Ах вот оно что!
Ну, разговорами тут не поможешь — не в том сейчас состоянии мой клиент, чтобы выслушивать лекции о морали и нравственности. Я поднялась, ухватила жалобно заскулившего донжуана за загривок и отволокла обратно в его комнату. Бросила на диван. Он что-то пробормотал — что-то вроде: «Не хочешь, как хочешь», и моментально уснул.
Я же вернулась к себе.
Вообще-то, устала не очень, и спать совсем не хотелось, но управлять своим организмом — первое, чему нас учили в специнституте.
Я вытянулась во весь рост, полностью расслабилась, грамотно отрегулировала дыхание и через минуту уже спала.
* * *
Как это ни странно, ночью Василий не просыпался. Я поднялась с постели в половине седьмого, приняла душ, сварила кофе — на кухне нашлась банка приличного молотого кофе, — налила себе чашечку и закурила первую утреннюю сигарету.
Вскоре — это было уже около восьми — послышались шаркающие шаги, и в проеме кухонной двери показался Вася. Слава богу — в штанах.
— Ну-с, — пригубив кофе из чашечки, осведомилась я, — проснулся?
Василий издал непонятный звук, похожий и на кашель, и на мычание одновременно. Кивнул. Должно быть, этот комплекс усилий означал «да».
— А какова наша культурная программа на сегодняшний день? — продолжала интересоваться я. — В театр?
Вася, проигнорировав чайник на плите, открыл водопроводный кран и припал губами к забившей оттуда струе воды. Напившись, он посмотрел на меня, почесал опухшее свое лицо и неопределенно что-то буркнул.
«А ведь он в чем-то прав, — задумалась я, — действительно, как же мне его теперь развлекать-то? Может, на самом деле в театр?»
Мой клиент со вздохом уселся за стол и с видимым отвращением закурил.
— Похмелиться бы мне, — с мрачной задумчивостью произнес он.
Запустил руки в карманы брюк и принялся там шарить. Я усмехнулась про себя — давай-давай, голубчик. Вчера, перед тем как лечь спать, я прошмонала карманы своего нынешнего клиента. Выгребла оттуда все деньги.
Это чтобы полностью контролировать уровень алкоголя в Васином организме. Вчерашний день показал, что пить ему… лучше не стоит. А без денег, как известно, не наливают, вот и пусть теперь под моим руководством… умеренно потребляет. Если уж без этого совсем нельзя.
— Чего это? — вынув руки из карманов, спросил Вася таким тоном, как будто ничего ни у кого и не спрашивал. — Где мои бабки-то все?
— Я их того, — произнесла я бесстрастно, — экспроприировала. Во избежание…
Василий попытался грозно нахмуриться и слабо так пристукнул кулаком по столу. На этом его акция протеста завершилась, силы, должно быть, оставили — все-таки похмелье.
— Как же?.. — только и смог произнести он.
И так еще жалобно произнес, что я чуть не растерялась. Но потом взяла себя в руки:
— Кофе вон выпей, я специально покрепче заварила, душ холодный прими, полегчает… — налила Василию кофе.
Он скорбно вздохнул.
— И вообще — пить вредно, — наставительно закончила я.
На последнее заявление он никак не отреагировал. Потянулся за кофе, чашечка плескалась в его руках, руки-то дрожали — Василий уронил свою недокуренную сигарету в кофе.
Пришлось наливать новый.
Примерно через полчаса, когда наш завтрак — кофе — был закончен, я под руку отвела Васю в душ. Пусть оклемается.
Мне вдруг и вправду захотелось сходить в театр. Давно что-то я не окультуривалась. Общество последнее время у меня, понимаете, — одни бандиты да алкаши-зеки. Да еще — высшая администрация города.
Контингент, сами знаете… А так хочется побыть в приличном месте хоть немного…
Бабахнула дверь — это Василий вышел из ванной. Все с тем же полотенцем вокруг бедер. Как оно в ванную-то попало? Я же, по-моему, этим полотенцем Василия накрывала?..
Ну, ладно, неважно…
— Так, — деловито произнесла я, — собирайся! Пойдем-ка проверим репертуар местных театров.
* * *
После продолжительного изучения купленной в ближайшем киоске газеты я выбрала «Гамлета», в постановке и исполнении артистов местного драматического театра.
С Василием я не советовалась — бесполезно было спрашивать, он тоскливо молчал. Как я его посадила на лавочку, так он и сидел. Отрешенно глядел в серенькое весеннее небо.
До начала спектакля оставалось немногим больше часа. Надо сказать, что пьеса шла дневным спектаклем. Была, как бы это сказать… адаптирована для подростков, облегчена для понимания детей, поэтому и шла не вечером, а днем — в 13.00.
