– Видимо, он и есть тот дикий татарин, про которого рассказывала служанка, – тихо сказал Чигорин. – Он у них главный, а значит – самый опасный. Надо бы этого архаровца связать.
– Он не проснется до рассвета, – сказал Стейниц.
– Охотно верю, но осторожность не помешает.
Чигорин достал из кармана специально приготовленную веревку и быстро связал спящего лакея.
– Опыт не пропьешь, – сказал, глядя на эту картину, Пильсбери.
Чигорин метнул на него удивленный взгляд.
– Словарь русских крылатых выражений, – пояснил со смущенной улыбкой американец. – Страница девяносто пятая.
– Ясно. Итак, друзья, чтобы попасть в комнату Анны, мы должны пройти мимо Микитки.
– Он там «валяет дурака», – сказал Стейниц.
– Засим мы взбираемся по лестнице и попадаем в комнату, в которой находятся Прокоп и Игнат.
– Дядя Прокоп, – поправил Стейниц, поглаживая бороду.
Чигорин посмотрел на него и усмехнулся:
– Именно так. Миновав эту комнату, мы…
Вдруг бронзовая ручка на двери, ведущей в соседнюю комнату, стала поворачиваться. Михаил Иванович замолчал, подал приятелям знак, и они поспешно зашли за угол.
Дверь открылась и из комнаты вышел огромный рыжий детина в синей рубахе и поношенном пиджаке, который был ему явно маловат. Увидев спящего лакея, детина нахмурился и громко окликнул:
– Ванька! Ванька, мать твою, хорош почивать!
Он шагнул по направлению к топчану, но навстречу ему из-за угла вышел Чигорин.
– Здравствуй, Микитка! – улыбнулся он и, не давая верзиле прийти в себя, врезал ему кулаком в челюсть.
Парень пошатнулся, но не упал. Вместо этого он, вскинув руки, бросился на Чигорина, схватил его, и они вместе повалились на пол. Толстый персидский ковер смягчил звук падения. Чигорин попытался сбросить с себя огромную тушу, но не тут-то было. Парень был здоров, как медведь. Он схватил шахматиста за горло огромными лапищами и стал душить.
– Ну что, попался? – злобно проговорил парень, все крепче и крепче стискивая пальцы на шее русского шахматиста.
Лицо Чигорина побагровело. Он несколько раз ударил верзилу кулаками в бока, но тот, казалось, даже не заметил этих ударов.
– Не уйдешь… – хрипло шептал парень, не переставая улыбаться.
Михаил Иванович сделал последнюю попытку вырваться и слегка приподнял здоровяка над собой. В этот момент Пильсбери подошел к верзиле сзади и что было сил ударил его сложенными «в лодочки» ладонями по ушам. Верзила тихо вскрикнул и на мгновение разжал пальцы. Этого мгновения оказалось достаточно, чтобы Чигорин сбросил с себя противника. Ласкер и Пильсбери навалились на детину, прижав его к полу. Чигорин, не мешкая ни секунды, достал из кармана веревку и связал противника по рукам и ногам.
– Уф… – проговорил Михаил Иванович, выпрямляясь и вытирая со лба пот. – Кабы не сильная шея, я был бы уже мертв. Thank you very mach, Harry!
– Не за что, Михаил Иванович, – с улыбкою ответил Пильсбери. И, смущаясь, пояснил: – Этому приему научил меня один портлендский матрос.
– Мне повезло, что вы водите дружбу с матросами, – ответил Чигорин, массируя пальцами шею и чуть морщась от боли.
– Итого три лакея, – подвел итог сражению Стейниц, выходя из-за двери. – Остались еще два.
– И татарин Каюм, – напомнил Ласкер.
– Не будем медлить! – тихо воскликнул Чигорин и, оправив воротник рубашки, решительно зашагал в комнату, из которой был проход на черную лестницу. Коллеги двинулись за ним.
– Постойте, я прихвачу саблю! – воскликнул Пильсбери, останавливаясь.
– Не надо, – окликнул его Чигорин. – Возвращаться – скверная примета. Справимся и так.
И все четверо тихо, но торопливо пошли к лестнице.
Перед тем как войти с лестничной площадки в комнату, шахматисты остановились.
– Позвольте мне, – тихо попросил Ласкер и достал из карманов револьверы. Вид у него был воинственный. Рыжеватые усы топорщились в стороны, брови сошлись на переносице, глаза яростно поблескивали.
– Вы прямо бог войны, – прошептал Чигорин с улыбкой. – Что ж, идите. Но помните – действовать нужно бесшумно, иначе конец.
Ласкер дернул усом и сказал:
– Не учите ученого.
– Словарь русских поговорок, – прошептал Пильсбери. – Страница восемьдесят шесть.
Чигорин распахнул дверь, и Ласкер, держа револьверы на изготовку, шагнул в комнату, тускло освещенную четырьмя свечами, вставленными в старинный бронзовый канделябр эпохи Александра Первого.
