Старшая Рузова заранее не любила своего зятя, хотя даже и не знала этого типа!
А за что его любить? По фотографии, которую прислала Татьяна, он не самый завидный жених.
Очень средний молодой человек.
И вообще! Он, подлец, раз хочет отнять у нее дочь! Если раньше, пусть через пень и колоду, но Татьяна слушала мать, то сейчас она совсем пойдет в отказ! Слушаясь мужа, девочка совсем отобьется от рук…
И кто он такой, этот развратный тип? Скорее всего, он простой инженер! Или еще хуже – журналист из редакции!
И Танька хороша! Он свистнул один раз, и она побежала за ним, как собачонка…
Размышляя о предстоящей катастрофе, Роза Степановна всегда возбуждалась, фантазируя конкретные детали этого распутного «жениха» и страдания своей несчастной дочери!
Этот захватчик представлялся ей каким-то соловьем-разбойником. И даже еще хуже…
Она думала об этом каждый день, но сегодня ее гневные размышления прервал звонок в дверь. Сначала он был робкий и короткий.
Но через три секунды трезвон повторился. Какой-то нахал звонил долго и тревожно!
Рузова встала и пошла к двери, на ходу подбирая слова. Сейчас она так отчитает наглеца так, что он кубарем полетит с лестницы!
Но за дверью стояла тощая нахалка! Какая-то девица двадцати пяти лет. Справа и слева от нее стояли чемоданы, а это означало, что она намерена остаться на ночлег. А возможно и вообще – жить здесь всерьез и надолго!
Выговор за настойчивые звонки не состоялся. Грозные фразы где-то застряли у Розы Степановны. Она лишь смогла произнести:
– Ты кто такая?
– Здравствуйте, тетя Роза! Вы просто цветете и молодеете. Вы еще красивше, чем раньше!
– Ты кто такая?
– Так я – Оксана! Очень даже странно, тетенька Розочка, что вы меня не помните. Я к вам ходила чуть не каждый день.
– Ты кто такая? У меня с головой полный порядок. Но я тебя не помню!
– Как же вы не помните, тетя Роза? Я племянница Екатерины Матвеевны. А ее отец с вами троюродный брат…
– Понятно! Значит ты дальняя родственница.
– Не такая уж дальняя. Пятнадцать лет назад мы почти год жили в соседнем доме. Я с вашей Таней в один класс ходила.
– В какой класс?
– В третий, тетя Роза! В какой же еще?
– Ну, раз в третий, тогда проходи…
Роза Степановна решила поселить Оксану в комнате дочери. Разбирая свои чемоданы, гостья трепалась без умолку.
Оказалось, что пятнадцать лет назад семья Оксаны Сурковой переехала в Мурманск. Но тогда девушка носила другую фамилию. Три года назад она встретила вдовца – капитана первого ранга Суркова и вышла за него. Ей было двадцать два, а ему сорок два. Отличное сочетание!.. А теперь его увольняют.
И вот Сурковы продали машину, мебель и квартиру в Мурманске. Потом назанимали кучу денег и всё вложили сюда, в родной подмосковный Рощинск.
– Понимаете, тетя Роза, детям лучше жить рядом с Москвой.
– Каким детям?
– Моим деткам! Их пока нет, но мы с мужем стараемся. Вы не сомневайтесь, тетя Роза! Моему Суркову всего сорок пять. Он пока еще может…
– А я и не сомневаюсь. Если хотите, то работайте в этом направлении. А когда у вас квартира будет? Ты куда, Оксана, деньги вложила?
– В вашу фирму! В том смысле, что она здесь в Рощинске. А квартиру обещают через два месяца.
– Это не пирамида?
– Что вы, тетя Роза! В газете писали, что тут всё очень надежно. Фирма называется «Наш дом». Ее директор Шустров собирает картины. Он недавно купил полотно самого Брюллова.
– Зачем?
– Для народа! Он, тетя Роза, хочет оставить потомкам картинную галерею.
– Понятно! Один чудак создал Третьяковку, а этот сделает Шустровку.
– Да, тетя Роза! Шустров – меценат. В пирамидах так не бывает! А картина Брюллова называется очень красиво.
– Как?
– Она называется «Дама с попугаем».
– Лучше бы «Дама с квартирой»…
* * *
Они приехали в Рощинск инкогнито. То есть, без предварительного звонка Розе Степановне. И это не потому, что Таня стремилась устроить матери сюрприз!
Просто ей не хотелось попасть под допрос и отвечать на бесконечные вопросы. Почему приехала с Андреем? Почему в гостиницу, а не домой? Почему вас поселят в одном номере?
И самый каверзный вопрос в конце. Как ты будешь спать вместе с мужчиной?
Как, как? А вот так!
Эльдар Натанович не обманул. Их поселили в номере из трех комнат, в лучшем люксе гостиницы «Амфора». Там был кабинет, гостиная и шикарная спальня!
