- Зачем же вы установили за ним слежку? - язвительно спросил Дуглас.
- Только для того, чтобы знать, когда сворачивать свои дела с антиквариатом. Они и так продолжались очень долго, гораздо дольше, чем я рассчитывал. Это ведь не могла длиться вечно, слишком много людей были в курсе и слишком много слабых мест на том длинном пути, который проходила каждая вещь от момента, когда ее украли, до того, как она попадет в руки конечного покупателя. Я еще два года назад хотел свернуть все дела, да жалко было бросать, уж больно хорошо все было отлажено. Решил подождать до первого внешнего повода и, как видите, дождался.
Никаких документов о моей деятельности на ниве благородного служения искусству, - Брюкнер весело подмигнул полицейскому, - нет и никогда не было; никто из принимавших участие в этом деле себе не враг, так что никаких показаний давать не будет, еще менее заинтересованы в огласке те, кто у нас что-либо приобрел.
Что же касается этого ужасного злодейства, то не тратьте на меня напрасно свое время - я не пытался подложить мину миссис Типпет. Когда примерно с месяц назад ее муж стал проявлять повышенный интерес к деятельности римских мастерских и начал поговаривать о том, что собирается туда съездить, либо послать жену, я понял, что он что-то узнал. Мы сразу же начали сворачивать все дела, и теперь фирма полностью прекратила свое существование, так что убивать миссис Типпет никому не было нужно.
Джек Дуглас проанализировал то, что услышал. Было очевидно, что Брюкнер говорит правду. Регулярно переправлять краденый антиквариат из Европы в Америку очень сложно даже непродолжительное время, а у него этот путь функционировал несколько лет. Такой канал мог существовать лишь до первой таможенной неприятности, поэтому идти на убийство ради сохранения его нет, это явно было Лишено какого-либо смысла.
- И чем же вы теперь собираетесь заняться, мистер Брюкнер, поинтересовался Джек Дуглас. - Неужели будете жить на одно жалованье?
- Ну зачем же! У меня кое-что осталось от моих операций и в финансовом плане, и в смысле знакомств в мире коллекционеров и торговцев антиквариатом. Я хочу открыть собственный музей, где будут выставляться частные коллекции. Он так и будет называться: музей частных коллекций Брюкнера. - В глазах будущего владельца музея появилось мечтательное выражение. - Мне кажется, это будет звучать не хуже, чем, например, музей Гугенхейма. Как вы считаете? Экспозиция музея будет меняться ежемесячно. Уверяю вас, многие, очень многие коллекционеры готовы заплатить приличные деньги за право выставить свои коллекции на суд знатоков. Ведь каждый коллекционер неимоверно тщеславен, можете мне поверить, - я сам такой.
- Так вы тоже что-то коллекционируете? - удивился Дуглас. - Когда же вы все успеваете?
- Да, представьте себе, - загадочно улыбаясь, ответил хозяин дома, правда, моя коллекция особого рода, но я горжусь ею не меньше, чем другие собиратели раритетов. раз в год я буду выставлять в своем музее собственную коллекцию и уж можете мне поверить, что она вызовет интерес у многих музеев мира.
Глаза его разгорелись, он гордо выпятил щуплую грудь колесом и даже слегка привстал на цыпочки.
- Вы меня просто заинтриговали, мистер Брюкнер, - хмыкнул Джек Дуглас, против своей воли чувствуя уже чуть ли не симпатию к этому маленькому человечку с нелепой внешностью, трезвым острым умом и такой неожиданно сильной страстью коллекционера. - А что вы собираете? Ну поделитесь со мной вашим секретом, я же вижу, вам этого ужасно хочется.
- Да, - смущенно засмеялся Стив Брюкнер, - не буду скрывать - мне действительно очень хочется показать кому-нибудь свою коллекцию. Ее ведь еще никто никогда не видел. Я, правда, думал сделать это в торжественной обстановке при большом стечении народа, но уж больно велик соблазн. Считайте, вам повезло.
Он вылетел из-за стола, распахнул дверь, ведущую в глубину дома, и сделал величественный приглашающий жест:
- Прошу вас, мистер Дуглас, музей Брюкнера рад приветствовать своего первого посетителя.
Войдя в просторное, светлое помещение, видимо, занимающее весь центр дома, Джек Дуглас изумленно ахнул. Стены комнаты были увешаны картинами в вычурных позолоченных рамах. С потемневших полотен на Джека смотрели надменные джентльмены в роскошных шитых золотом мундирах и прекрасные дамы в кринолинах.
