Парень придвинулся угрожающе, но кто-то из приятелей придержал его за локоть:
— Брось. На хрена он тебе сдался? Все равно не сегодня, так завтра подохнет.
— Нет, погоди!
На окружающих граждан надежды не было, и Спиригайло приготовился к худшему. Но кампания уже потеряла к нему интерес и затопала, зашаркала в направлении выхода из вагона.
— Это мы ещё посмотрим, кто раньше, — прошептал вслед подросткам Семен Игнатьевич. — Посмотрим…
Вокруг облегченно зашевелились пассажиры. Кто-то даже что-то сказал про милицию, кто-то нервно засмеялся, а тетка с тележкой принялась монотонно ругать нынешнюю молодежь.
Но Спиригайло было не до того — он рылся в карманах, нащупывая валидол:
— Ч-черт их всех раздери!
Сердце билось, трепыхалось пойманной в сети птицей.
Семен Игнатьевич не любил подобных случайностей. Слишком уж подозрительная встреча, совсем некстати… Или, может, как раз слишком кстати? Случайности возможны в принципе. Только не сейчас, когда все одно к одному!
Постепенно Спиригайло от нервного потрясения оправился, заерзал ляжками на неудобном деревянном сидении, зашуршал газетой. Страх ушел вместе с пьяными подростками, оставив после себя только чувство навязчивой, зыбкой тревоги…
Тем временем поезд плавно подкатил к нужной Семену Игнатьевичу станции, чуть запнулся и замер возле платформы. Спиригайло вышел на перрон, зябко поежился, вдохнул полную грудь свежего лесного воздуха.
Опасной кампании рядом не наблюдалось, поэтому лучше всего было считать дорожный инцидент исчерпанным.
Поравнявшись с толпой у автобусной остановки, Семен Игнатьевич решил не тратить зря время, здоровье и нервы — опыт подсказывал, что дойти до садоводства пешком получается проще и быстрее.
Тем более, почти налегке и без дождя.
Спиригайло двинулся вдоль обочины. Поначалу он оборачивался на свет фар и шум проезжающих по трассе автомобилей, но очень скоро ритм ходьбы затянул его, кровь разогналась, дышать стало легко и весело.
«Мы с тобо-ой прошли в боях полмира,
Если надо — пов-то-рим…
Солдаты, в путь, в путь, в путь!
И для тебя-я, родная, есть почта по-олевая.
Прощай, труба зовет… Сол-даты, вперед!»
Так напевал Семен Игнатьевич, снова чувствуя себя молодым сверхсрочником в новенькой гимнастерке, пока не поравнялся за очередным изгибом дороги с симпатичной девушкой лет девятнадцати.
— Ой, — обернулась незнакомка, испуганно хлопнув ресницами.
— Не бойтесь, красавица. Я не маньяк и не грабитель!
— Ну, что вы…
Сразу выяснилось, что им по пути, во всяком случае — до садоводства Спиригайло. Семен Игнатьевич представился по имени, что же касается рода занятий, скромно сообщил:
— Офицер… А вы, наверное, студентка? Учитесь?
— Нет, работаю. Операционной сестрой, в больнице.
— За поселком? Где такие высотные корпуса? Далеко.
— Я там комнату с подругой снимаю. Только иногда, конечно, приходится в город выбираться…
— Такая красавица! Будь я вашим пациентом — ни за что бы не выписывался, так бы и пролежал остаток жизни в палате.
Девушка действительно оказалась мила: губы бантиком, стрижка под Мирей Матье, а из-под плаща сквозь шелковую блузку нахально проглядывает сосок.
«Экстравагантная мамзель,» — мысленно облизнулся Спиригайло.
Какие там Пиккельманы? Какие могут быть Роговы с Заболтными, когда тут такие телки ходят!
— Как, говорите, вас зовут?
— Наташа.
— Разрешите ручку?
— Ой, ну что вы, право… Неловко!
Спиригайло чуть не споткнулся:
— Да нет, вы не так поняли… Ручки шариковой не найдется? Я хотел вам телефончики свои чиркнуть — мало ли, проблемы какие-нибудь в Питере возникнут. Звоните, не стесняйтесь, я всем, чем могу!
Мимо, по трассе, пронесся огромный джип с тонированными стеклами.
— Не страшно вам, Наташа? А то вон какие бандюки ездят! — Глянул Семен Игнатьевич вслед машине. — Схватят, затащат…
— Страшно, — призналась девушка. — А что делать? Мне в ночь на дежурство. Хорошо, что вас встретила.
Спиригайло с достоинством кивнул, расправил плечи и почувствовал себя выше ростом…
* * *
Местные сыщики мертвецов навидались.
