После этого монолога я переключился на изучение и синтез ферамонов и получил результаты, за которые не стыдно. Защитил кандидатскую, пишу монографию, которая потянет на докторскую.
Как видите, все было прекрасно в его жизни. Он увлекся яхтингом и рыбалкой. Своими руками построил девятиметровую яхту с корпусом из нержавейки. Исходил под парусами Азовское и Черное моря. Для рыбалки купил этот злосчастный катер. И вдруг год назад я узнаю из его письма, что он решил податься в депутаты Верховной Рады. Зная по прессе нашу грязную политическую кухню, я грешным делом подумал, что у него ничего не получится. Он не бедствовал, но для политика у него было слишком мало денег. А так как он не любит проигрывать, то единственной неудачной попыткой все и закончится. Я так ему и написал. Но он неожиданно победил с большим перевесом, причем позже я узнал, что за ним не стоят никакие чужие деньги и чужие интересы. Феноменальный успех…
– А он не объяснил мотивы своего решения? – перебил рассказ Михаил.
– Объяснил, только кратко и необычно резко. Нужно, говорит, заняться политикой, пока эти алчные идиоты окончательно не развалили Украину. А мне кажется, что ему захотелось попробовать себя на новом поприще. Дети уже практически стали на ноги.
– Вы встречались с ним последнее время?
– Летом в Киеве. Я ездил на научную конференцию, и мы провели вместе выходной. Я задержался, и он не поехал домой на субботу.
– О чем вы беседовали?
– Естественно, о политике. Его занимала последнее время проблема интеграции Украины в Европу. Он был убежден, что внутреннего политического ресурса не хватит для действительного изменения политики государства в интересах народа, а не узкой правящей клики, как он выражался «элитного скота» или «скотолитической элиты», вместо «политической элиты».
– Он упоминал о каких-либо конфликтах, или конкретных проблемах?
– Пожалуй, нет.
– Я так понял, что это была ваша последняя встреча. После этого вы переписывались или говорили по телефону?
– По телефону мы только поздравляли друг друга с днем рождения или праздниками. Или договаривались о встрече, если предстояли поездки, например, он собирался в Харьков или как тот раз я в Киев.
– Когда Вы получили от него последнее письмо?
– Примерно за неделю до его гибели.
– Оно сохранилось?
– Да, сохранилось совершенно случайно. Ни он, ни я переписку не хранили, хотя сейчас жалею. Я оставил письмо в книге, которую тогда читал. Там ничего интересного для Вас нет.
– Все же я хотел бы его прочитать, если Вы не возражаете категорически.
– Не возражаю, хотя письмо сугубо личное, грустное и неожиданно лирическое. Он иногда становился сентиментальным. Я думаю, за этим всегда стояла усталость. После недельного морского похода или рыбалки он возвращал свой обычный тонус.
– Пришлите мне копию, желательно факсом. У меня слишком мало времени, чтобы его тратить на почту.
– Скажите мне номер факса и завтра же получите до конца дня копию письма.
Михаил написал номер факса в приемной Манюни на обратной стороне своей визитной карточки и вручил Еременко.
– Еще вопрос. У Бортко есть старшие сестра и брат. Он поддерживал с ними связи?
– Насколько мне известно со слов Надежды, на похоронах они были. Живут в Риге. Сестра преподает математику в университете, а брат старпом на пароходе.
Они расстались на перроне вокзала за четверть часа до отхода поезда.
ЗАЯЧЬЯ ДУША
Михаил поехал в гостиницу. Желудок его был пуст, а голова переполнена впечатлениями. Нужно было восстановить равновесие. Наполнить желудок и упорядочить мысли.
Пока он ужинал в гостиничном буфете, мысли тоже пришли в порядок. План расследования был готов, по крайней мере пять пунктов не вызывали сомнения:
– посетить районный отдел милиции на территории избирательного округа Бортко для выяснения возможных конфликтов депутата с криминалитетом;
– ознакомиться на телестудии с материалами по предвыборной кампании – среди других кандидатов могли быть организаторы покушения;
– переговорить с женой и детьми – возможно, он делился своими подозрениями или проблемами;
– ознакомиться со стенограммами выступлений в Верховной Раде и расшифровкой злополучной пленки майора СБУ;
– выехать на место происшествия и организовать поиск затонувшего катера.
На первые четыре вопроса Михаил отвел два дня. Время решения пятого вопроса было неопределенным и прогнозированию не поддавалось.
Утром Михаил заехал в райотдел, где ему дали фамилию и адрес участкового, в сферу контроля которого входил продуктовый рынок.
Хотя у Михаила сложилось впечатление, что от него просто отделались, он решил отработать этот вариант. Милицейский участок находился рядом с рынком, поэтому Михаил смог припарковаться только за квартал – все стоянки и тротуары были забиты машинами покупателей и продавцов.
На углу за пределами территории рынка он увидел странную сцену. Там стояло с десяток цветочниц за самодельными мини оранжереями, то есть коробами, похожими на аквариумы. «Оранжереи» обогревались стеариновыми свечками. Странность ситуации заключалась в том, что крупный мешковатый парень опрокинул одну из коробок, ведро с цветами и топтал ногами цветы в луже от пролитой воды. Хозяйка цветов, бледная пожилая женщина интеллигентного вида в цветастом платке, стояла молча, прижав руки к груди.
– Прекрати! В чем дело? – громко воскликнул Михаил и взял дебошира за плечо.
– Отвали! – отмахнулся парень движением туловища и руки, даже не поворачивая головы.
Тогда Михаил подсечкой сбил парня с ног и заломил руки за спину, намеренно погрузив лицо грубияна в мешанину из раздавленных цветов и тротуарной грязи. Потом надел наручники и за шиворот поставил на ноги.
Парень тут же попытался нанести удар ногой. Михаил уклонился и новой подсечкой отправил упрямца на землю.
– Не дергайся, а то что-нибудь сломаю!
– Ты труп! – завопил парень с земли, потом посыпались грязные ругательства.
Михаил надавил ребром ботинка на шею, пока не услыхал хрип.
– Так ты успокоишься или тебя вырубить на пару часов?
Парень обмяк и больше рота на раскрывал. Михаил снова поставил его на ноги и толкнул вперед.
– Иди и не вздумай взбрыкнуть. Дальше понесут на носилках.
Парень поплелся, загребая ногами и втянув голову в плечи. Михаил время от времени корректировал направление его движения. Он вел нарушителя в милицейский участок.
Участковый встретил их на пороге, так как уже увидел из окна:
– В чем дело? Что за хреновина?
Михаил показал свое удостоверение и объяснил ситуацию.
– Посадите его в холодную, а я сейчас приведу свидетелей и потерпевшую, составим протокол.
Пострадавшей женщины и след простыл.
– Куда она подевалась?
– Ушла домой, – ответила одна цветочница помоложе.
– Что у вас тут происходит? Мне нужны две свидетельницы. Это займет не более получаса. Подпишите протокол и вернетесь к своей торговле…
– И не надейтесь! Мы Вас видим в первый раз и, думаю, последний, а нам тут торговать каждый день, – ответила все та же бойкая женщина.
– Я следователь прокуратуры, кто мне все это объяснит? – не мог успокоиться Михаил.
– Что тут объяснять! Всем давно понятно. Вам участковый объяснит лучше нас, – цветочница переключилась на покупателя, который попросил собрать букет.
Остальные сделали вид, что тоже заняты торговлей.
Михаил отошел в недоумении и решил вернуться в участок. Он не успел набрать скорость, как его остановила за руку женщина. Это была пострадавшая.
– Я Вам все объясню, только никаких заявлений не будет. Договорились?
– Договорились! – изобразил разочарование Михаил.
– Тут орудует шайка, пять или шесть человек, а может и больше. Они берут деньги за право торговать. И я бы дала, да не успела еще ничего продать. Так этот подонок даже не захотел подождать полчаса.
– А куда смотрит милиция, участковый?
– Участковый их боится. Когда он только появился, мы ему пожаловались как новому человеку. Он пытался задержать одного из них, но откуда-то налетела вся банда и молча окружила его. Он стал оправдываться: «Ребята, это недоразумение. Все в порядке…». И все осталось по-прежнему, только платить мы стали больше.
– И вы не написали жалобу в прокуратуру?
– Выясняли. Требуют заявление от каждого в отдельности. Когда давал и сколько, причем никаких гарантий защиты. На мне семья, стану я рисковать. У меня с моим высшим образованием нет другой возможности заработать.
– Все понятно, спасибо! – Михаил решил больше не тратить напрасно время и направился снова в участок. Трое суток подержать этого типа можно. Да и с участковым нужно все-таки поговорить.