Двое бородатых мужиков, один постарше, другой помладше, так были поглощены игрою в кости, что не обратили внимания на вошедшего. Оба сидели на полу перед пылающей печью. На ломберном столике в шаге от бородачей лежали пистолет и два кавказских кинжала.
– Твой черед! – сказал один бородач другому.
– Без тебя не знал! – ответил второй и собрал с пола кости. В это момент Ласкер шагнул к мужикам сзади и, приставив к их затылкам дула пистолетов, заявил:
– Пикните – убью обоих!
Бородачи замерли. Затем медленно подняли головы и посмотрели на Ласкера.
– Вот так-так, – пробормотал один из них не столько испуганно, сколько удивленно.
– Попали как кур в ощип, – с усмешкой обронил второй. Он прищурил на Ласкера лукавые глаза и спросил: – Ты кто же такой будешь, мил человек?
– Я тот, кто прострелит вам головы, если вы закричите, – грозно заявил Ласкер.
В комнату вошли Чигорин, Пильсбери и Стейниц.
– Еще трое, – сказал молодой бородач, указывая на них пальцем.
– Да ну? – усмехнулся пожилой. Он осмотрел вошедших и остановил взгляд на Чигорине, приняв его, по всей вероятности, за главного. Потом сказал, холодно щуря глаза: – Зря вы это затеяли, ребяты. Наш хозяин – фабрикант Бостанжогло. Он заплатит любые деньги, но достанет вас из-под земли. Так что лучше покладите обратно то, что взяли, и ступайте с богом. Так оно будет лучше и для вас, и для нас.
– Идите, ребята, – благодушно, почти ласково повторил молодой бородач. – Мы вам мешать не станем. Правда, дядь Прокоп?
– Правда, – ответил пожилой.
Стейниц шагнул вперед.
– Вы, по всей вероятности, приняли нас за грабителей, – сказал он. – Но это не так. Мы пришли сюда не за тем, чтобы грабить. Мы пришли, чтобы…
– Не стоит пускаться с ними в объяснения, – сказал Чигорин. – Просто покараульте их, а я схожу за Анной. Ее комната поблизости.
– Идите спокойно, – ответил за всех Ласкер, по-прежнему держа бородачей на прицеле. – Только постарайтесь не задерживаться.
– Да-да, Михаил Иванович, поспешите, – подтвердил тревожным голосом Пильсбери. – Мне в этом доме немного не по себе. Все кажется, что главные опасности у нас еще впереди.
Михаил Иванович, однако, пропустил его реплику мимо ушей. Он был возбужден и не скрывал улыбки – ведь через несколько секунд ему предстояло увидеть любимую женщину. Подмигнув Ласкеру и ободряюще хлопнув Пильсбери по плечу, он вышел из комнаты через второй вход и скрылся в темени коридора.
Старый Вильгельм достал из жилетного кармашка часы, щелкнул крышечкой и, глянув на циферблат, сказал:
– Через двадцать минут начнет светать.
– Об этом не беспокойтесь, – с ухмылкой заявил ему пожилой бородач. – Вас ухлопают раньше, чем рассветет.
– Не каркай! – строго приказал ему Пильсбери. И пояснил в ответ на удивленные взгляды Стейница и Ласкера: – Словарь русских поговорок. Страница сто пятьдесят восьмая.
Ласкер кивнул и снова устремил взгляд на бородачей.
– Ох, ребятки, и влипли же вы, – сочувственно произнес пожилой бородач.
– Да уж, не позавидуешь вам, – подтвердил, тяжко вздохнув, молодой.
– Он ведь вас не сразу убьет, – грустно улыбнулся пожилой. – Сперва поиздевается вволю. Уши отрежет, пальцы, щепочек под ноготки загонит.
– Да уж, он это дело любит, – подтвердил молодой. – А еще любит фигуры разные на коже вырезать – кресты, круги.
– И шкуру живьем с человека спускать, – добавил пожилой.
Шахматисты переглянулись. Пильсбери сглотнул слюну и тихо спросил:
– Это о ком вы говорите?
– Обо мне! – раздался у него за спиной хриплый, гортанный голос.
– Ну, вот, друзья мои, знакомьтесь – это моя Аня! – объявил Чигорин, вводя в комнату высокую стройную женщину в длинной шубке, наброшенной на грубую шерстяную рубашку. На ногах у красавицы были валенки, которые, судя по размеру, ей одолжила служанка.
Женщина слабо улыбнулась, а Чигорин обвел шахматистов немного удивленным взглядом и спросил:
– Что же вы молчите? Это, в конце концов, невежливо. Господин Стейниц, а вы…
Анна вскрикнула. Михаил Иванович вздрогнул и быстро повернулся к ней. Даже в неверном свете свечей стало видно, как сильно побледнело его лицо. Невысокий скуластый человек с наголо обритой головой держал Анну за волосы. К горлу ее было прижато тускло поблескивающее лезвие кинжала.
– Атайды далшэ! – скомандовал татарин Чигорину неприятным гортанным голосом.
