Во всех окнах было темно, только сквозь окна гостиной просачивался слабый свет.
Я дошел до лестницы и поднялся потихоньку по ступенькам. Дверь оставалась незапертой. Вскоре я добрался и до ее спальни.
Она лежала на кровати около окна. Почти вся она была в тени, и лишь лунный свет освещал конец кровати, играя с цепочкой, которую она носила на ноге.
— Это ты, Гарри? — томно прошептала она. — И ты нашел дорогу сюда даже в темноте?…
— Что ж тут удивительно? Человек — это такое животное… Зачем мы будем отказывать себе в блаженстве…
— Гарри?
— Что?
— Ты хочешь что-нибудь выпить?
— Нет.
— Почему?
— Я уже достаточно выпил. И у меня болит голова.
— А ты мне нравишься. Пьешь ты немного, но ты мне нравишься… Знаешь что, Гарри?
— Что?
— Ты мне очень нравишься.
— Ты мне уже это говорила.
— Ну и что? Я буду повторять это столько раз, сколько мне захочется. У тебя вид свирепого бродяги, но ты очень мил… Понимаешь, что я хочу сказать?
— Нет.
Вероятно, было около полуночи. У меня невероятно болела голова и было отвратительно во рту.
"Наверное, она купается в одеколоне, — подумал я. — Им пропахла вся комната…"
— Гарри?
— Ну, что еще?
— Ты не считаешь, что я немножко полновата?
— Конечно нет.
— А ты не говоришь это просто так, чтобы меня успокоить?
— Разумеется, нет.
Свет луны освещал ее теперь почти всю, и я видел, как колыхались ее полные груди, когда она помешивала лед в стакане. Налившиеся и даже немного перезрелые персики… Пройдет еще немного времени, и они совсем испортятся. Да, через год-два она уже будет настоящая толстуха.
— Налей мне, пожалуйста, Гарри.
Она уже и так достаточно выпила, но я не стал ей возражать и нащупал горлышко бутылки, стоявшей у окна. Я готов был сделать что угодно, лишь бы она замолчала. Но бутылка оказалась пустой.
— В бутылке нет больше ни капли.
Она сползла с кровати и, шатаясь и напевая, пошла разыскивать выпивку. Тошнотворный запах одеколона, смешанного с виски, еще больше усилился.
Она наткнулась на что-то в темноте и сочно выругалась. Ругаться она умела не хуже, чем пить. У меня еще больше разболелась голова. Но тем не менее я не делал попытки уйти. Сам не знаю, почему.
Она уже здорово накачалась и к тому же была агрессивно настроена. Никогда раньше женщины не оставались недовольны мной, но тут я почувствовал, что пасую.
Она вернулась, неся на подносе кубики льда и бутылку с виски.
— Давай выпьем, Гарри… Добрый старина Гарри… Лучший друг женщин… Где же я посеяла свои сигареты? Гарри, дай мне огонька. Я хочу закурить…
Я включил ночник. Она нашла свои сигареты и повернулась ко мне.
— Я не очень полная, Гарри?
— Конечно нет.
"Опять то же самое", — подумал я.
— Ты мог бы ответить и полюбезнее…
Она начала открывать бутылку с виски.
— А ты знаешь, ты мог ведь здорово погореть.
— Почему?
— Ты пришел прямо ко мне в спальню. А что бы было бы, если бы я закричала и стала звать на помощь?
— Не знаю, что было бы. Но думаю, мне удалось бы убежать.
— Ты, наверное, был уверен, что я не буду кричать…
— Нет, я не был в этом уверен.
— И тем не менее ты предполагал, что все будет хорошо?
— Не знаю.
— Не увиливай, Гарри. Ты никогда не решился бы вломиться в чужой дом, если бы не был уверен в этом. И я знаю, что ты об этом думаешь!
— Не будем об этом.
— Ты считаешь, что я просто-напросто дешевая потаскушка, которая открывает одеяло на своей постели каждому встречному и поперечному…
— Ты просто выпила лишнее. Лучше помолчи.
— Значит, ты хочешь, чтобы я замолчала, да? Какой же ты подлец! Сперва воспользовался моей слабостью, а теперь даже не желаешь разговаривать! Подлец ты! Подлец!
Она схватила поднос и хотела меня ударить. Я спрыгнул с кровати и схватил ее за руки. Вырвав поднос, я хорошенько встряхнул ее, чтобы она хоть немного пришла в себя, а потом бросил на кровать. Она упала на спину и захныкала. Потом, видя, что я собираюсь уходить, попыталась схватить меня за руки.
— Куда ты, Гарри? Прошу тебя, не уходи. Куда ты…
— Ко всем чертям! Лишь бы подальше от тебя…
Луна уже приближалась к горизонту. Улицы были пустынны и темны. Время от времени по Мейн-стрит проезжала случайная машина, но здесь, возле магазина Тейлора, все словно вымерло.
Я отыскал глазами окно, где я отодвинул задвижку. Вряд ли кто обратит внимание, что она отодвинута. Значит, времени у меня было достаточно, чтобы принять решение. Я, правда, уже понял, что в этом городке мне долго задерживаться нельзя. Что меня здесь ждет скука и назойливая любовь похотливой пьяницы. И больше ничего.
Разумеется, я больше не буду встречаться с ней, но кто знает, как сложится.
Как бы то ни было, но сейчас мне нужно набраться терпения, чтобы осуществить идею, которая засела у меня в голове. И мне нужен был месяц, даже больше. Нельзя же сразу удрать из города после осуществления моего плана.
Я снова посмотрел на магазин Тейлора. Как раз то, что нужно. Дом необитаемый и достаточно изолированный от других строений. Самое главное — войти в него незамеченным в нужный момент. Значит, нужно будет дождаться темной дождливой ночи. Никогда нельзя быть уверенным в том, что все спят. Может случиться, что кому-нибудь не спится, вот он и стоит у окна, попыхивая сигаретой.
Кроме того, надо еще съездить в банк и хорошенько там все посмотреть…
В воскресенье я проснулся весь разбитый, словно после хорошей драки. Я проехал по центру, выпил стакан апельсинового сока и стакан кофе, купил газеты, а потом поехал в сторону банка.
Расположение оказалось отличным. Дома в переулке не имели окон, выходящих в сторону банка. Напротив, правда, был магазин, но дверь его выходила на Мейн-стрит. Позади него была кирпичная стена, за ней был проход на другую улицу.
"Отлично, — подумал я. — Это даже лучше, чем я ожидал…"
Во вторник я снова побывал в банке, чтобы получить там пятьдесят долларов. Одновременно я все внимательно осмотрел. В банке работало четверо служащих. Все они были достаточно молоды, за исключением человека, с которым я разговаривал в первый раз. При пожаре он наверняка останется в банке, он был слишком стар и хил, чтобы помочь в тушении огня.
На этот раз дверь, расположенная в глубине зала, была полуоткрыта, и я убедился, что там действительно находится туалет.
Прежде всего мне нужно было купить кое-что для осуществления моего плана. Но здесь, где все люди жили, как под стеклом, то есть у всех на виду, сделать это было довольно опасно.
В четверг я попросил Харшоу отпустить меня в пятницу, чтобы съездить в Хаустаун и забрать свои деньги из банка.
С Долорес Харшоу я больше не встречался. Зато днем в четверг я встретился в закусочной с Глорией Гарнер. Она была одна. Увидев меня, она улыбнулась, и я подсел к ней.
— Сегодня вечером вы тоже заняты? — спросил я.
— Нет, сегодня я свободна.
— Чудесно! Сегодня в кино демонстрируется фильм "Самые прекрасные годы нашей жизни". Может быть, сходим?
— С удовольствием.
Я заехал за ней около семи часов. Фильм оказался не очень плохим. Выйдя из кино, Глория остановилась, чтобы купить карандаш у старого слепого негра, которого я видел в банке. Он продавал разную мелочь перед кинотеатром.
— Как поживаете, дядюшка Мартин? — спросила она.
— Спасибо, мисс Глория. Хорошо.
Он узнал ее по голосу.
— Кто это? — спросил я, когда мы сели в машину.
— Марти… Он вечно торгует здесь всякой мелочью.
— А вам нужен был этот карандаш?
— Он всегда пригодится, — ответила она, покраснев.
Мы немного покатались на машине по городу, а потом я подвез ее к дому. В окнах света не было. Видимо, Робинсоны куда-то вышли.
Мы немного постояли у ограды. Опять светила луна, и мне она опять показалась очень миленькой девушкой. Я очень хотел ее поцеловать, но не решился.
— Ну что ж, спокойной ночи, Глория, — сказал я.
— Спокойной ночи и спасибо вам за все. Мне очень понравился фильм.
На следующее утро я уехал, но не в Хаустаун, как сказал хозяину, а в небольшой городок, удаленный от нашего миль на полтораста. Раньше я никогда не был в этом городке. Сняв комнату в одном из бунгало для туристов, я отправился за покупками.
В хозяйственном магазине я купил будильник, а в аптеке — два больших пакета ваты, а в остальных магазинах дешевый паяльник, клещи, моток толстого медного провода и несколько листов наждачной бумаги. Напоследок я купил также и электрический фонарик. Закончив с покупками, я зашел в пивной бар, купил пиво и спички, а также попросил продавца дать мне кусок картона из-под пивных банок. Придя в бунгало, я поставил пиво в холодильник, опустил шторы и занялся будильником.
