"Как в "Буратине", — подумал Крюков.
Он протиснулся в щель между шкафом и стеной. За потайной дверью находилась небольшая комната. Вероятно здесь Папа занимался интимными делами. Крюков едва не наступил на него. Еще древние отметили, что земная слава есть вещь непостоянная. Папа только подтвердил правильность этой доктрины.
Всесильный хозяин города лежал на полу тряпичной куклой и глядел в потолок пустыми окровавленными глазницами.
"Снова разрывная пуля в голову, — отметил Крюков. — Кто же это его так?"
В углу послышался щелчок и качнулась тяжелая портьера. Крюков рефлекторно выстрелил. С громким стоном из-за занавески вывалился Ибрагим. В руке он сжимал пистолет. Абрек не заметил, что у него кончились патроны, иначе не он, а сыщик сейчас корчился бы на полу комнаты.
Крюков навис над раненым. Тот все еще продолжал сжимать в руке бесполезный пистолет. Может быть хотел умереть как викинг, с оружием в руках?
— А папу-то за что грохнул? — спросил Крюков.
— Это не я, — прохрипел кавказец. — Когда я вошел, он уже был мертвый.
— И Зимина не ты убил, и в Москве у Мясоруба тебя не было, когда моему другу также голову прострелили? Если бы у тебя патроны не кончились, я бы сейчас тоже пустыми глазками трещины в паркете исследовал. И ствол с разрывными патронами, скажешь, не твой был?
Ибрагим закрыл глаза. То ли собирался с силами, то ли их у него просто не осталось.
— Мой ствол, не спорю. Только я вместе с патронами отдал его одному парню. Замазанный был ствол, сильно замазанный. Зачем мне такой? Крови на нем слишком много было. Я и отдал. Папа того парня хорошо знал, а я только знаю, что он из мусоров.
— Кто? — Крюков затаил дыхание.
Внизу в доме ухнул взрыв, стены, пол и потолок заходили ходуном. Крюков пошатнулся. Ибрагим вдруг вывернулся и вскочил, все еще не выпуская пистолета из руки. А если патроны не кончились? Крюков понял, что не успеет выстрелить. Он попытался уйти в кувырок, но выстрел прозвучал раньше.
Крюков поднялся. Ибрагим лежал рядом с Папой. Опираясь на дверной косяк, в комнату заглядывал Ермак.
— Извини, я немного опоздал, — смущенно сказал он.
— Ты жив? — удивился Крюков. — Тогда ты вроде успел вовремя.
— Нет, не успел, — упавшим голосом произнес Ермак. — Ты слишком много услышал. Надо было раньше этого чурбана валить, но я занят был, кое-какие документики искал. Часть я у Зимина забрал, а остальные тут, у Папы в сейфе лежали.
Крюков попытался незаметно поднять ствол, но дуло автомата Ермака уставилось ему в лоб.
— Не надо, не рыпайся, — попросил Ермак. — Ты правильно понял. Это я Папу грохнул. Он, сука, без меня решил дела делать, свой канал наркоты открыл. Мы с ним уже давно работаем. Нас Афиноген свел. Так что там, на складе у Мясоруба, это я тебя по кумполу двинул. Я многих убил. И Пастора убрал тоже я. Он увидел как я с Ибрагимом разговариваю. Не хотел его убивать, но так получилось. Сам понимаешь, своя задница ближе. Да, а теперь вот и тебя придется… А так не хочется… Ну ладно, прощай, старик.
Короткая очередь из автомата отбросила Крюкова к лестнице. Ермак прицелился в голову, чтобы произвести контрольный выстрел, но тут где-то снова рвануло, дом задрожал и стал рушиться.
Ермак бросился на улицу. Здесь сражение уже закончилось. Он спокойно вышел через пролом и тем же путем, через лес добрался до штабного автобуса, возле которого Крюков оставил свою "рябуху".
Ермак завел машину и тронулся. На развилке он повернул руль и взял курс на Москву. Отъехав с десяток километров, он остановился и облегченно вздохнул. Затем вылез из машины и отошел в перелесок. Здесь он развел костер и принялся жечь документы, добытые из сейфа Папы.
