— белым, синим и желтым. Пахло сухими травами и медом, это от редких цветов пустыни, да еще пылью бесконечных дорог.
Здесь, перед распахнутой пастью космоса, так легко было забыть вообще обо всем. Небо завораживало, и Александре даже показалось, что она тонет в нем, не опасаясь утонуть… Впрочем, иллюзия была хрупкой и рухнула сама собой, когда неподалеку, в разреженной звездным светом темноте, мелькнуло движение.
Поначалу Александра не насторожилась — она была уверена, что это Гайя отправился ее искать, хотя совсем недавно дремал у костра. Приближение Андрея она услышала бы, а вот динго умел двигаться бесшумно. Да и силуэт, просматривавшийся на небольшой возвышенности, напоминал собачий…
Но именно напоминал. Чем дольше Александра присматривалась к нему, тем больше различий с динго находила. Тело худое, поджарое, голова крупная, с широким лбом… Глаза, отражая скудный свет, горят желто-зеленым. А главное, шкура не рыжая, а темная, с заметными полосками, и хвост не пушистый, а длинный и тонкий.
Александра догадывалась, кто это может быть. И точно знала, что не может. В темноте всегда так много обмана, должно быть, это бродячая собака, нужно достать пистолет, быть готовой… Но дотронуться до оружия почему-то не получалось, и она продолжала смотреть, как завороженная, в сияющие глаза.
Наваждение отступило, лишь когда за спиной у Александры раздалось глухое рычание. Обернувшись, она увидела Гайю — пес уже насторожился, шерсть вдоль холки поднялась дыбом. Либо ему мерещилось то же, что и ей, либо на холме действительно стоял хищник.
— Спокойно, мелкий, — тихо велела Александра. — Он нам ничего не сделает, он сам боится…
Она снова посмотрела на возвышенность, чтобы определить, боится их ночной гость или готовится сожрать. Однако там уже никого не было. Темный силуэт, очерченный звездами, исчез, мягкий песок поглотил звук шагов зверя.
Потрясенная, Александра поспешила вернуться к уже разгоревшемуся огню. Ей вдруг показалось, что во время своей прогулки она шагнула в другой мир, в то самое Время Сновидений, которое до сих пор считалось территорией загробной жизни у аборигенов…
Андрей, увидев ее, нахмурился:
— Что случилось? Ты бледная какая-то, как будто привидение увидела…
— Почти. Я… кажется, я видела тилацина.
— А это что?
— Призрак.
— Понятней не стало.
— Это вымерший зверь, — пояснила Александра. — Считается, что тилацинов в Австралии истребили динго, последние звери жили в Тасмании… а потом сгинули и там. Но это, конечно, не мог быть он…
— Не сказал бы. Гайя валялся здесь до последнего, а потом резко подскочил и побежал к тебе. Насколько этот тилацин опасен?
Андрей поднялся ей навстречу, обнял за плечи, провожая к костру. Александра не стала его отстранять, просто виновато улыбнулась.
— Он не опасен… Даже для Гайи не опасен, а для нас — тем более. Просто это странно, как динозавра встретить… Или послание с той стороны…
— Ты устала, а потому придумываешь лишнего. Это мог быть тилацин — если они не вымерли, а просто благоразумно прячутся от людей. Я бы прятался на его месте. Или это мог быть другой зверь, тебе показалось… По-моему, ни одно из объяснений на тебя не влияет. Или я не прав?
— Нет, ты… прав. Конечно, ты прав.
Говорить не хотелось, и ей проще было согласиться. Да и потом, Александра подозревала, что, если она попытается облечь в слова то, что чувствовала в этот момент, прозвучит наивно и смешно. Слова порой многое опошляют, инстинктивное знание куда дороже…
Ей вдруг почудилось, что это ее прошлое оказалось на пути. То самое, которое было полно боли и радости. Ужасное любимое чудовище, которое нужно отпустить — а так трудно. И тащить за собой нельзя, потому что оно убьет любого, кто окажется рядом, такой вот парадокс.
Но теперь прошлое появилось само, словно посланное кем-то. Остановилось перед ней, взглянуло, отпуская и как будто благословляя, а потом исчезло без следа. Не зря ведь говорят, что в жизни есть свои границы, ключевые вехи, разделяющие все на «до» и «после». Просто Александра никогда раньше не чувствовала подобные переходы к следующему этапу настолько ярко. Кроме разве что в ночь, когда Эрик спас ей жизнь… Но то прошлое теперь представало далеким и закрытым то ли туманом, то ли песчаной бурей.
— Вот теперь ты улыбаешься, — заметил Андрей, наблюдавший за ней. — Лучше стало?
Она не ответила, только жестом велела Гайе забраться в небольшую палатку, установленную для ночлега. Пес фыркнул, как будто насмешливо, но команду выполнил, оставив их наедине с пустыней. Судя по его спокойствию, таинственный зверь, кем бы он ни был, возвращаться не собирался.
Андрей напомнил:
— Вообще-то, там должны были ночевать мы. Холодает.
— Ничего, мы приложим определенные усилия и не замерзнем… Я же тебе говорила, что пустыню считают живой? Я предлагаю сегодня подкинуть духам пару поводов для зависти!
Кирилл понятия не имел, зачем пришел сюда. Не следовало, пожалуй. У него хватало своих проблем, он не обязан был помогать Алле, а даже если бы очень хотел, были другие способы сделать это. И все равно он вдруг обнаружил себя стоящим на пороге хобби-студии, где вот-вот должен был начаться мастер-класс Натали Булатовой.
Он допустил ошибку, когда не махнул на все это рукой. То, что он начал наблюдать за ее соцсетями, стало логичным продолжением общего провала. Уроки макияжа его предсказуемо не интересовали, Кирилл следил за самой Натали. В тех словах и поступках, о которых рассказывала Алла, сквозило истеричное безумие. Кирилл пытался найти отблеск этого безумия в повседневной жизни Натали. Разве можно быть настолько разной? Разве можно скрыть такой психоз?
Оказалось — очень даже можно. Перед своими подписчиками Натали была само очарование. Она поражала не только красотой, она грамотно говорила, она нравилась если не всем, то многим. Она производила впечатление человека, который искренне любит свое дело, а не подкладывает дохлых крыс под чужие двери.
Но камера умеет врать, да и ролики были совсем короткими. Поэтому, когда Кирилл увидел объявление о мастер-классе, он сразу подумал, что неплохо бы понаблюдать за Натали лично. Потом упрекнул себя за откровенное сталкерство. Решил не ходить. Пообещал себе это.
Следующим этапом стал порог хобби-студии, на котором он очутился.
Само существование хобби-студий стало для Кирилла открытием. По большому счету, это была просто отремонтированная квартира с отдельным входом, в которой то писатели с читателями посиделки устраивали, то в «Мафию» играли, то, вот, визажисты собирали свою паству.
Обычно Кирилла такие места не интересовали, потому что в его жизни не оставалось свободного времени на поиск
