На другой день к соседу потянулась вереница посетителей. Сначала жена с юной дочерью. Жена оказалась весьма привлекательной особой, а дочь явно пошла в отца. Потом какие-то люди в костюмах при галстуках. Последним явился человек с постным лицом. Он представился майором милиции и долго извинялся за то, что вынужден потревожить Игоря Николаевича. Майор откровенно пресмыкался, и я понял, что со мной в палате лежит птица высокого полета.
– Когда мы сможем с вами поговорить? – дошел наконец до сути майор.
– Через пару дней, – немного подумав, ответил мой сосед.
– Видите ли, хорошо бы проверить все по горячему следу, потом будет затруднительней, – начал было майор.
Но Игорь Николаевич сделал жест рукой, милиционер осекся, кивнул и исчез, осторожно затворив за собой дверь.
– Какой, к черту, след! – недовольно пробурчал сосед, взял пульт, включил телевизор и уставился в него безразличным взглядом.
Полчаса спустя в палате появилась медсестра, а с ней профессор Пронин.
– Как температура? – спросил он, кивая в мою сторону.
– Нормальная, – ответила медсестра.
– Хорошо. Завтра посмотрим, что получилось. – Профессор повернулся к моему соседу: – А как вы себя чувствуете?
Сосед скривил лицо.
На другой день, утром, медсестра сняла с меня повязку. Профессор осмотрел мои уши и сказал:
– Отлично. Бинтуйте.
Я сидел на кровати. Медсестра стала разрезать пакет с бинтом, в это время от газеты поднял голову Игорь Николаевич. Он задержал взгляд на медсестре, она была хорошенькой. Потом его глаза равнодушно скользнули по моему лицу и уставились в газету, но вдруг снова вскинулись на меня. И в этот момент я узнал его. Это был тот самый тип на «ягуаре», которого избил Железо. Он, скорей всего, тоже узнал меня, но ничем не выдал этого, продолжая бесстрастно шуршать газетой. Я похолодел изнутри, но равнодушно отвел глаза в сторону, быстро сообразив, что если он поймет, что и я узнал его, то немедленно постарается предпринять какие-нибудь действия еще до прихода майора. Потом я лежал, рассматривая высокий потолок палаты, и пытался сообразить, что предпринять. Удрать из больницы? Что толку? Мои данные есть в картотеке. Даже если я надежно спрячусь, возьмут в оборот Железо, поскольку выявить мою связь с ним будет нетрудно. Как бы то ни было, надо поставить его в известность. Только каким образом?
Я покосился на соседа. Он полулежал на кровати и читал газету или делал вид, что читает, а на самом деле, скорее всего, так же, как и я, соображал, что предпринять. В отличие от меня, у него был мобильный телефон. Стационарный телефон стоял у дежурной медсестры, но стойка, за которой она сидела, находилась слишком близко от нашей палаты. Этот тип мог легко подслушать, что я говорю. К тому же сама медсестра – тоже ненужные уши. Времени оставалось меньше суток, потом придет майор, и мне конец. Но до этого в палату может заявиться и сам Железо. И неизвестно, чем тогда все кончится. Сосед не дурак. Он еще немного подумает и сообразит, как ловчее взять меня в оборот. Я скосил глаза в его сторону и неожиданно встретился с ним взглядом. Это было примерно все равно, что заглянуть в глаза крокодилу. Но меня это не смутило.
– Газетку не дадите почитать? – произнес я, чтобы оправдать свой взгляд.
Сосед молча кивнул. Я встал и забрал с его тумбочки газету, полистав, отложил в сторону и закрыл глаза. Потом моя рука нашарила кнопку вызова медсестры. Та вошла буквально сразу после звонка – красивая высокая брюнетка. «Специально подбирают, что ли?» – подумал я, глядя на ее стройные смуглые ноги, выглядывающие из-под короткого халатика, и такую же смуглую полуоткрытую грудь в его разрезе. «А ведь она чья-то!» – мелькнуло у меня в голове. От этого и еще от мысли, что у меня таких женщин не было и вряд ли будут, мне вдруг стало тоскливо. Чем удерживают возле себя таких королев?! Это я даже и не пытался понять. Бесполезно. В книгах на подобные темы пишут много всякой ерунды. Хорошо рассуждать, когда сидишь за столом перед чистым листом, мысленно представляя объект. Но когда он возникает перед тобой во плоти и крови? Хотел бы я видеть физиономию умника-теоретика в такой ситуации, многим бы помогли ему его теории?
– У вас есть снотворное? – спросил я. – Болит, уснуть не могу.
Сестра сочувственно вздохнула, хмуря брови над жгуче-карими глазами, и произнесла:
– Могу дать обезболивающее. А снотворное… остался только димедрол для инъекций. Если что-то посильнее, надо идти во второй блок.
