Варламов закончил вступительную речь, поблагодарил присутствующих и спустился со сцены. Алевтина заерзала в кресле, ожидая, что режиссер присоединится к ней и она сможет опереться о его дружеское плечо. Но Иван Аркадьевич бодрым шагом прошел мимо и вышел за дверь, вызвав в зале небольшое волнение. Алечка растерянно приподнялась, чтобы бежать за режиссером, но потом вспомнила заметки прессы о том, что Варламов всегда так поступает (уходит из зала во время премьеры своих фильмов и бродит в одиночестве по вестибюлям кинотеатров, ожидая конца просмотра), и уселась обратно в кресло. Как же она понимала Ивана Аркадьевича в данную минуту! Когда свет погас, киноэкран ожил, появилась заставка, зрители затихли, и из динамиков полилась приятная музыка. У Алечки возникло непреодолимое желание выбежать из зала вон. Но вакантное место за дверью уже было занято. Она откинулась на спинку кресла и обреченно уставилась в мерцающий экран.
Елизавета Павловна де Туа последний раз обернулась к входу в кинозал и нервно забарабанила пальцами по подлокотнику кресла: фильм начался, но одно место рядом с ней по-прежнему пустовало. А ведь обещала, что непременно придет, хочет прийти, просто горит желанием увидеть новый фильм Варламова! Опять опаздывает, решила Елизавета Павловна и нахмурилась. Кто-кто, а Мишель не могла пропустить подобное светское мероприятие. Сейчас явится, шумно ворвется в зал, сверкая бриллиантами и оставляя за собой шлейф дорогих духов. Потревожит людей, привлечет к своей персоне нежелательное внимание. Начнутся пересуды… Елизавета Павловна поморщилась и плотно сжала губы: несносное поведение племянницы каждый раз выбивало ее из колеи. Даже фильм смотреть уже особого желания не было. Хотя с первых кадров было видно, что он превосходен, и денег, которые она щедро вложила в этот некоммерческий проект, ей было совсем не жаль. Несомненно, Варламов не прогадал, что пригласил на главную роль Рутгера Ольсена. Как же он хорош, какая стать, какое врожденное мужское обаяние и притягательность! На мгновение Елизавета Павловна залюбовалась героем. Интерес к фильму снова понемногу подогревался. Разгоралось и любопытство – оценить игру актрисы, сыгравшей в фильме главную роль. Варламов пообещал, что Елизавету Павловну ждет сюрприз, но что он имел в виду, она так и не поняла. Возможно, что-то особенное было в игре или внешности актрисы, решила Елизавета Павловна, сожалея, что совсем не рассмотрела девушку, когда та вошла в зал под руку с режиссером.
Сюжет увлекал Елизавету Павловну все сильнее. Раздражение по поводу Мишель постепенно проходило. Ей нравился этот неспешный ритм, заданный режиссером, нравилась работа оператора, чудесная музыка, натура…
На экране появился живописный сельский пейзаж. Герой Ольсена шел по дороге к небольшому аккуратному домику, стоящему на отшибе деревни. Он поднялся на крыльцо, постучал, дверь распахнулась, и на пороге появилась девушка в легком белом платье. Оператор взял лицо актрисы крупным планом… Елизавета Павловна подалась вперед и ошеломленно уставилась в экран – с экрана на нее смотрела племянница Мишель!
От волнения у нее запотели очки. Жалея, что не прихватила с собой сердечных капель, Елизавета Павловна суетливо полезла в сумочку, достала салфетку, протерла очки и водрузила их обратно на нос. Наваждение прошло, но Елизавета Павловна по-прежнему пребывала в легком смятении. Сходство актрисы с ее племянницей сначала показалось просто поразительным! Глаза, нос, губы, фигура… Только у актрисы волосы длинные, намного светлее и вьются, кожа – прозрачная, светлая, осанка и походка другие, мимика… Чем больше Елизавета Павловна вглядывалась в черты героини, тем меньше понимала, что общего она могла найти в обеих девушках. Мишель была гораздо ярче и выразительнее. Жгучая брюнетка с короткой стрижкой, смуглая, стройная, надменная. Но первое впечатление все равно не отпускало, пока в зал не ворвалась Мишель. Именно ворвалась, Елизавете Павловне, во всяком случае, так показалось. Мишель поправила стильную меховую кепочку, расстегнула полушубок и стала высматривать тетушку среди зрителей. Елизавета Павловна махнула племяннице рукой, Мишель заметила ее, сделала несколько шагов, остановилась и обернулась к входу, словно что-то привлекло ее внимание.
Почему, ну почему французские диспетчеры решили бастовать именно сегодня?! Вылет задержали на несколько часов. Когда же самолет приземлился в аэропорту Орли, то стало понятно – заехать в гостиницу он не успевает. Пришлось принимать душ наспех, в аэропорту, и переодеваться тут же. Чемодан он оставил в камере хранения. Цветы купил совсем не те, что хотел. Таксист, как назло, тащился, как черепаха. Клим нервничал. Ну все, просто все было не так!
