Мальчишка удивился.
– Потому что батон стоит восемнадцать рублей, а молоко двадцать восемь семнадцать, это все знают! А мне нужен батон и молоко.
Юля посмотрела на Волкова, а он на нее.
– Ты что, на улице живешь? – тихо спросила Юля. – Родителей нету?
– Я дома живу, – сообщил мальчишка, – почему на улице?
Про родителей он ничего не сказал, но Юля не отставала.
– А родители твои где? Ты почему один ходишь? Ты же маленький еще! Мало ли что может случиться!
– Ничего со мной не случится.
– Тебе сколько лет, Павлик?
– Шесть, – гордо сказал мальчишка. – Бабушка говорит, что я для своего возраста очень самостоятельный.
– Это точно, – согласился Волков неприятным голосом, и Юля ткнула его локтем в бок.
– А бабушка где? Дома?
Мальчишка отвел глаза и стал варежкой смахивать снег с бампера волковской машины.
«Какой-то кошмар», – подумал Волков.
– Павлик, где ты живешь? Где твоя бабушка? Давай я тебя домой провожу, а по дороге мы молока купим и батон! Давай?
Чего она к нему привязалась, думал Волков с тоской и гневом. Ну, ничего же нельзя сделать, это ежу ясно!..
Ежу, может быть, и было ясно, но только не его жене. Она всегда отличалась упрямством и все делала так, как считала нужным!..
– Ты почему молчишь, Павлик?
– Юль, мне на работу давно пора, так что… – встрял Волков.
– Бабушка умерла, – вдруг, решившись, сказал мальчишка. – Мне тетя Маша из сто тридцатой объяснила, это значит, что мы с ней долго не увидимся. Ну, с бабушкой, значит. А потом увидимся, сказала тетя Маша, – в королевстве. Я мультик смотрел про Снежную Королеву, и там было королевство, и тетя Маша сказала, что бабушку туда забрали. Только я думаю, что навряд ли она в королевстве. Там холодно и делать нечего. Только колдовать, а бабушка колдовать не умеет.
В голове у Волкова опять ударили в гонг, и лошади понеслись по кругу, стуча копытами.
– Почему бабушка… в королевстве? – спросил он зачем-то.
– Не знаю, так тетя Маша сказала.
– В царствии, – поправила Юля тусклым голосом, – в царствии небесном. Так тебе тетя Маша объяснила?
– Точно! – просиял мальчишка. – Как это вы угадали? А я вспоминал, вспоминал!.. Она над нами живет, к бабушке в гости ходит. К ней какой-то валет должен прийти, а все никак не идет! А бабушка говорила, что он придет, и тетя Маша сказала, что она раньше надеялась, а потом перестала.
– Бабушка давно умерла?
Мальчишка виновато посмотрел на Юлю.
– Я в календаре не понимаю, – сообщил он и шмыгнул носом, – хотя мне в школу на следующий год. Я зато в часах понимаю! Хотите, скажу вам, сколько времени?
– Скажи.
И пока мальчишка рассматривал часы под задранным рукавом ее шубы, она быстро вытерла глаза. Волков отвернулся.
– Без двадцати десять! – объявил гном. – Правильно?
– Двадцать минут десятого, – сказал Волков. – Правильно.
– А почему ты один? Где родственники? Почему ты в магазин ходишь? – спросила Юля.
– А кто же за меня пойдет? – рассудительно сказал мальчишка. – Больше некому, бабушка-то в царство уехала! А родственник у нас один, дядя Петя. Он в Тамбове живет. Есть такой город?
– Есть, – подтвердила Юля и опять вытерла глаза.
– А больше никого нет. Тетя Маша сказала, что меня обязательно придут забирать. Ну, чтоб я ждал.
– Кто придет?
– Из собеса, – произнес мальчишка привычное слово, – она говорит, государство об детях должно заботиться и бросать их не должно. Она говорит, что скоро придут и заберут меня в детдом. А я не хочу в детдом! Я туда не пойду!
– Как… не пойдешь?
– Юль, кончай эту канитель, а?
– Не пойду, – заявил мальчишка совершенно по-взрослому, – бабушка всегда мне говорила – надень шапку как следует, ты что, детдомовский, что ли? И не пойду я туда ни за что! Я сам по себе жить буду.
– Ты не сможешь.
– Мне бы только вырасти немножко, а там я на работу устроюсь, – продолжал мальчишка, – бабушка говорила, что, когда я вырасту, мы с ней на юг поедем, на море! Она говорила, заработаешь и свезешь меня. Вы знаете, что такое море?
Юля взяла Волкова за руку. Ее ладонь была холодная, маленькая, как птичья лапка, и несчастная. И дрожала. Волков подержал ее руку и сунул в карман своей куртки.
– Павлик, постой, но как же ты… живешь? – Юля выдернула руку – единственное, что сейчас интересовало Волкова, – и присела перед мальчишкой на корточки. – Тебе же надо есть, пить, спать! Как ты все это делаешь?
