Леди Алекса Йонеско из Испании оказалась высокой женщиной с подвижными чертами лица и волосами, уложенными назад в высокую прическу. Черные глаза светились любопытством и умом, губы были неестественно полными – похоже, косметолог немного перебрал с инъекциями. Селина, вспомнив свой разговор с Джеком, готова была держать пари на то, что ее титул – в отличие от бриллиантового ожерелья, серег и браслетов, блиставших на ее шее, ушах и запястьях, – был фальшивым.
Во время непринужденного светского разговора она никак не могла отогнать от себя мысль о том, имеет ли эта женщина, одетая в роскошное красное платье, хоть малейший шанс связать свою судьбу с Фондарасом, мужчиной как минимум на тридцать пять лет ее старше. Дважды разведенный и единожды овдовевший, Анастассиос Фондарас считался одним из самых выгодных женихов в мире. И это он знал.
– Я считаю вас замечательным человеком, – сказала леди Йонеско.
Она произнесла «замечательным человеком» так, словно эти слова были для нее чем-то похожим на резиновую ленту, растянув которую она могла обхватить ею кого угодно.
Селина пожала протянутую ей руку. Женщина еще немного пощебетала.
«А я считаю, – подумала Селина, – что на сегодня тебе уже хватит прикладываться к алкоголю», – но вслух произнесла:
– Вы очень добры.
– А вы когда-нибудь бывали в Турции осенью?
– Бывала, но только весной.
– Осень там бесподобна. Это надо видеть. Осень там – это новая весна. Вы должны приехать. Обещайте, что вы приедете. У меня там есть небольшой коттедж – пятьдесят комнат, их окна смотрят на океан; пятнадцать слуг, три бассейна, потрясающий сад… – Алекса посмотрела на Джека. – Любые комнаты к вашим услугам.
– Конечно, – согласилась Селина. – Давайте как-нибудь поужинаем вместе и посмотрим на календари.
– К сожалению, это не для меня, – со вздохом произнесла леди Йонеско. – Мой помощник заносит для меня все сведения на эти маленькие айпады, думая, что с их помощью он сможет организовать мою жизнь. Но он все еще не знает, что я за человек. Он до сих пор еще не понял, что в мире, в котором мы живем, не существует никакого порядка. Он полагает, что мою жизнь можно сжимать, упорядочивать, укладывать, пока она не станет чем-то ярким, гладким и скользким. И чем дальше, тем хуже. – Алекса откинула назад голову и квакающим голосом произнесла два слова: – Технология! Боже!
Пытаясь сдержать ее пыл, Анастассиос положил ладонь ей на спину.
– Анастассиос, – томно произнесла она, закинув голову и устремив глаза в потолок. – Этот подсвечник. Я никогда прежде его не замечала. Какое великолепие!
– Это Лалик.
– Потрясающе!
– Как ты насчет того, чтобы выпить? – спросил Джек Селину, посмотрев при этом на леди Йонеско, он добавил: – Мы только что из города, и, должен сказать, немного выпить нам просто необходимо.
– Попробуйте шампанское, – посоветовала леди Йонеско. – Оно божественно. И попробуйте коктейль «Манхэттен». Господи, как он мне нравится. Он такой старомодный! И такой современный! Такой вечный!
Селина поцеловала Анастассиоса в обе щеки, затем точно так же расцеловалась с леди Йонеско, сопровождавшую поцелуи громкими криками: «Турция! Осень! Обед!»
Когда они, расставшись с этой парой, скрылись в толпе, Селина сказала:
– Ты отлично держался.
– Да я практически и слова-то не сказал. А вот ты произвела впечатление. Что касается этой женщины – она вообще не пойми кто, а вот мужчина – совершенно явный сукин сын.
– Он намного хуже, – с печалью в голосе произнесла Селина, держась за Джека и опасаясь потерять его в потоке внезапно захлестнувшей их волны знаменитостей и потомственных денежных аристократов, устремившихся к бару. Тот уже осадили люди, озабоченные только тем, как бы поскорее забыть давление, которое оказывает на них мир, где они обитают.
Пока Джек заказывал напитки, Селина наблюдала за теми, кто уже сидел за полированной барной стойкой.
Первым, кого она заметила, был человек, которого она меньше всего рассчитывала встретить на этом приеме, – Луис Райан. Селина вспомнила, что Райан, который был исключен из общества за отказ жертвовать деньги, однажды выступил в газете со следующим заявлением: «Мама говорила мне, что благотворительность начинается с дома. Если она права, то могу сказать: у меня есть восемь домов, на которые и идут мои деньги».