По углам и в центре зала стояло несколько мраморных и бронзовых статуй. Под картинами вдоль стен на высоких ножках были расставлены плоские застекленные витрины, в которых на черном бархате были разложены золотые и серебряные украшения, массивные чаши, замысловатые кинжалы, кремниевые пистолеты, украшенные инкрустацией из слоновой кости я перламутра. Все, выставленное в комнате, дышало глубокой стариной и под каждым экспонатом располагалась табличка с подробным его описанием. Даже у такого не разбирающегося в искусстве человека, как Дуглас, и то захватило дух.
- Что это? - изумленно спросил он, оглядываясь на хозяина всего этого великолепия, который наблюдал за ним с умиротворенным выражением лица.
- Это? - довольный произведенным на гостя впечатлением, Брюкнер обвел зал рукой.
- Это выполненные лучшими мастерами точные копии раритетов, навсегда исчезнувших из музеев и частных коллекций Европы.
- Украденных раритетов? - уточнил Джек Дуглас.
- Ну если вам больше нравится этот термин, то извольте, - не смущаясь согласился Брюкнер. - Табличка под каждым экспонатом подробно рассказывает его историю, имена прежних владельцев и две даты: время изготовления и день похищения. Нигде в мире вы больше не сможете увидеть эти вещи, только в музее Брюкнера.
- Вы оставляли себе по одной копии каждой украденной вещи, которая проходила через ваши руки? - догадался Дуглас.
- Лучшую, - поднял палец Стив Брюкнер, - я оставлял себе самую лучшую копию. Не всякий эксперт в состоянии отличить их от подлинников. Поверьте, захоти я продать все это, - он со скромной гордостью оглядел свои сокровища, - то в желающих приобрести недостатка не будет, но музей Брюкнера не продает свои экспонаты ни за какие деньги!
Уже вечером у себя дома, вспоминая этот разговор, Дуглас испытал смешанное чувство досады и облегчения. Досады от того, что еще одна версия лопнула и поиски убийцы нужно начинать сначала, а облегчения, потому что Брюкнер, вызвавший у Джека невольную симпатию своей коллекционерской страстью, оказался не убийцей.
Джек Дуглас проанализировал все собранные им данные и, побеседовав еще раз с миссис Типпет, пришел к твердому убеждению, что искать того, кто пытался убить ее, нужно в ее ближайшем окружении. Ему даже показалось, что Мерк догадывается, кто это, но смертельно боится назвать его имя. При попытках выяснить у нее, не подозревает ли она сама кого-нибудь из своих знакомых, глаза молодой женщины наполнялись слезами, руки начинали дрожать и лейтенанту приходилось прекращать расспросы на эту тему. Самым логичным в такой ситуации было опросить ближайших родственников и друзей Мери Типпет, и именно этим Джек Дуглас решил заняться с завтрашнего дня.
Первый визит он нанес в Южный Бронкс, где в маленькой двухкомнатной квартирке на первом этаже старого двухэтажного коттеджа, рассчитанного на четыре семьи, проживала мать Мери Типпет, миссис Макклоу. Несмотря на то, что мать и дочь оказались очень похожи внешне, Джек Дуглас, увидев пожилую женщину, открывшую ему дверь, решил уточнить:
- Простите, меня зовут Джек Дуглас. Я договаривался с миссис Макклоу по телефону о встрече.
- Да-да, - засмеялась женщина, правильно истолковав замешательство гостя, - вы говорили со мной. Я мама Мери, а вовсе не бабушка.
- О-о, я вовсе не... - смутился полицейский, не зная, как закончить фразу и проклиная себя за косноязычие.
- Да бросьте вы, мистер Дуглас, - добродушно перебила его миссис Макклоу, - не вы первый, не вы последний. Так уж сложилась жизнь, что у нас с мужем не было детей. Когда он умер, мне было тридцать семь лет. О новом замужестве и не думала, хотела только, чтобы у меня был ребенок и вот через год родила Мери, так что мне уже шестьдесят третий год пошел, самое время внукам бы порадоваться, да вот у дочери такое несчастье.
Миссис Макклоу вытерла глаза платком, который достала из кармана платья, и Джек Дуглас понял, отчего у хозяйки дома красные веки. Похоже, все эти дни после гибели зятя она плакала. Старушка провела его в комнату, достала из облезлого черного комода белую скатерть и бодро сказала:
- Спиртного я после смерти мужа в доме не держу, но зато угощу вас хорошим чаем и домашним печеньем, какого вы никогда не едали. Я его сама придумала, могла бы даже патент взять - это мне Ричард покойный всегда говорил, когда они с Мери бывали у меня в гостях.
На глаза старушки опять навернулись слезы, и она привычно вытерла их платком.
Джек Дуглас деликатно помолчал, затем, кашлянув, сказал:
