Уже первый спрошенный сначала уставился на меня, потом с отвращением сплюнул и буркнул:
— В эти дни меня слишком донимали расспросами об этих самых питахайях, или как они там ещё называются.
Я также сплюнул:
— У меня есть покупатель, который ими интересуется. Обещал взять, если я их найду. Ты их когда-нибудь брал?
— Никогда не видел, но вчера меня тоже спрашивали о них, — ответил владелец лавки. — До сих пор не имею об этом ни малейшего понятия.
— Мой заказчик говорил, что это какой-то фрукт.
— По-моему, в Лондоне они никогда не продавались.
Я угрюмо кивнул:
— Я тоже не слыхал об этом фрукте. Но мне обещали хорошо заплатить.
— Никогда не дели шкуру неубитого медведя, — мудро посоветовал владелец лавки. — Может быть, прежде тебе самому придётся выложить за него кругленькую сумму.
Моё желание — найти того, кто расспрашивал о питахайе, — выглядело вполне объяснимым. Я выразил недоумение, зачем моей покупательнице потребовалось появиться на рынке после того, как она договорилась со мной. Если же она уже нашла то, что искала, то вполне могла аннулировать нашу сделку.
В ответ на мои рассуждения владелец лавки только расхохотался:
— У нас на рынке она не нашла питахайю.
— А как она выглядела? — поинтересовался я.
— Противная старая карга.
Эти слова он сопроводил таким «смачным» описанием, что его никак нельзя было бы повторить в светском обществе.
Я отрицательно покачал головой:
— Нет, нет — моя была привлекательная молодая женщина, словом, настоящая леди.
Продавец презрительно фыркнул:
— Здесь оптовый рынок, приятель. Что на нём делать леди?
Подобный же разговор, с небольшими вариациями, состоялся у меня с каждым из владельцев лавок. Закончив, я смог подтвердить отдельные детали из описания Рэбби. Однако добавить в его рассказ новые подробности мне не удалось. Шерлок Холмс, как всегда, оказался прав: Рэбби был определённо одним из лучших наблюдателей в Лондоне. Никто на рынке не смог так точно описать манеру поведения той старой женщины.
Усталый, я проделал обратный путь через весь город. Теперь он уже полностью проснулся и жил в обычном трудовом ритме. Когда я доставил свои закупки и распряг лошадь, я возвратился на Бейкер-стрит.
Шерлока Холмса дома не было.
Как сообщила мне миссис Хадсон, он вместе с хорошо одетым джентльменом куда-то отправился в экипаже.
Меня это не удивило. По мере того как слава Шерлока Холмса росла, всё больше людей нуждалось в его услугах в качестве консультанта. Часто от него хотели получить суждение по тем незначительным проблемам, которые представляли интерес, но не могли стать основанием для начала официального расследования. Руководители коммерческих учреждений полагали, что его безукоризненная логика может помочь спасти их деньги или увеличить прибыль.
Я снова переоделся и вернулся на рынок, чтобы присоединиться к армии мальчишек, которые вечно околачивались там на предмет случайного заработка, Правда, по возрасту я не совсем подходил для этой роли. Поскольку мне предстояло провести здесь остаток дня, пришлось действовать в соответствии с избранной ролью. Мальчишки выполняли более лёгкие поручения, я же удостаивался чести разгружать и нагружать тележки. Никогда ещё мне не приходилось работать так усердно, чтобы получить взамен столь ничтожную информацию.
Во время перерывов я разговаривал с другими рабочими. Те из них, кто запомнил старуху, удивлялись, почему она так спешила. Она спрашивала о питахайе и тотчас же уходила, не дожидаясь ответа. Но это мы уже знали от Рэбби.
Несмотря на все мои усилия, проблема казалась неразрешимой. Не было никакой надежды на то, что женщина вновь появится на рынке. Видимо, она передала своё сообщение. Оставались ещё две возможности выследить её. Первая — если кто-то из постоянных обитателей рынка видел старуху раньше и смог бы опознать. Вторая — если кто-то из них заметил, как она разговаривала с кем-нибудь. Но и эти возможности не оправдали моих надежд.
К полудню я уже знал, что потерпел поражение. Толпа начала таять. Я бродил вокруг вместе с последними покупателями, намереваясь предпринять последнюю попытку на тот случай, если оставалось ещё что-то тайное, пока скрытое от меня.
Неожиданно я услышал резкий мужской голос, который произнёс уже знакомое слово: «питахайя». Я тотчас развернулся и поспешил на голос. Я увидел пожилого фермера с маленькой ручной тележкой, который разговаривал с одним из владельцев лавки.
— Свежие и очень вкусные, — пронзительно дребезжал надтреснутый голос. — Купите у меня всю тележку.
