– Но ребенка похитили, – напомнил Клепиков сурово.
– Вот именно. Лично мне история представляется весьма странной.
– Что вы хотите сказать?
Ответить я не успела.
– Что здесь делает эта девушка? – услышала я голос, мы все трое одновременно повернулись. В дверях стояла блондинка. Роскошные волосы в беспорядке, лицо помятое, глаза заплыли, то ли от слез, то ли от бессонной ночи. Скорее всего, и от того, и от другого. Голос звучал резко, она тяжело дышала, в упор глядя на меня.
– Алла… – начал Клепиков, шагнув в ее сторону.
– Что ты задумал? – истерично закричала она. – Ты же мне обещал… ты не веришь, что Рому нам вернут? Ты думаешь, мальчика… господи, ты думаешь, они убьют его?
– Успокойся, – схватив жену за плечи, торопливо зашептал он. – Я тебе обещаю: Рома вернется живой и невредимый.
– Они же предупредили… что ты затеял? Не смей рисковать жизнью сына, – отчаянно крикнула она.
– Алла, прекрати…
– Они же обещали… пусть подавятся этими деньгами… Я только хочу, чтобы мне вернули сына…
– Прошу тебя, успокойся…
Клепиков почти силой повел жену к двери и вместе с ней вышел из комнаты. Еще некоторое время слышались ее крики и рыдания, потом все стихло.
– Боюсь, это надолго, – сказал Валера, немного поглазев на дверь. – Но главное ты уяснила: тебе придется нам помочь. Если не возражаешь, давай потолкуем в другом месте.
– Кому нужны мои возражения? – хмыкнула я.
– Идем, – засмеялся он.
Мы спустились в цокольный этаж, никого не встретив по дороге. Валера распахнул ближайшую дверь, пропуская меня вперед. Небольшая комната, что-то вроде кабинета. На столе открытый ноутбук, в углу кофемашина.
– Пока хозяин занят супругой, мы обсудим наше дело, – сказал он, кивком указав мне на кресло. – Махнем по пятьдесят грамм для знакомства? – неожиданно предложил он.
– Ты ведь на службе, – сказала я.
– Ситуация – полное дерьмо, – покачал он головой. – Грех не выпить.
– По пятьдесят грамм можно, – кивнула я.
– Что предпочитаешь?
– А что есть?
– Все, что угодно, – развел он руками и направился к шкафу, который оказался баром.
– Тогда мартини.
– Удивила. Я думал, ты предпочитаешь мужские напитки.
– Ага. А под юбкой у меня хвост.
Он подал мне мартини в бокале, себе плеснул коньяка в стакан.
– Прозит, – сказала я, и мы, чокнувшись, выпили. – Какой помощи ты от меня ждешь? – спросила я, немного помолчав.
– Ну… девицу ты наверняка хорошо разглядела.
– Хозяйка видела ее и даже с ней разговаривала.
– Она в таком состоянии, что толку от нее мало.
– О дерьмовой ситуации можно поподробнее? – не удержалась я.
– А то ты сама не видишь, – он тяжело вздохнул. – Твоя правда, дело странное… Я бы даже сказал больше…
– Что мешает?
– Ну… на самом деле многое.
– Давай начистоту, – предложила я, вертя бокал в руке. – Ты догадываешься, кто увел мальчишку?
– В том-то и беда, что нет, – вновь вздохнул он.
– Вот как… – Я с минуту разглядывала его с большим вниманием. Хрен знает, что здесь творится, а вот мальчишку жалко. Я пожала плечами.
– Ты думаешь о том же, что и я? – с усмешкой поинтересовался Валера, сделав глоток из стакана. Я вновь пожала плечами, в любом случае, наживать врага я не собираюсь, кто знает, на чьей он стороне.
Он потер подбородок и заговорил, глядя на меня исподлобья:
– Между прочим, хозяйка вполне нормальная баба. Работает, у нее свой бизнес, пустяковый, но она к нему серьезно относится. Очень многое по дому делает сама, хотя есть помощница по хозяйству. И с сыном много времени проводит.
– А с мужем у них какие отношения?
– Хорошие. Ссорятся иногда, но это нормально. Разве нет? Они любят друг друга.
– Значит, ты уверен, к похищению она непричастна? И как часто она оставляет пацана с незнакомыми людьми?
Валера пожал плечами.
– Куда она так спешила?
– Хотела забрать костюм мужа из химчистки, сегодня у них годовщина свадьбы, и она непременно желала видеть его в этом костюме.
– Ага, – с серьезным видом покивала я. – Костюм любимый? Поди, у хозяина их не один и не два. Что ж, если дамочка ни при чем, тогда речь идет о простой импровизации: некто следил за ней и воспользовался случаем, когда вдруг так подфартило… Мальчишка отправился с незнакомым человеком, – напомнила я.
