— А как быть с приемником? — спросила Клорис.
— Вы помните, Харт признавался, что не терпит радио? Кстати, мистер Мэндрейк, изложение этого эпизода в ваших записях оказалось для нас полезным. Значит, Комплайн знал об этом. После инцидента у бассейна он засел в курительной, пока его оттуда не попросил Уильям, который захотел там порисовать. Почему Николас включал на полную громкость приемник? Так ему это нравилось. Он любитель радио и хорошо разбирался в конструкции. Помните удочку над камином? С зеленой леской и наживкой в виде мушки?
— Да.
— К моменту нашего появления здесь наживки уже не было, а леску кто-то обрезал. На ручке регулятора громкости в углублении для винта я обнаружил тонкие царапины, а также зеленоватые частицы. В пазах ручки настройки не было пыли. А на дверном косяке я заметил дырочку от кнопки, на которую наступил мистер Мэндрейк. Уильям уронил ее где-то в курительной, а Николас нашел и решил использовать. И откуда на твидовой шляпе миссис Комплайн появилась еще одна искусственная мушка, зеленая? Горничная утверждает, что накануне там была только одна, черная с желтым. А теперь вспомните, кто почти сразу после убийства зашел в комнату матери? Правильно, Николас. Вчера вечером мы воспроизвели его действия. Сняли с удочки крючок с леской и наживкой, вставили его в углубление для винта ручки регулятора громкости, пропустили леску через ось ручки настройки, которая играла роль блока, а конец прикрепили кнопкой к дверному косяку. Если потянуть, начнет поворачиваться регулятор громкости. Приемник настроили на станцию, так что достаточно было чуть-чуть повернуть, чтобы появился звук. Когда же углубление для винта оказалось внизу, крючок выпал, а приемник продолжал работать.
Они опять долго молчали. Затем Мэндрейк предположил:
— Но это мог проделать кто-то другой.
— Только после смерти Уильяма, — ответил Аллейн. — Живой он бы это приспособление заметил. И тут пришла пора вспомнить о танцующем лакее Томасе. Он точно указывает время, когда убийца покинул комнату. Между прочим, лакей также подтверждает невиновность Харта, что не он сталкивал вас в бассейн. Именно Томас помог припереть Николаса к стенке. Если бы не этот парень, нам пришлось бы много поработать, чтобы доказать: Харт не делал того, в чем его обвинял Николас. И самое главное, не проникал через холл в курительную и не убивал Уильяма. Братьев можно было перепутать, только приблизившись сзади. Вот почему Николас запер дверь в будуар. И по тому, как складывались дела, с самого начала было ясно, что алиби с приемником было выгодно только ему. Мистер Ройал, чья отлучка выглядит довольно подозрительной, вышел уже после того, как заработал приемник. Не нужно это было ни доктору Харту, ни леди Херси, которая, несмотря на отсутствие мотива, числилась у меня главной подозреваемой. Он вошла в комнату после того, как заработал приемник.
— И как же он все это проделал? — спросила Клорис.
— Убив брата, Николас приладил приспособление к приемнику и вышел, закрыв за собой дверь. Потом приоткрыл ее и сделал вид, что разговаривает с ним, попросил включить новости и тут же потянул за прикрепленную к косяку леску. После чего стал ждать, когда кто-нибудь войдет в курительную. Что у него в это время творилось на душе, представить невозможно.
— А куда потом подевалась леска?
— Мистер Мэндрейк, вспомните, как все было. Николас вошел, когда вы с мистером Ройалом стояли у кресла убитого. Николас закрыл за собой дверь, скрываясь за ширмой. Ему потребовалось лишь потянуть леску на себя. Кнопка куда-то отскочила, но искать ее не было времени. Леска находилась в тени да к тому же была одного цвета с ковром. Он стянул ее за ширму, смял в руке, а потом при первой возможности бросил в огонь. Может, вы оставили его на короткое время у камина?
— Да, он попросил оставить его одного.
— Я в этом не сомневался. Но такая леска плохо горит, и мы нашли в золе ее следы.
Мэндрейк кивнул:
— Понятно.
— А я не перестаю думать о его матери, — вздохнула Клорис. — Она ведь просто обожала Николаса.
— Это и заставило ее покончить с собой. В суде вы узнаете содержание ее письма. Мистер Мэндрейк с ним уже знаком. С помощью этого письма она надеялась спасти сына. Под видом признания сообщает ему, что знает о его преступлении. Вот почему он так расстроился, когда его прочитал. Это было ее последним актом любви, ужасным актом.
— Но ведь он тоже ее любил, — произнесла девушка дрожащим голосом.