На премьеру он опоздал на полчаса, расплатился с таксистом и, на бегу вытаскивая из кармана пригласительный билет, ворвался в кинотеатр. По вестибюлю, сунув руки в карманы фрака, прогуливался Варламов с задумчивым, сосредоточенным лицом. На появление Клима Иван Аркадьевич почти не отреагировал.
– Приехал все-таки? – сухо поинтересовался он, вяло пожал ему руку и подвел Клима к двери в один из кинозалов.
– Вы по телефону сказали, что у вас ко мне очень важное и срочное дело, вот я и прилетел. Дай, думаю, совмещу полезное с приятным. Что за дело? Могу я узнать?
– Все вопросы мы могли легко решить в Москве. На днях я как раз туда собирался. Ты зря приехал, Клим, – жестко сказал Варламов. – Букет, кстати, дрянной, – добавил он невзначай, – на твоем месте я бы выкинул этот веник в помойку.
– Этот веник я приготовил специально для вас. Презентую вам, так сказать, лично, в руки, сразу же после премьеры, – сквозь зубы процедил Клим.
– Ладно, Клим, иди. Алечке сейчас нужно твое участие. Она сидит в первом ряду, – неожиданно миролюбиво сказал Варламов, открыл дверь и втолкнул Клима в полумрак кинозала.
Стараясь не шуршать упаковкой букета, Клим на цыпочках проследовал в зал и чуть не выронил цветы из рук – в двух шагах от него стояла Алевтина. Это было так неожиданно, что он не удержался от эмоций, бросился к невесте и сжал ее в объятиях.
– Que vouz utilisiez, idiot?![2] – зашипела низким голосом невеста и с силой отпихнула Клима от себя. Клим вжался в стену и вытаращил глаза. Перед ним стояла совершенно незнакомая девица, судя по всему, француженка. Теперь, хорошо рассмотрев эту девушку, Клим не понимал, как он мог принять ее за Алевтину.
– Э-э-э, пардон, – шепотом промямлил он и почему-то спрятал букет за спину. – Пардон, мадемуазель, обознался. Это же надо, так лохануться! Где тут у вас первый ряд? Ага, там. Всего хорошего, о’ревуар, – Клим учтиво поклонился.
Француженка холодно улыбнулась и, не сказав ни слова, стала пробираться в глубь зала к своему месту. А Клим все стоял, растерянно глядя ей вслед. Похоже, перелет плохо отразился на мозгах и у него начались зрительные галлюцинации. Очнулся он только тогда, когда француженка села и о чем-то зашепталась с пожилой дамой по соседству. Удивительно, но, кроме той дамы, никто не обратил на происшествие внимания: зрители увлеченно смотрели фильм.
А посмотреть было на что! На экране его невеста занималась любовью с белобрысым красавцем Рутгером Ольсеном, принцем датским, мать его… Негодяй трогал Алевтину за… за… И гладил ее по… по… А она… она отдавалась ему с такой самоотверженностью и сладострастием, как будто так и надо!
Перед глазами все поплыло, он вылетел вон из зала, просвистел мимо Ивана Аркадьевича и понесся сломя голову на улицу, оставив после себя на полу осыпавшиеся с букета лепестки роз.
Иван Аркадьевич проводил взглядом удаляющуюся фигуру и хихикнул. «Право, как неловко получилось: воткнуть жениха Алевтины в кинозал в самый провокационный момент», – подумал Иван Аркадьевич и ехидно потер ручки. Но разве ж он знал? Разве знал он, что именно в эту минуту, тридцать пятую с начала фильма, герой сольется воедино с героиней. И на часы даже не смотрел! Настроение Ивана Аркадьевича заметно улучшилось, а то он уж было затосковал. Хотя, конечно, Клим спутал ему все карты. И за каким лешим его принесло в Париж?! Придется принять меры, чтобы Клим не прорвался на банкет. К счастью, вечеринка будет закрытой и сделать это будет несложно. Иначе Ольсену придется потом долго прикладывать примочки к множественным гематомам лица. Впрочем, на Ольсена Ивану Аркадьевичу было плевать, напротив, понаблюдать за «битвой минотавров» было бы занятно, но не сейчас и не сегодня. Допустить, что Клим каким-то образом засветится на вечеринке, Варламов никак не мог, поэтому достал сотовый и отдал короткое распоряжение организаторам банкета. Вопрос был улажен, осталось позаботиться об Алевтине и не дать ей возможности случайно столкнуться с любимым до завершения мероприятия. Иначе все, что он задумал, осуществить будет гораздо сложнее, а это совсем не входило в его планы.