Ермак не видел, как мимо "рябухи" промчалась проехала "мазда" с правым рулем и сильно покореженной как после серьезной аварии крышей. Проскочив по инерции сотну-другую метров, "мазда" развернулась и проехала на малой скорости в обратном направлении. Когда Ермак вернулся, сел за руль и тронулся, "мазда" на большом расстоянии двинулась за ним следом.
* * *
Олег Петров давил и давил на газ. Его "БМВ" пожирала километры асфальтовой ленты шоссе. Он высматривал впереди крюковскую "рябуху", на которой скрылся из Вяземска капитан Ермаков. Иногда голова у Олега начинала кружиться и тогда он поневоле сбрасывал скорость. Время от времени он бросал взгляд на соседнее сиденье. На соседнем сиденье лежал пистолет Крюкова, его замечательный "пернач".
На заднем сиденье полулежал сам Крюков. Его лицо имело зеленовато-землистый оттенок.
— Давай я сяду за руль, — предложил сыщик, приподнимая голову. — Ты что-то совсем с лица сбледнул.
— На себя посмотри, — возразил Олег. — Если бы не твоя американская курточка из творога…
— Из тварона, — поправил Крюков. — От пули она, конечно, защищает, но не от удара. Ох уж эти мне автоматные патроны! Не то, что "макаровские". У меня такое впечатление, что все ребра переломаны, ни одного целого не осталось. Ни вздохнуть, ни перднуть. Жуткое ощущение. Будто тебя изнасиловало стадо чепрачных тапиров.
Олег усмехнулся, что также далось ему с трудом.
— Слушай, а ты подумал, что будет, если мы твоего Ермака догоним? Мы с тобой — два инвалида. Все, на что мы сейчас годимся — это погибнуть героями.
— Два полчеловека — все равно что один человек, — не согласился Крюков. — Так что силы равные. Все, готовься к бою, вижу "рябуху"!
— Где? — вздрогнул Олег.
— Правее, возле заправки.
Заправка, казалось, была брошена персоналом, причем бегство было паническим. "Рябуха" с распахнутой водительской дверцей стояла возле бензоколонки. Неподалеку, прямо на трассе, приткнулась знакомая Крюкову "мазда" с мятой крышей. Трое отморозков с оружием в руках в живописных позах застыли на асфальте между двумя неподвижными машинами. Все трое были мертвы.
В отличие от них Ермак был еще жив. Тяжело дыша, он сидел на земле, привалившись спиной к колесу "рябухи". Глаза его были закрыты, рядом валялся автомат. Под ним все больше расползалась лужа крови.
Вероятно дорожные пираты перехватили его на заправке, когда он вышел из бронированной машины. Когда Крюков в сопровождении Олега приблизился, Ермак приоткрыл глаза. Сыщик на всякий случай ногой откинул автомат подальше. Дружище Ермак исчерпал кредит доверия. Увидев Крюкова, он попытался говорить. Слова давались ему с большим трудом, а сказать он хотел многое.
— А, это ты, Крюк? Прости, если сможешь, — произнес Ермак. — У меня не было другого выхода. Я рад, что ты живой. Одним грехом меньше будет. Загибаюсь я. И еще прости за Пастора. На остальных мне, честно говоря, плевать. Да… Нелепо как-то все вышло. Я думал, что все предусмотрел, а тут какие-то недоумки со стволами. Ничего не сказали, подошли сзади и выстрелили. Я даже не понял за что…
— За то, что ты на моей "рябухе" разъезжал, — пояснил Крюков. У этих бандитов к ее водителю претензии были, то есть ко мне. А тут ты подсуетился под чужую раздачу. И получил. Никогда не бери чужое без спроса.
Ермак через силу усмехнулся.
— Забавно… Знаешь, если можно, не поднимай волну. Я понимаю, что весь в говне… Мне-то уже по фигу, а Маринка, жена, за меня пенсию не получит. А ей ребят поднимать.
Крюков хотел было спросить.
"Что же, Папа мало тебе платил?"
Но только махнул рукой.
— Ладно, подыхай героем. Если твои грехи и всплывут, то без моей помощи. За себя я не в обиде, а за Пастора и остальных пусть тебя Бог судит.
— Спасибо, старик…, - Ермак дернулся и затих, теперь уже навсегда.
* * *
ЭПИЛОГ