— Может быть, — согласился Аллейн.
Дверь отворилась. В библиотеку заглянула бледная, очень усталая Херси.
— Вы заняты?
Аллейн пригласил ее войти.
— С леди Херси и мистером Ройалом я уже это обсуждал. — Он повернулся к ней. — Я дошел до места, когда вы с Николасом зашли к миссис Комплайн.
— Да, конечно. Вчера вечером вы попросили подробно описать, как он там себя вел, но я не могла все вспомнить. Потому сейчас и пришла. Я теперь вспомнила, что было после того, как он рассказал матери о гибели Уильяма. Возможно, это не имеет значения, но он выглядел подавленным. Теперь я понимаю, что у него были причины так себя вести. Сандра все переспрашивала, не могла понять, а он сделал вид, что не может говорить, и отошел. Пришлось мне взять инициативу на себя. Я опустилась на колени у ее постели, обняла — мы ведь старые подруги — и постаралась как-то помягче все объяснить. А Николас взялся открывать и закрывать дверь гардероба. Я даже немного разозлилась, зачем понадобилось это делать. Думаю, он действовал неосознанно, под влиянием стресса.
— Нет, леди Херси, — отрицательно покачал головой инспектор, — он делал это вполне осознанно. На полке лежала твидовая шляпа, а ему нужно было избавиться от искусственной наживки для форели — желтой с красным мушки.
III
— Зачем он это сделал? — устало спросила Херси, когда Аллейн пояснил существо дела.
— Понимаете, не так-то легко найти место, куда можно было выбросить крючок с наживкой. В камине бы он не сгорел, а бросить в мусорную корзину Николас не решился. Конечно, разумнее было бы подержать его в кармане до удобного момента или просто оставить лежать на каминной полке, но Николаса охватила характерная для убийц тревога, стремление немедленно избавиться от улик. А его мать после этого известия вряд ли стала бы присматриваться к своей шляпе.
— Вот так все закончилось, — произнес Мэндрейк.
Аллейн кивнул:
— Да. Так вы едете?
— Едем.
— Тогда поторопитесь.
Мэндрейк взял Клорис за руку. Они попрощались и вышли.
— Зачем вы их выпроводили, мистер Аллейн? — спросила Херси после долгого молчания.
— Сейчас должны прибыть полицейская и санитарная машины. Начнутся не очень приятные процедуры. А вы уезжаете?
— Нет. Останусь с Джо. Он в жутком состоянии, винит себя. Ведь это его затея — собрать такое общество. — Она глянула на дверь в курительную. — Мистер Аллейн, я знаю. Ник просто чудовище, но я любила его мать. Может, в память о ней мне следует встретиться с ним?
— Пока это нельзя. Но мы сообщим ему о вашем желании.
— А он… признался?
— Дал письменные показания, но это не признание.
— Но?..
— Больше пока я ничего вам сказать не могу. — Аллейн вспомнил листы бумаги, исписанные корявым почерком с невразумительным текстом, где почти каждая фраза противоречила предыдущей. То Николас набрасывался с дикими обвинениями на Харта, а затем тут же на мать, которая, по его мнению, призналась в убийстве. «Я его предупреждаю снова и снова, — докладывал Фокс, — а он ни в какую. Топит сам себя каждой фразой».
Херси сидела, спрятав лицо в ладонях.
Сквозь дождь Аллейн услышал шум подъезжающего автомобиля.
Вошел Фокс.
— Они прибыли, сэр.
— Хорошо. — Аллейн повернулся к леди. — Извините, мне нужно идти.
Херси вышла в холл. Следом за ней Аллейн с Фоксом.
Детектив открыл парадную дверь, наполнив холл шумом дождя.
В сопровождении двух полицейских в помещение вошел высокий человек в штатском, обменялся с Аллейном рукопожатием. Появился и Джонатан.
— Вот такие дела, Бландиш, — произнес инспектор.
— Ну что тут скажешь, — кивнул шеф полиции Грейт Чиппинга. — Давайте приступим.
Они скрылись за дверью зеленого будуара.
— Херси, дорогая, может, тебе лучше уйти?
— Нет, Джо, я хочу остаться, — еле слышно проговорила она.
И леди Амблингтон осталась. И увидела, как выводили Николаса. По бокам шли Фокс и Бейли, а сзади, почти вплотную, местные полицейские.
Он двигался скованно, короткими шажками, искоса поглядывая на них. Небритые щеки, рот слегка приоткрыт, на лице странная ухмылка. Белокурые волосы упали на лоб. Не поворачивая головы, обвиняемый скосил глаза на хозяина дома.