Торговец с любопытством рассматривал его. Наконец он сказал:
— До вчерашнего вечера я никогда и не слыхивал о питахайях. — Потом добавил: — Кто-то уже спрашивал о них у меня, теперь ты предлагаешь их купить, но я даже не знаю, как они выглядят.
Пожилой фермер опустил руку и сумку, лежавшую на тележке, вынул оттуда один плод и протянул его торговцу.
Я придвинулся поближе и разглядел, что по форме он напоминал небольшую сливу.
Продавец тоже уставился на фрукт.
— Так это же обыкновенная дамсоновская слива, — наконец произнёс он.
— Мы всегда называли их «питахайи», — ответил пожилой фермер. — Необычайно сочные. Ты лучше попробуй.
Торговец потёр сливу о рукав, пока она не заблестела. Затем он надкусил её, пожевал, отправил остаток в рот и, наконец, сплюнул косточку.
— Совсем неплохо. Сколько ты хочешь?
— Двенадцать шиллингов.
Торговец остолбенел:
— За бушель? — Он возмущённо отвернулся. — Ты не можешь утраивать цены слив, просто называя их питахайями!
— Нет могу, они же совершенно особенные, — невозмутимо парировал фермер.
— Какая наглость! — возопил торговец. — Это же настоящий грабёж! И куда только смотрит полиция. Обычные дамсоновские сливы…
— И вовсе они не обычные, — возразил пожилой фермер. — Это питахайи. Я никого не заставляю покупать их. Не захочешь ты — возьмёт ещё кто-нибудь.
Он повернул свою тележку и направил её в другую сторону.
Я последовал за ним. Он заковылял к следующему лавочнику, подождал, пока тот соблаговолит обратить на него внимание, и лишь затем спросил своим пронзительным, дребезжащим голосом:
— Вы не хотели бы купить питахайи?
Торговец ничего не знал о питахайях, но заинтересовался, потому что покупатели спрашивали о них. Однако предложение купить за двенадцать шиллингов бушель дамсоновских слив, каким бы чудным именем они ни назывались, привело его в ярость. Как только торговец начал выкрикивать ругательства, пожилой фермер спокойно повернул и заковылял дальше. У очередного торговца всё повторилось снова.
Я следил за ним в течение получаса, а он продолжал перемещаться от одного прилавка к другому. За ним уже протянулся целый хвост разъярённых торговцев. Удостоверившись в том, что вместо питахайи он пытался продать обыкновенные сливы, я оставил наблюдение. По крайней мере, я узнал что-то новенькое для Шерлока Холмса, и мне не терпелось рассказать ему об этом.
Вдруг старик фермер развернул свою тележку и почти наехал на меня по пути к следующему прилавку. Проезжая мимо меня, он посмотрел в мою сторону и подмигнул.
Это был Шерлок Холмс.
Доктор Уотсон часто говорил о том, что в лице Шерлока Холмса театр потерял великого актёра. О его поразительном таланте мгновенно и полностью изменять свою внешность свидетельствует, например, тот факт, что даже люди, хорошо и близко с ним знакомые и знающие его способность перевоплощаться, всегда попадали впросак, когда это происходило.
И на сей раз это был не Шерлок Холмс, игравший роль фермера, но самый настоящий фермер. Холмс каким-то образом полностью изменил свою фигуру, выражение лица, стал иным и по манере поведения, и по речи.
Когда мы вновь встретились на Бейкер-стрит и Шерлок Холмс освободился от маскировочного наряда, он развязал одну из пачек книг, которые приобрёл днём, и показал мне цветное изображение питахайи.
— Приходилось ли вам видеть когда-либо что-нибудь подобное? — полюбопытствовал он.
— Нет, сэр, — признался я.
— И мне тоже. Интересно…
Холмс оборвал фразу на полуслове, так и не сказав, что же его заинтересовало. Я вернулся на место и начал ждать. Прошло несколько минут, прежде чем он вспомнил о моём присутствии.
— Пожалуйста, попросите миссис Хадсон принести чай, — попросил Холмс. — У меня не было во рту ни крошки с самого утра.
Я позвонил в колокольчик. Когда я вернулся на место, Шерлок Холмс сказал:
— Я никак не могу решить, действительно ли перед нами одна из самых примечательных загадок, или это совершеннейшая безделица. Ваше расследование никак не продвинулось?
Мне пришлось описать ему весь свой день.
— Да, этого следовало ожидать, — сказал он, когда я закончил. — Эта ниточка оборвалась. Теперь торговцы могут искалечить любого, кто упомянет при них о питахайях. Нам следует подумать, как взяться за дело с другой стороны.
