Мы с Андрюшей были в шоке. В ярости. В… Я не могу описать свое состояние и то, что тогда чувствовала. Андрей хотел тут же сдать мать в милицию. Я удержала. Отца уже не вернешь, а мать… Все равно она человек конченый. Я предложила разменять квартиру. Все согласились. Вот так мы и разъехались. С тех пор мы с матерью не виделись. Ни она нам не звонила, ни мы ей. И желания не было. А у нее… Она могла уже и не жить в той квартире, куда переехала, могла все время пребывать в своем прелестном мире грез, могла… ладно, хватит о ней.
В общем, вы поняли, какая у нас с Андрюшей генетика. И как эти самые гены еще могут у нас проявиться… У меня, в частности. Но, может, все обойдется? Ну, не буду загадывать наперед. Признаюсь, адский мамочкин растворчик я заныкала и теперь взяла с собой. В рюкзачке моем он лежал до поры до времени. Раз такие дела пошли – мало ли что, может, пригодится?
С рюкзаком и сумкой я вышла из парадной. Стояла предрассветная прохлада. На улице не было ни души. Одни уже спали, другие еще спали. До стоянки было минут семь ходьбы. У меня две машины. «Ока», про которую я уже рассказывала, и старенькая «БМВ» – подарок моего предыдущего. Я на ней училась водить. Сергей, когда дарил ее, сказал, чтобы не жалко было, если разобью.
– А меня тебе не жалко? – возмутилась я.
– А ты не разобьешься, – возразил он. – Ты из тех, кто в воде не тонет и в огне не горит.
В общем, он был прав. Остались целы и я, и машина. Я не афишировала, что она у меня есть. Пусть каждый новый друг дарит по машинке. Соберу себе автопарк. На черный день. «БМВ» скучала на стоянке у моего дома, дожидаясь своего часа. Пришлось разбудить сторожа, с которым я в свое время наладила добрые отношения – что следует делать со всеми, кто тебе когда-нибудь может пригодиться. Сторож облизывался при виде меня, но деньги любил больше, чем женщин, так что мы друг друга понимали прекрасно.
Я сунула ему энную сумму за беспокойство, он пробурчал что-то невнятное и отправился спать дальше. Может, и не вспомнит, что меня видел.
Ехать до Ново-Измайловского с Пулковского шоссе совсем недалеко, тем более по ночному городу. Это с утра могут быть пробки, а так я без всяких приключений добралась до братца минут за семь. Я припарковала машину у соседней девятиэтажки – на всякий случай, если кто-то будет ее искать у подъезда моего брата, – и пешком отправилась по нужному адресу.
Черт побери! Я опять забыла код. Ну зачем они его поставили? На соседней парадной нет, и ничего – живут люди и не беспокоятся. А эти коз… Не будем говорить плохо о брате и его друзьях.
Я достала фонарик из рюкзака и осветила кнопки замка. Несмотря на белые питерские ночи, иногда все равно бывает темно, в особенности если небо закрыто тучами (как было в те минуты) или если ты находишься в заросшем зеленью дворе. Я сразу же нашла три наиболее затертые кнопки и одновременно нажала на них. Дверь открылась.
Теперь тащиться на пятый этаж. Без лифта. Небось сам Никита Сергеевич в таких домах не жил. А о чем думал, когда… Ладно, о мертвых или хорошо, или ничего.
Итак, я у цели. Звоним. Еще раз. Еще. Так, кто-то зашевелился. Голоса. Три голоса? Почему три?
– Кто там? – спросил мой брат.
– Это я, Наташа. Открывай.
Меня встретили трое заспанных молодых мужчин (у них тут что, групповуха?). Одного из них я видела впервые, и он мне показался очень даже ничего. Может, мне все-таки повезет?
Я обвела глазами встречавшую меня троицу, переступила через порог, бросила рюкзак с сумкой у двери и, с трудом разворачиваясь в неком подобии прихожей (мне сложно дать точное название этому закутку, находящемуся за входной дверью однокомнатной «хрущобы»), сняла куртку и повесила ее на крючок.
– Простите, мы сейчас оденемся, – наконец «родил» неизвестный мне молодой мужчина. В его голосе слышался легкий акцент, вот только я не могла определить, какой. Финн? Прибалт? Внешне очень похож.