– Давайте димедрол, – кивнул я, думая, что это даже лучше.
– Я сейчас, – сказала медсестра и вышла из палаты под нашими с Игорем Николаевичем взглядами. Сзади ее ноги смотрелись еще соблазнительней.
Она вернулась быстро. Протянув мне таблетку пенталгина, накапала из двух ампул в столовую ложку димедрол и протянула мне. Таблетку я выпил сразу, а димедрол придержал, пристроив ложку на тумбочке так, чтобы снотворное не разлилось.
Время шло. Я делал вид, что задремал, одновременно с этим пытаясь понять, что делает мой сосед. У него зазвонил телефон, и он долго разговаривал с кем-то. Я лежал, весь превратившись в слух, боясь пропустить хоть одно слово. Но обо мне не было произнесено ни слова. Закончив говорить, сосед затих. Потом под его телом заскрипели пружины кровати. Я понял, что он поднимается, и напрягся. В голове мелькнула мысль, что сосед выйдет сейчас в коридор и позвонит кому надо, а потом в палату войдут джентльмены в кокардах или, что еще хуже, хмурые ребята в дорогих костюмах, и закончу я сегодня день не в палате люкс, а в камере или где-нибудь в подвале. Но Игорь Петрович направился в туалет. Я перевел дух, осторожно, чтобы не скрипнули пружины, встал с кровати и вылил димедрол в его стакан с соком. Потом плеснул в ложку воды из графина и положил ее на место. Вскоре Игорь Николаевич, хлопнув туалетной дверью, появился в палате. Я с сонным видом открыл глаза. Проходя мимо, сосед бросил взгляд на ложку на моей тумбочке. Может, случайно, а может, нет. Потом он лег. Я принялся листать газету, краем глаза наблюдая за ним. Сосед открыл баночку черной икры, ленивым движением намазал на хлеб и, не спеша, поднес ко рту.
Сволочь сытая, от скуки жует, думал я, продолжая наблюдать за ним.
Сосед сделал еще один бутерброд, пару раз откусил и оставил недоеденным. Потом допил сок в стакане и достал сигареты. Когда он уснул, я выскользнул из палаты и попросил у медсестры телефон. Подвигая его, она спросила:
– Что, димедрол не помогает?
Я, быстро набирая номер, отрицательно покачал головой.
– Слушаю! – произнесли на том конце провода.
– Это Бензин!
– А! Ты! Завтра навестим.
– Лучше не надо.
– Это почему?
– Я не один.
– Ну? – произнес Железо.
– «Ягуар», – я покосился на медсестру.
Она что-то писала в журнале.
– Какой ягуар?
– Из-за кого вчера опоздали.
– Опоздали? А! – наконец понял Железо. – Вот черт! Он тебя узнал?
– В том-то и дело.
– И что?
– Не подает вида.
– Слушай, Бензин, дай мне полчаса. Надо сообразить, что делать.
– Даже час.
– Хорошо. Возможно, к тебе придет человек. Курьер. Телефона-то у тебя нет. Он оставит инструкцию, что делать. Не дрейфь. Не бросим.
– Не дрейфлю, – сказал я и отключился.
Когда я вернулся в палату, Игорь Николаевич еще спал. Время близилось к ужину.
Я сел на кровать и стал размышлять о том, что сможет придумать Железо. Мне в голову не приходило ни единой дельной мысли. Разве что забрать меня и спрятать. Но все знают, кто меня сюда привез. Опишут приметы, Игорь Николаевич опознает обидчика. А найти Саню, думаю, нетрудно. Так что положение было ни к черту.
За окном повисли первые сумерки, когда в палату стремительно вошел человек в старомодных роговых очках с дурацкой козлиной бородкой. На нем были потертые джинсы, коричневая кожанка с прикрепленной к клапану кармана пластиковой карточкой, на шее болтался фотоаппарат с профессиональным объективом. Он поздоровался и сказал, что из газеты. Сосед сухо поджал губы:
– Этого еще не хватало!
– Видите ли, когда подобные инциденты происходят с людьми вашего ранга, общественность… – начал газетчик, стоя ко мне спиной. Его руки, сцепленные в замок, находились сзади.
– К черту вашу общественность! – отрезал сосед.
– Но хотя бы скажите, это было покушение? – продолжал настаивать газетчик.
В его правой руке неожиданно появился небольшой бумажный цилиндр, которым он стал отчаянно размахивать, делая это одними пальцами, так что сама рука оставалась неподвижной. Он словно подавал кому-то сигнал. «Мне!» – вдруг дошло до меня. Я подошел к человеку сзади, забрал из его руки цилиндр, сунул в карман и спросил, чтобы не вызвать подозрения у соседа:
