— У меня почему-то сложилось впечатление, что вы собираетесь броситься в новую аферу и, возможно, именно с Мак-Лареном.
— Нет, вы ошибаетесь, — ответил я. — Напротив, я доволен тем, что мне сейчас не нужно ничего делать.
— А я рад слышать это, — сказал он. — Значит, мне нет необходимости предостерегать вас.
— Предостерегать? От чего?
Он осторожно отпил из своего стакана.
— Я только вчера узнал, что его выставили из синдиката. Он уволен. Меня очень серьезно предупредили об этом, мистер Донован.
— А какой синдикат он представлял? — как бы между прочим осведомился я.
— Группу наемников, — мягко ответил он. — В большинстве случаев они действуют в Африке, но, кажется, их время уже прошло. Весьма жаль. Не люблю терять хороших клиентов.
— Понимаю, — сказал я. — А как вообще идут дела, мистер Бочар?
— Тяжеловато, — сказал он и пожал плечами. — Только где сейчас легко?
Снова мелодично зазвонил телефон. Хикс снял трубку, а потом знаком показал, что просят меня. Я извинился перед собеседником.
— Это Мак-Ларен, — услышал я. — Вы уже читали про взрыв у Вестминстерского аббатства?
— Да, — ответил я.
— Вы заинтересовались моим предложением?
— В какой-то степени.
— Когда мы сможем побеседовать?
— У меня будет время позднее вечером, — сказал я.
— А вы знаете, что эти три подонка разграбили мой бумажник?
— Весьма сожалею. Итак, жду вас к девяти часам.
— Договорились, — ответил он. — Только больше никаких двустволок, хорошо?
— Они ведь больше и не нужны, — успокоил я его и повесил трубку.
Бочар ерзал в своем кресле.
— Не хочу вас больше задерживать, мистер Донован, — сказал он. — Рад был увидеться с вами.
— А мне всегда приятно слышать, что люди продолжают интересоваться мной, — искренне ответил я.
Он допил свой бокал и поднялся. Я проводил его до двери. Но не успели мы дойти до нее, как она распахнулась, и вошла Мэнди. На ней были меховая шапочка и меховое манто, «скромные» норки, как их называла Мэнди.
— Пол, дорогой, — сказала она. — На улице чертовски холодно. Я бы с удовольствием выпила немножко глинтвейна, чтобы согреть себе внутренности. Как ты думаешь, Хикс сделает мне его, если я его очень вежливо попрошу?
— А почему нет? — Я пожал плечами. — Правда, меня ужасает мысль о его качестве, но ведь ты любишь опасную жизнь.
Она с лучистой улыбкой промелькнула мимо Бочара и исчезла в гостиной.
— Приятно, что превосходный вкус вам не изменяет, мистер Донован. Я имею в виду женщин, — заметил Бочар. — Поздравляю!
— Превосходный, но зато чертовски дорогой, — подтвердил я.
— Вкус у меня тоже превосходный, но только я уже не получаю ничего превосходного, — сказал Бочар. — Он тихо вздохнул. — Видимо, я понемногу старею. Но даже и не такое превосходное тоже дорого.
Я оценивающе посмотрел на Бочара и решил вызвать его на откровенность.
— Центр синдиката находится в Калифорнии, а руководителя зовут Шелдон Фишер. — Я замолчал, ожидая его реакции на эти слова.
— Зачем же вы солгали мне, мистер Донован, что не слышали о Мак-Ларене? — спросил он, но отнюдь не возмущенно.
— Вы же утаили от меня, что из себя в действительности представляет этот синдикат? Мы оба осторожные мужчины, мсье Бочар.
— Вот теперь вы честны по отношению ко мне. — Бочар лукаво улыбнулся. — Нетрудно догадаться, что вы хотите вытянуть из меня еще кое-что.
— Скажите, можно ли верить тому, что я услышал о Фишере?
— Без сомнения. За исключением одного, мне ничего не известно о его местонахождении, хотя я не исключаю Калифорнию.
Он вышел в коридор и снова повернулся ко мне, сосредоточенно поглаживая подбородок.
— У каждого из нас есть враги, — немного помедлив, заговорил он, — но Фишер приобрел их целую кучу. Я не спрашиваю вас, мистер Донован, намерены ли вы предпринимать что-либо против него, это меня не касается. Но все-таки вам следует знать, что кое-кто уже делал такого рода попытки, но все они заканчивались поражением. Мне и сейчас известны люди, которые продолжают вынашивать подобные замыслы. Думаю, им не понравится ваше вмешательство, тем более, что вы не профессионал, а любитель, если позволите мне сделать такое сравнение.
— И вы можете кого-то назвать?
— Например, есть женщина, богатая, красивая и опасная. Зовут ее, кажется, Колетт. Так вот она решила уничтожить Фишера, когда получила известие о гибели своего брата во время одной из его операций.
— Кем был ее брат?