– Меня это тоже смущает, хотя необязательно, что это кто-то из своих.
– Необязательно?
– Если девица на детской площадке была с ним в сговоре, пацана просто увели силой. Но ты в ее причастности сомневаешься?
– Сомневаюсь. И объяснила почему. Кстати, меня ты подозреваешь? – задала я вопрос. Валера усмехнулся.
– А надо?
– Я бы на твоем месте подозревала всех. На всякий случай сообщаю: я ни при чем и очень хочу, чтобы мальчик вернулся.
– Почему ты отправилась за этим типом?
– После того, как стало ясно, что Ромку увели с площадки без ведома матери, я решила проверить свою догадку. Я бы на твоем месте как следует потрясла окружение хозяина, это не было везением, тип, что увел мальчика, подготовился.
– Поясни, – глядя мне в глаза, буркнул Валера.
– Я видела его со спины, он был в оранжевой футболке, на голове синяя бейсболка, а молодняк в парке видел мужчину в серой футболке и светлой бейсболке, а вот ребенок, который шел с ним, однозначно Ромка: жирафа на детской футболке заметила девушка. И надпись на испанском, футболку наверняка купили во время отдыха, вряд ли в городе таких много.
– Месяц назад они отдыхали на Канарах. Выходит, мужчин было двое?
– Серая футболка мужчины была с оранжевой отделкой, скорее всего, двухсторонняя, сейчас это модно. Вместо одной покупаешь сразу две.
– Он успел переодеться? – начал соображать Валера, не скажешь, что слишком быстро.
– Дело одной минуты, – пожала я плечами. – Там кусты, самое подходящее место. Бейсболку тоже сменил.
– Допустим, но… зачем этот маскарад? Он не был уверен, что девица сразу покинет площадку и сможет его описать?
– Конечно. Но есть еще кое-что… – «Не лезь», – вновь подумала я, однако продолжила: – Припарковаться возле сквера негде, парковка лишь у торгового центра, но там видеокамеры, значит, до машины еще пришлось бы идти довольно долго. Если бы мамаша успела поднять шум…
– Искали бы типа в оранжевом.
– Цвет выбран не случайно: оранжевый бросается в глаза, серый – неприметный. Борода и усы, скорее всего, бутафорские. Во дворах не особо припаркуешься. Я думаю, покинув сквер, они свернули в переулок, болтаться по проспекту глупо. Переулок один, Первомайский. Там всегда полно машин, вокруг офисы, кто-то наверняка обратил внимание на мужчину с ребенком. Уверена, ты уже отправил туда своих людей.
Валера потянулся к мобильному, отдал приказ и с сомнением посмотрел на меня.
– А ты точно в салоне красоты работаешь?
– Читаю детективы, чтоб на работе не умереть от скуки.
– Н-да, – только и сказал он.
– А ты чем раньше занимался? – полюбопытствовала я.
– Бегал с автоматом в разных неприятных местах.
– Тогда простительно.
– Не нарывайся, – обиделся Валера. – Вообще-то я начальник охраны фирмы, принадлежащей хозяину. Личной охраны у него никогда не было. Ни у него, ни у жены.
– Что так?
– Надобности не видели.
– У него нет врагов?
– Есть, конечно.
– Два миллиона евро для него большие деньги?
– Деньги – это деньги, – усмехнулся Валера. – Но он не разорится. Похитители никаких требований не выставляли, им нужны только деньги.
– Значит, похищение с делами хозяина никак не связано?
– Исключено. Среди его врагов отморозки не замечены. Он всегда имел дело с такими, как он сам, господа друг с другом не церемонятся, но киднеппинг не в их стиле.
– Тебе видней, – не стала я спорить.
– У меня есть друзья, которые помогут, не задавая лишних вопросов. Попробуем составить фоторобот девицы с детской площадки.
– Без надобности, – сказала я. – Есть бумага и карандаш?
– Найдем, – он пошарил в столе, положил передо мной лист бумаги и несколько карандашей, я придвинулась ближе к столу и набросала портрет. Валера наблюдал за этим со все возрастающим интересом. Не выдержал и встал за моей спиной, нависая слева. Это раздражало, но я предпочла помалкивать. Примерно через полчаса портрет был готов.
– Как-то так, – сказала я, протягивая ему лист бумаги.
– Впечатляет, – покачал он головой. – Профессиональная память на лица?
– Ага. Клиенткам нравится, когда их узнают…
– Есть какие-нибудь соображения по поводу этой девицы? – разглядывая портрет, спросил Валера.
– Ребенок не ее, может, племянник, или она работает няней.
– Почему ты так решила? – заинтересовался он.
– Слишком молода. Ей лет двадцать, но не это главное: мамашки ведут себя иначе.
– Если она гуляла с ребенком на детской площадке, можно предположить, что живет по соседству.
