Андраш Тотис - Гориллы

Шорт вошел в пивную. Все внутри выглядело так, как он себе и представлял; словно бы в угоду иностранцам обору­довали подлинную английскую корчму в старинном духе, где есть все, чему надлежит быть согласно путеводителям. Но здесь туристов не было и в помине, здесь все было ПОД­ЛИННЫМ. Один он выбивался из общего стиля. Пар тридцать глаз одновременно повернулось в его сторону, чтобы вни­мательно разглядеть чужака. Пол понимал, что слишком хо­рошо одет для этой обстановки и, должно быть, выглядит в глазах окружающих адвокатом или министерским служа­щим.

Он заказал кружку имбирного пива и, получив, сразу же выпил ее. Сделал знак налить еще одну и, лишь взяв в руки вторую кружку, задал бармену вопрос:

— Вы знаете мистера Дира?

Бармен промолчал, словно и не слышал вопроса. Шорт поставил кружку и наклонился над стойкой бара.

— Я, кажется, спросил вас о чем-то.

Бармен не выказал ни малейших признаков страха. Он невозмутимо продолжал протирать стаканы, из-под засучен­ных рукавов рубашки виднелись крепкие мускулы.

— Я здесь не для того, чтобы отвечать на вопросы.

Шорт стал вполоборота, чтобы видеть посетителей. Пре­пирательства с барменом положили конец деликатному раз­глядыванию незнакомца, теперь уже на него откровенно пя­лились во все глаза, и выражение этих глаз было отнюдь не дружелюбным. Н-да, если завяжется потасовка, перевес на их стороне будет значительный.

— Не может ли кто из вас сказать, где мне найти Томаса Дира? — обратился он к посетителям.

— Что вам от него нужно? — поинтересовался один из них.

— Я здесь не для того, чтобы отвечать на вопросы, — ух­мыльнулся Шорт.

Мужчина встал и медленной, тяжелой походкой напра­вился к нему. Шорту сделалось его жаль: местный силач, ко­торый обязан отстаивать собственный престиж. Сила, добы­тая физическим трудом на протяжении всей жизни, движе­ния, погрузневшие от возраста, усталости, бесчисленных кружек пива и бифштексов, самоуверенность, приобретен­ная в стычках на ярмарках и в пивных. Совесть Шорта утихла, когда он увидел, что многие последовали примеру силача и медленно, но неотвратимо приближались к нему. Эти типы готовились не к рыцарскому поединку. Они рассчитывали на одностороннее удовольствие, и Шорт со своей стороны по­старается им его обеспечить. Правда, не так, как те предпо­лагают.

— Эй, Джон, Фред! Что здесь происходит? Спятили вы, что ли?

Голос был уверенный, привыкший повелевать. Шорту так и не удалось узнать, который из мужчин был Джон, а кото­рый Фред: все они застыли на месте. Правая рука Пола скользнула обратно к ручке зонта, и с этого мгновения пред­мет, который он держал в руке, перестал быть оружием, вновь превратившись в обыкновенный черный зонтик.

В дверях стоял Дир. Не похоже было, чтобы он постарел. Уже в ту пору, когда Пол впервые встретил его, он был под­жарым, жилистым человеком с усами и с колючим взгля­дом. Правда, волосы у него вроде бы чуть поредели, да и в усах прибавилось седины, ну и, конечно, вместо униформы защитного цвета сейчас на нем был старомодный серый костюм, а на голове кепка.

— Вы ко мне?

Пол кивнул, не зная, как начать разговор.

— Вы меня наверняка не помните, но...

— Я помню вас.

— Понятно, — Пол выждал, пока Дир подойдет к нему. — Вот уж не думал, что так опасно наводить о вас справки.

По лицу Дира скользнула слабая улыбка.

— Что там, внутри? — Он едва уловимым кивком указал на зонтик Шорта.

— Ничего. Обыкновенный зонт. Просто ручка удобная: дерево твердой породы, добротная ручная работа. Ну и центр тяжести подходящий.

Дир удовлетворенно кивнул.

— И каким же ветром вас занесло сюда? Уж не привали­ло ли мне наследство?

— Я ведь не адвокат. Гм... мне подумалось, вдруг да вы согласитесь свести меня кое с кем. — Дир не перебивал его вопросами; его словно бы и не интересовал предмет разго­вора. —  Мне бы надо кое-что поразузнать о профессии те­лохранителя. Потолковать с человеком, который на этом де­ле собаку съел... который занимается охраной важных ши­шек.

— Зачем вам это?

Шорту неохота было выкладывать всю правду.