– А что? Я самостоятельный. Я вот молока куплю и хлеба и ем. Бабушка говорила, что на молоке с хлебом можно всю жизнь прожить и не болеть некогда.
– Так, подожди, а социальные службы? Тебя должны были давно забрать!
– Да я не хочу, – объяснил мальчишка, явно гордясь собой. – Я утром уйду и не возвращаюсь до вечера! А они приходят, и участковый, дядя Сережа, и с ним две тетки в шапках! Я их сто раз видел! Они придут, поищут, поищут, а меня нет. Ну, и уйдут. А вечером уж я прихожу.
– А ключи?
– А у меня есть. Вот! – И он достал из-за пазухи связку. – Бабушка всегда говорила, что если она помрет, я в квартиру не попаду, и дала мне ключи. Я все замки открывать умею, вы не думайте! До верхнего не достаю, так я на ящик становлюсь! Там бумажка приклеена, я ее отдеру потихоньку, и вхожу, и живу себе. Главное, теперь вырасти быстрей, чтоб на работу устроиться. А то они меня изымут.
– Что?!
– Ну, это так называется, – объяснил мальчишка обстоятельно. – Ребенка изымают и сдают в детский дом. Ну, чтобы он по улицам не шатался! Только я туда не хочу. Я один буду жить. Я же все умею! И стирать, и чайник ставить, и картошку чистить! Только картошка кончилась, а я не знаю, сколько она стоит. Вы не знаете? Я бы тогда денег попросил и купил картошки, а так не знаю…
Птичья лапка опять изо всех сил стиснула волковскую руку.
– И по улице я не шатаюсь. Я в магазин схожу, а потом на лестнице сижу, на самом верху. У нас там тепло и свет горит. Это называется черная лестница. Только ничего она не черная! Бабушка говорит, что раньше управдом был жулик, а теперь ничего, меньше ворует. Лампочки покупает. Я туда книжку принес. Читаю. Не мешаю никому. Я только не хочу, чтобы меня изымали. Я дома хочу…
Он замолчал, опять пошевелил губами и сказал Волкову:
– Спасибо, что вы мне деньги дали. Сорок шесть рублей семнадцать копеек. Я теперь в магазин пойду. Там меня знают, только не знают, что бабушка умерла.
– Павел, – трясясь мелкой дрожью, сказала Юля Волкову, – что нам делать? Что нам теперь делать, а?..
– Ой, а вы тоже Павлик? – просиял мальчишка. – Бабушка говорит, это хорошее имя, потому что наш небесный покровитель всех победит. Апостол Павел он называется. А тетя Маша говорит, что на девятый день бабушка с ним должна повстречаться, ну, с этим апостолом! Только девять дней еще не прошло. А я тете Маше говорю, – добавил мальчишка, подумав, – как же бабушка с ним повстречается? Она, если идет в магазин или в собес и с кем-нибудь встречается, мне потом всегда рассказывает! А кому она там, в царстве, рассказывать будет? Бабушка там и не знает никого!
– Как все плохо, – простонала Юля, – как все плохо и несправедливо!..
– Юль, ну, все понятно. Забирай его, и идите домой, – морщась, велел Волков, – а я подумаю…
– Ко мне домой нельзя, – предупредил мальчишка, – там дядя Сережа и две тетки из собеса!
– В шапках, – подсказал Волков.
Мальчишка кивнул.
– Они всегда днем приходят. Ко мне только вечером можно, когда они уйдут.
– А к нам круглые сутки можно. – Волков притянул его к себе и зачем-то порассматривал со всех сторон. – А родители твои где, пацан? Бабушка тебе наверняка говорила! Или только про апостола Павла?
– А они тоже в царстве, – объяснил мальчишка, – тетя Маша сказала, что они там теперь все вместе, и бабушка с дедушкой, и мама с папой. Тетя Маша говорила, что мой папа очень любил на машине гонять. Она говорила, что он на ней, как на истребителе, летал. И убился насмерть, и маму убил, когда с дачи ехал. Только я этого не помню, я еще маленький был. А потом дедушка сразу от горя умер, а сейчас бабушка умерла тоже.
– Ну, это ни о чем не говорит, – быстро сказал Волков Юле. – Это стандартная история.
Юля зачем-то поправила на Павлике туго повязанный шарф.
– Пойдем к нам, – она взяла мальчика за руку, будто всю жизнь брала. – Чего на той лестнице сидеть!
– У меня там книжка, – возразил мальчишка.
– Ну, мы потом ее заберем.
– Надо забрать, – сказал он озабоченно. – Пропадет.
– Не пропадет. Мы потом как-нибудь сходим и заберем. А ты телефон свой домашний знаешь?
– Знаю. И тети-Машин знаю! Бабушка говорила, что, когда она помрет, я должен сразу тете Маше позвонить, и телефон я каждый день повторял, она меня заставляла.
– Вот и хорошо. Пойдем?
Он переступил ногами, обутыми в крепкие красные ботиночки с растрескавшимися носами. Было видно, что ему хочется пойти, но он сомневается.
