Глава Тридцатая
Мне не пришлось долго делать вид, будто я веду поиски Петрова. К концу недели информация о его переходе на Запад стала широко известна. Все это время я встречался с ним каждый день. Мы много говорили с ним о Дусе и он, по-видимому, примирился с мыслью о том, что в настоящее время пока невозможно решить вопрос о передаче ему Джека.
Теперь уже не было сомнений в том, что Дусю насильно держат в посольстве. Петрова это невероятно беспокоило. Стало ясно, что он очень хотел, чтобы она осталась в Австралии. Он очень нуждался в присутствии рядом с ним кого-либо из близких. Более того, ему были нужны моральная поддержка и утешение, которые могла ему дать только его жена.
Он был не способен в одиночку решать свои проблемы. Теперь, после его окончательного перехода на Запад его жизнь почти полностью контролировалась Службой безопасности, и он постоянно боялся физического насилия не только со стороны его бывших коллег, но и со стороны Службы безопасности. Он знал, что советское МВД использовало бы человека в его положении для достижения своих целей, а затем избавилось бы от него. Он не видел особых причин, которые мешали бы Службе безопасности поступить таким же образом. Лично для него такие её действия были бы абсолютно логичными. Своими опасениями он очень хотел поделиться со своей супругой.
Со мной он почти постоянно говорил только о ней.
Это все из-за её семьи, обычно говорил он. Если бы не её семья, она бы сейчас была здесь со мной. Ей все это тоже осточертело, как и мне, я это точно знаю. Она говорила мне об этом неоднократно.
Затем, обычно после некоторой паузы, он произносил сдавленным голосом:
Поэтому она вернется обратно. Я уверен, она поедет туда.
Я никогда не соглашался с этой его точкой зрения. В ответ на слова Петрова я неизменно говорил, что Дуся благоразумная, практичная женщина, и она была намерена остаться в Австралии. Конечно, мысли о семье были для неё препятствием к этому, но что ей даст возвращение обратно? Разве она спасет этим свою семью? Думаю, что нет, и, по здравом размышлении, она сама почти наверняка придет к такому же выводу.
Вы, Владимир, знаете не хуже меня, обычно говорил я ему, что если вы остались на Западе, Дуся, согласно принятой в Советском Союзе практике, несет с вами одинаковую ответственность. Я бы сказал, что даже большую, хотя и это вам известно. Любой человек, даже косвенно связанный с вами, подвергнется преследованиям, вне зависимости от того, останется ли Дуся здесь, или вернется в Советский Союз.
Но, этим наша дискуссия не заканчивалась, так как Владимир обосновывал свое мнение позицией Дуси в течение нескольких месяцев до его ухода из советского посольства.
Я сказал ему: Вы знаете, что сейчас обстоятельства для неё резко изменились. Я не думаю, что она когда-нибудь воспринимала ваши высказывания как признак того, что вы сможете уйти из посольства. Сейчас Дуся стоит перед свершившимся фактом. Я считаю, что она достаточно разумный человек, чтобы понимать, что у неё нет другого выбора, кроме как остаться в Австралии, хотя бы даже ради своего собственного спасения.
Петров обычно соглашался с тем, что я говорил ему, однако не был окончательно убежден. Он печально качал головой.
Она все-таки вернется обратно. Я её знаю. Она решительная женщина.
За этим разговором обычно следовали другие размышления о Дусе. О чем она думает? Что делает? Чувствует ли себя несчастной и винит ли во всем Петрова? Плохо ли с ней обращаются ? Что её ждет, если она вернется в Советский Союз?
Слыша все эти рассуждения, я чувствовал свою причастность к этой драме, и уже не мог сохранять бесстрастное и отстраненное отношение, с которым агент спецслужб должен выполнять свое дело. Ведь это я довел эту драму до её кульминации и то, что должно было произойти с Дусей, в значительной мере лежало на моей ответственности. Мое сложное положение усугублялось отсутствием у меня возможностей что-либо изменить. Я не имел ни малейшего представления о дальнейших планах Службы безопасности, если они вообще что-либо планировали, поскольку я не принимал участия в их обсуждениях обстоятельств дела.
Как-то субботним вечером через пару недель после побега Петров вместе с Ричардсом приехали ко мне в новую квартиру, которую я снял в районе Линдфилд. Озабоченность и печаль оставили свой след на внешности Петрова. Он выглядел бледным и осунувшимся, а волосы на голове, подстриженные более коротко, чем обычно, подчеркивали одутловатость его щек. Тем для разговора у нас было не много. Мы уже знали, что Дусю скоро отправят обратно в Советский Союз.
