
– Последний раз предупреждаю, что вопросы здесь задаю только я! И я вам не «Танюша»!.. Что вы должны были сделать после знакомства со мной.
– Что сделать?.. Влюбить в себя… Я актер. В меня все девушки влюбляются!
– Понятно!.. Что вы должны сделать потом?
– Жениться! Тут все законно… Ты знаешь, сколько девиц хотели за меня замуж? Дикая уйма! Я их всех использовал и бросал… Но с тобой все было бы честно. Всё! Цветы, ЗАГС, кольца, свадьба, брачная ночь… Еще не поздно.
– Поздно, гражданин Бобров! Вы с треском провалили задание Сереброва!
– Согласен, Татьяна Игоревна!.. Любовь у нас с вами не получилась. И тогда давайте разойдемся, как порядочные люди… Развяжите меня, пожалуйста… И дайте мне брюки. Я стесняюсь.
Бобров был, как на театральной сцене.
Свет рампы бил в глаза, лиц в публике не было видно, а реакция зала угадывалась на слух…
Сейчас он уловил, что Тигра усмехнулась. И не добродушно!.. И не иронически!.. А саркастически и даже зло.
Стало понятно, что ему еще долго сидеть без штанов…
Эта провинциалка ничего не понимает в искусстве. Она его еще долго не выпустит… Даже, когда ему очень будет надо.
И артист был прав…
Татьяна продолжала допрос еще более жестко.
– Что вы должны были сделать со мной после свадьбы?
– Как что?.. Первая брачная ночь, потом медовый месяц и всё такое…
– Я не об этом, Бобров. Что хотел Серебров потом?.. Убить меня?
– Нет! Ничего такого он мне не говорил… Я думаю, что ему позарез нужен бизнес Зелинского. Но, как и что – я пока не знаю.
– Ладно, поверю, гражданин Бобров… А украсть с яхты Светлану – ваша идея?
– Наша! То есть – моя и Игоря Дмитриевича… Но это шутка чистой воды. С нее тогда ни один волос не упал. Жила, как в санатории.
– Кто такой, этот Игорь?
– Ему около пятидесяти лет. Бывший военный. Сейчас – заместитель Сереброва по режиму… Вот его ребята Светку с яхты утащили. Но это шутка! Как в «Кавказской пленнице».
– Я помню этот фильм… Он завершается судом и приговором!.. Продолжайте, Аркадий!
– Конечно, продолжу! Я выведу этих гадов на чистую воду… Понятно, что потом они меня убьют, но и так жить нельзя! Надоело пресмыкаться!.. Отпустите меня, Таня. Я же пообещал. Я больше так не буду.
* * *
Машина «Скорой помощи», перевозившая в Москву «труп» Светланы Гореловой долго кружила по городу, отрываясь от возможного хвоста.
И водитель «Скорой», и санитары еще в пути получили от Горского хорошую премию. Все были довольны.
Где-то в районе Садового кольца машина «случайно» заехала в тупик и начала разворачиваться, уходя задней частью в арку старого дома…
Всё делалось очень неторопливо. Горскому и Светке вполне хватило времени незаметно выбежать из «Скорой», найти в дальнем углу глухого двора неприметную «Газель» и спрятаться в ней…
Молчаливый водитель этого грузовичка был лицом якутской национальности. Он неторопливо впихивал в кузов пустые коробки, маскируя беглецов.
Через десять минут он занял свое место, включил мотор и запел такую же нудную песню.
Еще через пять минут «Газель» начала выезжать из арки…
Они поехали на Юго-Запад Москвы, в спальный район с красивым названием Теплый Стан. Там в дальних уголках стояли дома, уходящие в лесной массив.
В одном из этих домов надежный приятель Гриши Горского снял для него двухкомнатную квартиру.
Они проехали к дому не по основной дороге, а по тихим дорожкам между гаражами и лесом.
Было тихо – никто за ними не гнался.
Если слежка и была, то она наверняка проследовала за «Скорой помощью», которая еще час петляла по городу, а потом заехала к старому моргу на Пехотной улице…
Квартирка была обставлена нормально!
Было всё! И мебель, и ковры, и шторы, и хрусталь в серванте. А холодильник просто ломился от еды и напитков.
А они были голодны, и очень хотели снять стресс…
Гриша налил какое-то крымское вино – сладкое, легкое, ароматное, дурманящее.
После первого бокала они вместе поняли, что больше всего хотят спать…
В прямом смысле!
Рядышком, но именно спать…
* * *
Юра Ломакин уже пять часов сидел в засаде!
По простому оперативному разумению после звонка Нади Врангель редактору издательства «Акбар» должно было что-то произойти…
Любовница Озерова фактически подтвердила, что ноутбук стащила она. Но это, якобы, не кража, а элемент бизнеса.
Это реклама такая! Это форма продвижения книги к читателю…
И, правда! Кто будет читать эту писанину, если вокруг нее нет скандала?
А так получается, что заказчик этой криминальной авантюры – хозяин «Акбара» Игорь Рублев.
Позор!.. Издатель!
Вместо того чтобы сеять разумное, доброе и вечное, интеллигентный человек организует воровство книги.
Нет, понятно, что через несколько дней с каким-нибудь скандалом ноутбук найдут. И это будет новый сюжет для ТВ и желтой прессы…
Вот тогда-то Игорь Ефимович напечатает роман Озерова!
Где тут криминал?
Главный редактор делал деньги! Он действовал, как кухарка, подложившая дрожжи в тесто… Пусть пухнет читательский интерес! А с ним – тиражи и доходы.
Но лейтенант Ломакин так не думал!
Кража, она и в Африке кража!
Ни в одном уголовном кодексе не сказано, что цель оправдывает средства… Если ты, гражданин Рублев организовал кражу – ступай в тюремную камеру. С духотой и парашей… Так положено! Вор должен сидеть в дерьме!
Сегодня Юра начал свой рабочий день поздно – в десять часов утра. А сейчас – десять вечера!..
Это значит, что оперативник Ломакин крутится уже половину суток.
Но еще не вечер!
Возможно, что ближе к ночи придется ловить Главного редактора.
Юра вырабатывал в себе оперативное чутье, а оно говорило, что в ближайший час Рублев должен что-то предпринять.
Окна квартиры редактора светились. Он был дома, и часто ходил, мелькая тенью на занавеске…
Нервничает, гад!
Рублев вышел из дома около одиннадцати вечера. Он нес дорожную сумку, в которой вполне мог лежать тот самый ноутбук Озерова…