— Насколько я знаю, довольно рядовой человек. — Он пожал плечами. — Несчастный прохожий, ставший жертвой чужих интересов. Я с этой Колетт лично не знаком, но ко мне в бюро приходил ее человек, чтобы навести справки о Фишере.
— И вы ему что-нибудь сказали?
— Все, что знал, правда, знал я немного. — Он прищурился, глядя на меня. — Думаю, на моем месте никто бы не рискнул играть в молчанку. Поверьте, весьма неприятно, когда приставляют нож к вашей сонной артерии.
— У него наверняка тоже было имя?
— Имя было, но скорее всего не настоящее. Высокий блондин, похож на немца, только акцент у него не немецкий. К сожалению, тут не могу ничем вам помочь.
— Вы уже помогли мне достаточно, — сказал я.
— А дни Мак-Ларена уже сочтены, — продолжал он. — В таких случаях Фишер не заставляет долго ждать.
— Мне такая мысль тоже приходила в голову, — признался я. — Очень мило, что вы меня посетили, мсье Бочар.
— Я должен был это сделать, — сказал он. — Возможно, я удалюсь от дел, мистер Донован, не могу отказаться от мысли, что становлюсь старым для этого.
Я закрыл за ним дверь и вернулся в гостиную. Хикс мрачно уставился на меня из-за бара.
— Ей подать глинтвейн, видишь ли! — заявил он с презрительной гримасой. — У нее, наверное, в башке не все дома, если она воображает, что я буду…
— Налейте ей полбокала портвейна, а остальное дополните горячей водой из-под крана, — предложил я. — Она все равно не заметит разницы.
— И добавлю ей ложку кайенского перца. — Мрачное выражение сразу исчезло с его лица. — Это уже будет настоящий глинтвейн!
— Кстати, к девяти должен подойти Мак-Ларен, — напомнил я.
— У вас тоже не все дома, коллега.
— Бочар слышал от Фишера, что Мак-Ларен больше не работает на его организацию.
— Таким образом, спокойной ночи, Мак-Ларен.
Хикс взял бокал с портвейном и направился в сторону ванной.
— Надо угостить Мэнди глинтвейном.
Через какое-то время он вернулся со смущенным видом.
— Женщин всегда очень трудно понять, — тихо сказал он. — Она сочла, что это божественный напиток, и хочет иметь его рецепт.
— Что она делает в настоящий момент? — спросил я.
— Стоит в одном белье и вливает это пойло в свою глотку.
— Со стороны Бочара действительно было очень мило предостеречь нас в отношении Мак-Ларена, — сказал я. — Одно мне пока непонятно: явился ли он к нам по собственному побуждению или кем-нибудь послан?
— Послан?
Я рассказал Хиксу о женщине, которая якобы имеет зуб против Фишера, и о том, как ее человек устроил допрос Бочару.
— Вы полагаете, что он отчитывается сейчас перед этой Колетт? — спросил Хикс.
— Возможно, — ответил я. — Но если это и так, мы все равно не сможем помешать этому.
Мэнди вышла из ванной в коротком черном халатике и в кожаных мокасинах. Я подумал, что в таком наряде она сразит даже индейского вождя.
— Я могу получить еще порцию этого фантастического глинтвейна? — спросила она у Хикса.
— Разумеется, можете.
Он взял у нее пустой бокал и направился к бару.
— Кто это был с тобой, такой высокий и толстый, когда я вошла? — спросила она.
— Его зовут Бочар, — ответил я.
— И чем он занимается?
— Продажей оружия, — сказал я, — торгует гранатами, автоматами, бомбами и подержанными самолетами.
— Такое дело разрешено?
— Разрешено или нет, но это доходная статья. Он очень богатый и очень нервный человек.
— Ты тоже богатый, но не нервный, а подверженный несчастным случаям.
— Не начинай снова! — взмолился я.
— Пол, дорогой, — сказала она заботливо, — надеюсь, твой член не надолго выбыл из строя после того, как ты прищемил его застежкой?
Хикс как-то странно зашипел и разлил портвейн на стойке.
— Сегодня в десять ко мне придет Мак-Ларен, — сказал я. — Что бы хотела на ужин?
— Я больше не буду одеваться, — решительно сказала она. — А на ужин хочу слабо поджаренный бифштекс! И зеленый салат. После этого улягусь в постель и буду попивать глинтвейн, пока не напьюсь до чертиков.
Она так и поступила. Около девяти исчезла в спальне, захватив с собой графин с глинтвейном Хикса, улеглась в постель и до пояса накрылась одеялом. Ее груди гордо смотрели в потолок.
— Пол, дорогой! — томно протянула она, когда я вошел к ней. — Если ты проведешь слишком много времени с этим отвратительным маленьким человеком, я, возможно, засну. Надеюсь, ты не будешь возражать, если мы проведем девственную ночь? Тем более, что все можем нагнать завтра утром.