Петров снова затронул тему, которая у всех нас была на уме.
Если бы у меня была возможность поговорить с ней, я бы смог убедить её остаться здесь.
Мы предпринимаем меры, чтобы предоставить вам такую возможность.
Что вы планируете предпринять ? спросил я.
Мы постараемся, чтобы Владимир встретился с ней до её отлета из Сиднея.
Из того, что Ричардс далее рассказал, я сделал вывод, что они планируют появление Петрова поблизости от его жены в последний момент перед отлетом самолета с целью побудить её остаться в Австралии. Я ничего не сказал, но, чем больше я думал об этом варианте, тем больше он мне не нравился риск неудачи был слишком велик. Я решил, что вне зависимости от того, учтет ли Служба безопасности мою точку зрения, я все равно должен высказать мои возражения и предложить альтернативный план действий. Я знал только одно, что если я хочу, чтобы мое мнение было хотя бы рассмотрено, мне следует действовать прямо сейчас до того, как их план дойдет до стадии оперативного исполнения.
На следующее утро я позвонил Исту и договорился с ним о встрече в этот же день. Я рассказал ему о визите Ричардса и о его плане действий с целью удержать жену Петрова в Австралии.
Я не считаю, что такие действия дадут положительный результат. Их замысел заключается в том, чтобы неожиданно столкнуть Дусю с её мужем. Нельзя забывать, что Дуся приедет в аэропорт непосредственно из своего посольства, и рядом с ней будут сопровождающие. Я убежден, что к тому времени после нескольких недель жесткого давления на неё со стороны сотрудников посольства она будет представлять собой сплошной комок нервов. В результате этого весьма вероятно, что она начнет обвинять Петрова за все происшедшее с ней. Кроме этого, она до сих пор сохраняет очень твердые коммунистические убеждения. Она будет в состоянии сильного эмоционального напряжения и её реакция на любую внезапную и необычную ситуацию будет определятся её эмоциями, а не разумом. Что, по вашему мнению произойдет, если рядом с ней неожиданно окажется Петров? Ответ очевиден. Она отреагирует на появление Петрова как на человека, который оказался причиной всех её бед, и не раздумывая, резко предпримет в отношении него какие-либо действия, которые потом уже нельзя будет исправить. Если она сделает это, она свяжет себя определенными обязательствами, и впоследствии ничего уже не удастся изменить.
Я сделал паузу, чтобы собраться с мыслями. Затем я продолжил: Но, если вы считаете, что ваш план имеет какие-то шансы на успех, вы должны также признать ещё большие шансы у предлагаемого мной альтернативного плана.
Я считаю, что не следует делать никакого прямого или косвенного подхода к Петровой в Сиднее. Не привозите в аэропорт её мужа и дайте ей возможность уехать. Появятся другие возможности, прежде чем она окажется за пределами британской юрисдикции. Как только она окажется на борту самолета, она почувствует, что возврата назад уже нет. Она начнет задумываться над тем, что ждет её в Советском Союзе. Прослужив долгие годы в МВД, она хорошо знает ответ скорее всего исправительная трудовая колония до конца её жизни. Не окажется ли она тогда более расположена выслушать вас, чем до начала её дороги домой ?
Я продолжал обсуждать, как лучше, по моему мнению, следовало бы сделать подход к ней.
Вам следует дать возможность советским представителям убедиться, что она добровольно не захотела остаться. Это на какое-то время снимет её опасения за её родственников в Советском Союзе. Это также позволит ей сохранить свою репутацию перед теми сотрудниками посольства, которые будут сопровождать её в аэропорту до самолета. Мне этот фактор очень понятен. Я был близко лично знаком с Петровой и думаю, что могу заранее предсказать лучше, чем кто-либо другой, какова может быть её реакция в данной ситуации. Я был бы очень рад, если бы Служба безопасности проконсультировалась со мной, прежде чем предпринимать какие-либо действия в отношении супругов Петровых.
Ист записал все то, что я изложил ему, и заверил меня в том, что без промедления передаст мои соображения Ричардсу.
Пришло время, когда мы узнали о том, что Дусе на следующий день предстоит отправиться в Советский Союз, а я так и не услышал мнения Службы безопасности в отношении моего предложения. В последнюю ночь я много думал о Дусе. Я считал, что к этому времени она уже должна была понять, что у неё есть выбор.