А это даже хорошо, что пьеса облегченная. Для Василия — самое то, как говорится, соображалка у него сейчас явно заторможенно работает.
До начала пьесы мы погуляли по городу — погода была хорошая, теплая, солнца вот только не было, жалко. Я купила Василию минеральной воды — водички попили.
Ни в какие кафе или там бистро я заходить не стала. Ну их от греха подальше. Там же выбор спиртных напитков какой!..
А ну как Василий Федорович не выдержит такой душевной муки? Возьмет и бросится на продавцов. Меня же предупреждали о его психической неуравновешенности.
Впрочем, после бутылочки минеральной Вася стал более или менее похожим на человека — страдальческие морщины на его лице разгладились. Он даже разговорился.
Мы присели на лавочку под деревом в скверике у драматического театра.
— Надо было мне, по-хорошему-то, к Галке сразу зайти, — проговорил Вася, меланхолично отхлебывая минералочку из горла бутылки.
— К жене, что ли? — поинтересовалась я.
— К бывшей, — пояснил он, — не очень примерно мы с ней, правда, жили, но все-таки…
Я хотела было еще что-нибудь спросить у него насчет той, дотюремной еще жизни, но Вася так отрешенно отмахнулся рукой от своих слов, словно от воспоминаний, что я вовремя осеклась.
Мы надолго замолчали. Курили.
— А из-за чего ты вчера с этими гоблинами-то поцапался? — решила я возобновить разговор.
— А? — встрепенулся Вася. — С этими-то? Да так… Козлы они потому что, — неожиданно закончил он.
Исчерпывающе, что и говорить. Да, в самом деле — много ли с пьяных спросу? Ну, подрались и подрались — не редкость такое в отечественных питейных заведениях, совсем не редкость.
Однако как они быстро отреагировали, эти бандюги-то. В оперативности ребятам не откажешь.
— Ну, что, Василий. — Я поднялась. — Пора уже окультуриваться.
Вася вздохнул, щелчком отбросил докуренную сигарету далеко в кусты и тоже встал с лавочки.
Мы направились к входной двери драмтеатра, где уже толпились юные любители Шекспира.
* * *
Пьеса, кстати говоря, оказалась так себе — программная жвачка для школьников. Я, читавшая Шекспира в оригинале, откровенно зевала. У меня появилась даже мысль уйти после первого акта.
И ушла бы. Но вот Василий, к великому моему удивлению, очень даже проникся историей датского принца. И про похмелье свое забыл — так заинтересовался…
— Проблемная пьеска, — начал делиться со мной впечатлениями Василий, когда в антракте мы вышли прогуляться в фойе. — Здорово как, — серьезно продолжал он. — «Быть или не быть?» Вот в чем вопрос… Нельзя такие вопросы с утра задавать. Похмельному человеку, — неожиданно уточнил он, — а то… — и затянув воображаемую петлю на шее, высунул язык.
Вася вел меня под руку, продолжая высказываться по поводу бессмертной трагедии. Я молчала — тихо ликовала. Вот что значит искусство. Так, глядишь, и получится из Василия Федоровича Толстикова заядлый театрал.
Внезапно Вася остановился.
— Я, Женя, отлучусь ненадолго. — Он выразительно указал головой в сторону мужского туалета. — Позывы…
Какие там именно позывы, я уточнять не стала:
— Отлучись, конечно…
Что же мне теперь его в туалет за ручку водить? Я вдруг поймала себя на том, что стою перед дверью мужского сортира. В позе ожидающего, так сказать.
Пойду лучше программу вон куплю. Что я в самом деле? Василий взрослый мужик… и так далее. Я, конечно, нянька, но стеречь его возле туалета — это перебор.
Я поднялась на второй этаж. И, уже покупая программку, поняла наконец причину своего собственного подозрительного поведения. Совсем не потому, что Василий вчера такие концерты давал. Меня просто насторожили его интонации, когда он рассказывал мне свои впечатления от Шекспира.
«Врет он все, — подумала я, торопливо спускаясь на первый этаж, — глаза мне замазывает».
У туалета никого не было. Я подождала пару минут, потом, открыв дверь, заглянула туда. Двое парнишек лет 12–13 испуганно от меня попятились, пряча за спины сигаретки. Я прошла дальше — никого.
Вот черт!
Не мог же он пойти в зал? Звонка еще не было — антракт не кончился, — да и чего ему без меня туда идти?
И тут меня как ударило. Ну, конечно, буфет! Как же я сразу не догадалась?! Правда, у него денег нет, но какая это проблема для такого-то человека — клептомана?