Она наблюдала за Райаном и старалась понять, почему он получил приглашение на это мероприятие, ведь деньги, собранные на нем, определенно будут использованы на борьбу с ВИЧ – болезнью, на время забытой благотворительными обществами, но теперь снова входящей в моду. Стоя в одиночестве перед оркестром из двадцати четырех музыкантов, он потягивал шампанское из бокала и наблюдал за гостями – за тем, как они веселятся, обнимаются и подшучивают друг над другом.
Интересно, мелькнула мысль у Селины, видел ли Райана ее отец?
Она повернулась и стала искать глазами Джорджа, но встретилась лицом к лицу с Дайаной Крейн, которая стояла рядом с ней, спиной к бару и держала в руке бокал пенящегося шампанского. Адвокат сделала шаг вперед.
– Привет, Селина.
Селина ответила кивком головы. Она обратила внимание на заживающий кровоподтек вокруг глаза Дайаны, на тщательно запудренную царапину на лбу и не могла не ужаснуться тому, что ей и Эрику пришлось испытать в тот вечер, когда на них было совершено нападение.
– У тебя удивительно красивое ожерелье, – сказала Селина.
Дайана протянула руку к шее и кончиками пальцев ощупала бриллианты, рубины и сапфиры на несколько сотен карат.
– Спасибо. – Она благодарным взглядом посмотрела на Селину и добавила: – Это подарок Эрика.
Это было сказано просто, без издевки и задней мысли, и Селина сразу почувствовала жалость и сочувствие к Дайане, но отнюдь не злость. Ее мучил вопрос, как такая интеллигентная женщина может опуститься до того, чтобы связаться с таким человеком, как Эрик. И тут она вспомнила о себе. А почему нет? Ведь я-то связалась.
Она решила, что, по крайней мере, должна хотя бы предостеречь Дайану.
– Я помню, как Эрик покупал его мне, – сказала Селина. – Мы были в Милане, во время отпуска, и я была просто поражена размером и чистотой камней. Ты же видишь, что все камни чистой воды, верно?
Дайана не смогла ответить сразу. Она сжимала пальцами камни ожерелья, больно впивавшиеся в ее кожу.
– Так Эрик купил его вам? – спросила она.
Селина утвердительно кивнула.
– Три года назад, если я не ошибаюсь. Я вернула его вместе с другими подобными вещами, когда мы расстались. Я считаю, что на тебе оно смотрится намного лучше. Сапфиры очень подходят к твоим голубым глазам.
Дайана отошла от нее, а Селина, глядя ей вслед, почувствовала себя виноватой.
– Я должна была сделать это, – твердо произнесла она. – Он подарил ей это ожерелье, а она, глупая, думает, что он купил его для нее. Вот же скотина.
– Кто это скотина?
Селина положила свою руку на руку Джека. Интересно, сколько времени он стоял за ее спиной, и еще более интересно, что ему удалось услышать.
– Это неважно, – отмахнулась она, принимая от него принесенное шампанское. Она отпила глоток и поразилась: это было не шампанское. Это было пиво.
– Ну это уже чересчур, – только и могла произнести она.
– А ты бы хотела пить прямо из банки?
– Так мы же уже пили из банки. Почему и сейчас не выпить так же?
– Отличная мысль, – улыбнулся Джек. – В следующий раз я закажу упаковку из шести банок.
– Только не забудь, – шутливо заметила Селина и, подавшись внезапному импульсу, потянулась к нему и поцеловала его в щеку. – Ты знаешь, чего мне хочется и прямо сейчас?
Джек в недоумении покачал головой.
– Я хочу потанцевать с тобой, пока эта плавучая махина не отчалит. Ну а как ты?
Они танцевали. Сперва медленно: рука Джека нежно обнимала ее, щека Селины прижималась к его щеке – каждый чувствовал тело партнера. Другие пары, возникшие на яхте Анастассиоса из окружающего мира, кружились вокруг них: одни смеялись, другие разговаривали, но все были в восторге от оркестра.
Селина чувствовала, что люди, сидящие за близкими к танцполу столиками, наблюдают за ними, но старалась не обращать на это внимания. Она была счастлива быть здесь с Джеком. Она была рада, что он появился в ее жизни.
– А это не Гарольд Бейнс? Вот там, в отдалении? – спросил Джек.
Селина посмотрела туда, куда он указал взглядом. Да, это был Гарольд. Облокотившись спиной о перила и держа в руке бокал, старик беседовал с Луисом Райаном. Она утвердительно кивнула, удивленная тем, что видит этих двух людей вместе.
– Интересно, о чем он может спорить с Райаном?
– А с чего ты решил, что они спорят?
– Только что Гарольд говорил с ним на повышенных тонах, – объяснил Джек. – Я отчетливо слышал это. И кстати, взгляни на лицо Райана – оно красное, как платье той женщины. Они явно спорят.