А поскольку шеф прилюдно назвал их командировку своеобразным медовым месяцем, Таня Рузова нашла на тумбочке картонку с надписью «Не беспокоить». Она показала ее Андрею, игриво подмигнула и повесила на ручку двери, выходящей в коридор.
Потом она заперла дверь и побежала в ванну, по дороге сбрасывая с себя разные детали одежды…
Через три часа уставший Андрей начал одеваться.
– Мне пора, Танюша.
– Куда?
– Я тебе говорил, что перед отъездом меня вызвал Слава Мартынов?
– Ты сказал, Андрюша, что «Мартын» выдал нам разные письма и деньги на поездку.
– Да! Но не только. Он, как новый зам. Эльдара, огласил «ценные указания»! Одним словом, сегодня в офисе фирмы «Наш дом» презентация.
– По какому поводу?
– Они, Таня, открывают выставку картин. Там будет мэр и всякие очень важные персоны. Надо всё это сфотографировать. Я должен это сделать!.. Но главная фишка в том, что они впервые выставят полотно Карла Брюллова.
– Подделка?
– Не похоже! Они купили ее в Коломне на вещевом рынке. Сначала сомневались, но потом провели экспертизу – натуральный Брюллов! Называется картина «Дама с попугаем»…
Еще в Москве они договорились, что в первый вечер Татьяна одна поедет к матери и осторожно подготовит ее к встрече с зятем.
Это очень важно!
Сейчас Тане очень хотелось тоже пойти на вернисаж!.. И дело тут не в тусовке и не в любви к живописи. Конечно, это интересно посмотреть на мэра Рощинска, на местную элиту, на фирмачей из «Нашего дома», на барышню с птичкой. Но не это главное!
Просто Рузовой хотелось быть рядом с Андрюшей!
А что такое? Раз на нее нахлынула страстная любовь, то нельзя расставаться с женихом.
И, кроме всего прочего, это опасно! Там могут устроить банкет с алкоголем и фейерверком. А потом будут танцы, женщины, темные аллеи в парке…
Нет, Андрюшу опасно отпускать одного! Он очень ранимый, очень горячий и влюбчивый…
* * *
Первые годы он думал, что это навсегда! Но всё прошло, как с белых яблонь дым!
Мэр Рощинска Дмитрий Барсуков недавно понял, что заканчивается его первый срок на приятном посту главы города. А значит, опять будут выборы. И это новые затраты, новые беспокойства и суета вокруг дивана.
Это определенный риск!
Опять надо давить конкурентов. Опять будет борьба за избирателя. Снова придется раздавать обещания, плакаты, улыбки и рукопожатия.
Начинать надо немедленно!
Дмитрий Андреевич так и решил, что вчера еще было рано, а завтра будет поздно. Стало быть, его избирательная компания начнется сегодня.
Барсуков еще минуту подумал, взбодрился и вызвал помощника.
– Вот что, Федор! Давно хотел у тебя спросить. Тебе нравится работать со мной?
– Очень нравится, Дмитрий Андреевич! Я готов вместе с вами навсегда.
– Навсегда? Так долго, Федя, не будем загадывать. Но если мы с тобой выиграем выборы, то предстоит нам вместе еще один срок тянуть!.. Но работать ты будешь, как зверь. Надо рыть землю глубоко и упорно. Надо бить копытами во все стороны. Только так мы победим!
– Я не подведу, Дмитрий Андреевич! Буду делать всё, как вы скажите – бить, рыть, тянуть!..
Барсукову нравился разговор. Он чувствовал себя Наполеоном перед решающей битвой.
– Записывай, Федор! Надо срочно собрать телевидение и журналистов к офису фирмы «Наш дом». Я буду там выступать с важной речью.
– Будет сделано, Дмитрий Андреевич!
– И распусти среди журналистов слух, что после моей победы они получат ценные подарки. Конечно, не все журналюги, а только те, кто будет меня безоговорочно поддерживать.
– Что им пообещать? «Мерседесы» или квартиры?
– Нет, Федя! Морда у них может треснуть. Это слишком жирно для них.
– Так это же слух, Дмитрий Андреевич! И потом, политика – дело тонкое. Пообещать, это не значит сделать!
* * *
Татьяна понимала, что Роза Степановна долго не выдержит. Около получаса они общались, как мать с дочерью. Старшая Рузова рассказывала о приезде Оксаны Сурковой, о своих болячках, об одиночестве, о вредных соседках и о бродячих собаках.
А Таня говорила о редакторе Эльдаре Натановиче, о суматошной жизни в Москве, о своей новой должности и, наконец, об Андрее Стругове. Она сказала о нем вскользь, не упоминая опасных слов типа «будущий муж, любимый человек, жених и свадьба».