Даже здесь, в области, далеко от кровавых питерских разборок, этого добра хватало: утопленники, висельники, летуны… В основном, конечно, расставались люди с жизнью самостоятельно, однако приходилось оперативникам уголовного розыска выезжать и на «криминальные» трупы.
Район считался в этом отношении тихим — местные граждане убивали друг друга нечасто, в основном невзначай и по пьяному делу. Совершенные на бытовой почве «мокрухи» успешно раскрывались, что способствовало достижению высоких оперативно-служебных показателей по отделу и управлению в целом.
Но то, что представилось взорам розыскников сегодня, повергло в неодолимую тошноту даже видавшего виды зама:
— Не, мужики… Пусть эксперт ковыряется.
Обезображенный, изьеденный труп лежал среди зарослей бузины, недалеко от просеки с высоковольтной линией и всего в пятнадцати километрах от ближайшего телефона.
Лесник, производивший плановый обьезд угодий, наткнулся на него невзначай — и до сих пор пребывал в состоянии, близком к истерике. Он даже мотоцикл свой потерял, так что впоследствии всем, от самого лесника до начальника РУВД пришлось исписывать гору ненужных и глупых бумажек.
Оперативно-следственная группа выехала на место как только смогла раздобыть транспорт:
— Мужик, вроде?
— Вроде, мужик…
То, что осталось от тела, лежало на спине, абсолютно голым. Голова и кисти рук отсутствовали, но первичные половые признаки были в целости и сохранности.
— Красота. Как опознавать будем? Ни одежды, ни документов, ни пальчиков…
— Круто его, — вытер губы носовым платком оперативник помоложе. Потом припомнил старую милицейскую байку и чиркнул себя ладонью по горлу:
— Как говорится, причина смерти ясна. Смерть вызвана полным отделением головы от туловища.
— Уверен? — Зам пересилил брезгливость и сел на корточки рядом с трупом. — Глянь… Вот сюда!
В левом боку, из-под ребер едва заметно торчал блестящий никелированный стержень.
— Что за фигня такая?
— Скальпель. Хирургический. В селезенку, понял? — Старый сыщик уважительно поднял вверх палец:
— Профессионально… С одного удара.
— Слушай, тут гаишник один «ауди» предлагает. Машины самой нет пока, из Германии гонят, но документы уже здесь.
— Ну и что?
— Червонец баксов хочет.
— Какого года тачка?
— Девяносто четвертого.
— Лажа! — Пузатенький дядя в кепке отмахнулся и по-хозяйски сел на капот темно-вишневой «девятки». — Моя, сам знаешь, на сколько лет старше, без наворотов — и то шесть дают легко.
— Я поэтому и засомневался, — его собеседник крутанул на пальце брелок сигнализации.
— Даже в Литве, недавно вот мужики оттуда приезжали, такая «ауди» штук шестнадцать тянет. Никак не меньше.
— Ну, он все-таки отвечает…
— Кто отвечает — мент? Гаишник? Чем? Не смеши.
Деляги привычно трепались о своем, наболевшем, а потому на проходящего мимо Рогова внимания обратили мало.
Но Виктор и сам не знал, зачем заглянул по пути домой на этот полудикий авторынок — делать ему здесь было совершенно нечего. Денег в кармане не хватит даже на фирменные свечи, так что на роль солидного покупателя Рогов претендовать не мог.
Продавец из него тоже получился бы никудышный — старенький «москвич» стоит не дороже металлолома, а за покрышки из подвала теперь можно получить разве что в морду.
Впрочем, было на что и просто поглазеть. Вроде обыкновенный будний день, двенадцать часов, рабочее время — но на рынке все равно суета, гомон, толкучка.
Сменяют друг друга на вьезде и выезде иномарки, занимают места получше, вытеснив в кучу подержанные «жигули» и один-единственный затесавшийся к ним «москвич» сорок первой модели. Впрочем, есть ещё одно чудо техники — ушастый «запорожец», тоже в какой-то степени иностранный автомобиль. Справедливости ради стоит отметить, что все машины, без различия цвета, возраста и национальной принадлежности чисто вымыты и готовы к продаже.
Виктор приценился к нескольким авто, глянул на выписанные фломастером цифры и с грустью подумал, что в ближайшее десятилетие ему придется ходить пешком.
Протиснувшись сквозь толпу мужиков, он наискось пересек сквер с танком-памятником на пьедестале и прибавив шагу запрыгнул в трамвай.
До дома оставалась несколько остановок, и Рогов сел на свободное место — благо, других пассажиров почти не было.