— Это необходимо в качестве общей информации для работы, какой я сейчас занят.— При виде замкнутого выра­жения на лице Дира он вздохнул и добавил: — Я работаю над книгой. Материал подвернулся отличный, не тема, а кон­фетка, но для того, чтобы из этого получилась книга, мне не­обходимо знать все о профессии телохранителя. Понимаете, это мой последний шанс. Если к тридцати годам не добиться определенных успехов, то на мне уже можно ставить крест. Так и останусь безвестным бумагомарателем, буду пробав­ляться крохами с чужого стола. Тридцать лет мне стукнет че­рез полгода. До тех пор я просто обязан написать свою кни­гу или, по крайней мере, собрать материал. — Он не стал уточнять, что к тому времени останется без гроша.

— Ну, а если у вас не получится?

— Заброшу это ремесло.

— И чем же тогда займетесь?

— Пока не знаю, — Пол улыбнулся. — Возможно, по­дамся в "гориллы".

Дир сделал знак бармену.

— Эта работа не для вас, — сказал он, вновь повернув­шись к Шорту. — Вам не хватает терпения. Раз к тридцати годам не выбился в офицеры, то не надейся, что тебя когда-нибудь произведут в генералы... Но если следовать этому принципу, я давно должен был бросить армию, не так ли?

— Не знаю, — пробормотал Пол, испытывая крайнюю не­ловкость.

— Ну прямо, не знаете! Ведь я никаких высот не достиг. Вышел в отставку безвестным тренером в звании сержанта. И все же пользуюсь уважением. — Он окинул взглядом сидящих, словно ждал от них подтверждения своих слов, а точнее, это был взгляд, каким властитель взирает на своих подданных. Шорту не давало покоя некое смутное беспокой­ство. Он припомнил недоверчивое выражение лиц, когда по­интересовался насчет Дира, припомнил враждебные взгля­ды, когда не пожелал ответить, зачем ему нужен Дир. Разве так приняли бы человека, разыскивающего всеми уважаемо­го, благочестивого прихожанина, который увлекается разве­дением роз и не прочь опрокинуть кружку-другую пивка в компании завсегдатаев? Шорту вспомнилось, с какой готов­ностью все снова расселись за столики по единственному окрику Дира и никто не задал ни единого вопроса. А голос Дира... звучал в точности так, как в былые времена на трени­ровках.

— Уж не проводите ли вы с ними занятия? — спросил Пол.

Дир усмехнулся.

— Занятия — слишком громко сказано. Так... показываю кое-какие приемы рукопашного боя, учу применению ручно­го оружия...

Дир произнес эти слова небрежным тоном, как если бы сказал, что в местном спортивном кружке занимается с любителями гимнастики. Но Шорт знал его другим. В уче­нии Дир не давал поблажки, карая за малейший промах, за малейшую недисциплинированность. Курсанты понимали, что он прав, что от степени усвоения навыков может зави­сеть их жизнь, и все же трепетали от ужаса перед началом его уроков. Дир забирал у местного живодера отловленных и обреченных на уничтожение собак и заставлял учеников приканчивать их голыми руками или ножом. Некоторые го­товы были от возмущения наброситься на Дира с кулаками; Пола после таких занятий мучила рвота, и он не мог спать ночами, ему и теперь иногда вспоминались глаза тех собак. Однако для курсанта лучше было как можно скорее пройти через это тяжкое испытание, ведь Дир заставлял повторять "упражнение" до тех пор, покуда человек не оказывался сло­млен. Ребята ненавидели Дира, но знали, что он прав. Какой смысл заучивать приемы, если у командос не хватит духу пустить их в ход? Но одно дело — специальное подразделе­ние британской армии и совсем другое — мирный провин­циальный городок в сотне километров от Лондона.

— На кой черт? — поинтересовался Шорт. — Или ожи­дается высадка вражеского десанта?

Дир, не отрывая губ от кружки с пивом, внимательно смотрел на Шорта, словно раздумывал, может ли он ему до­вериться. Шорт выдержал его взгляд. Его не слишком интересовало, скажет ли Дир правду, важно было получить ответ на один-единственный вопрос: нет ли среди друзей или при­ятелей Дира, бывших курсантов или знакомых тренеров та­кого, кто стал профессиональным телохранителем?

— Десант уже высадился, — ответил Дир. — Враги на­ходятся среди нас. Они захватили общественные здания и стратегические пункты города, а теперь готовы рассредото­читься по всей стране.

— Не пойму, о ком вы говорите.

— Враги черные, желтые, коричневые, с тюрбанами на голове, с палочками в носу, с тамтамами и дротиками, с колдунами-вуду или с наркотиками. Взгляните, на что похож стал Лондон! Разве можно узнать нашу столицу?

— Нет, — вынужден был согласиться Шорт.

— Демонстрации, столкновения на расовой почве... И все это в Лондоне! Не где-то в проклятой богом Индии, а здесь, в центре Англии. У нас стало хуже, чем в Нью-Йорке, хуже, чем в растреклятой Африке. Вечерами люди не решаются высунуть нос на улицу.