Я благосклонно кивнула. Он был в плавках, так что я с большим удовольствием оглядела его весьма неплохой торс, покрытый светлым волосом. Хотелось облизнуться, как коту перед блюдцем со сметаной, – вот только я не знала, достанется мне это лакомство или нет и есть ли смысл на него набрасываться: сметана могла оказаться совсем не в моем вкусе…
Андрюша со своим журналистом, обернутые полотенцами, как набедренными повязками, тоже быстро удалились в комнату, чтобы привести себя в божеский вид.
– Эй! – крикнула я, чуть-чуть очухавшись. – Вы можете продолжать спать. Я бы перекинулась парой слов с Андрюшей, а потом…
Я поняла, что страшно хочу спать. Я же сегодня не ложилась. Возбуждение и опасность помогали мне держаться (вернее, я даже не помышляла о сне), а вот теперь, оказавшись в тихой гавани у родного братца, почувствовала, что и мне неплохо бы прилечь на часок-другой. Если уж быть полностью откровенной, я предпочитала спать часиков по девять-десять, но тут, как говорится, не до жиру…
В самом скором времени приодевшаяся троица появилась на кухне. Я уже успела поставить чайник и достать чашки. Андрюша разместился на коленях у своего милого Сережи, незнакомец сел напротив них, с третьей стороны примостилась я.
– Представь нас, что ли, – сказала я братцу.
– Марис Шулманис. Журналист из Риги.
– Наташа Перепелкина. Модель из Петербурга, – сказала я, протягивая руку.
Марис крепко пожал ее, пробурчав, что ему «очень приятно». Не уверена, что ему было очень приятно быть разбуженным среди ночи какой-то незнакомой девицей. И еще неизвестно, как он вообще относится к женщинам.
– Это моя сестра, – быстро добавил Андрей.
– Я понял, – кивнул Марис. – И у вас, наверное, что-то случилось. – Это было уже прямое обращение ко мне.
– Тебя что, твой выгнал? – с беспокойством поинтересовался братец. – Или поругались, и ты собрала вещи?
Ну, такие версии мог выдвигать только Андрюша. Будто забыл, что у меня тоже имеется квартира, куда я могла спокойно поехать, собрав эти самые вещи. И меня, между прочим, еще не выгонял ни один мужик. Двоих отстрелили, одного посадили, от остальных я сама делала ноги, найдя лучший вариант. Но проиграли меня в первый раз. Надеюсь, и в последний.
– Все гораздо сложнее, правда, Наташа? – это уже Марис. – Ведь у вас же есть своя квартира. Мне, кстати, вчера про нее рассказывали.
Так-так, соображаем лучше других, даже спросонья.
– Ой да, – перебил его Андрюша. – Я хотел тебя попросить… нельзя ли Марису пока пожить у тебя? Но если ты теперь сама…
Все вопросительно смотрели на меня, ожидая объяснений. А Марис-то нюхастый. Настоящий журналист. Сразу усек, что дело пахнет керосином. Правда, Серега – тоже журналист, но он про современную музыку опусы ваяет. А если мальчики хотели, чтобы Марис поехал ко мне, значит… есть надежда.
– Марис, ты можешь пожить у меня, – благосклонно согласилась я, переходя на «ты». – Но тут имеется одна загвоздка…
– У тебя ведь есть раскладушка? – опять перебил Андрюша. – Положишь Мариса на кухне. Или…
– Дело не в этом, – сказала я. – Я могу положить его и в комнате. Но не уверена, что ему стоит появляться в моей квартире. Что вообще кому-то стоит там появляться.
– Ты во что-то вляпалась? – дошло до дорогого братца. – Наташа, я тебя предупреждал, что с твоими мужчинами… с этими твоими спонсорами и папиками… Я тебе сколько раз говорил, что эта твоя жизнь до добра не доведет?!
– Чья бы корова мычала, – заметила я совершенно спокойно. – Послушать тебя, так можно подумать, что тебе шестьдесят лет, а не двадцать пять. И вообще, хватит меня воспитывать. Я – человек конченый.
– Какая самокритичность! – рассмеялся Марис. – Но, Наташа, у тебя ведь, определенно, что-то случилось? Иначе ты не оказалась бы сейчас здесь, с нами? Правда?
Журналистское любопытство? Статейку написать про меня хочет? «Латышский журналист помогает известной русской модели», или «Журналист оказывается втянутым в темные дела сестры своего друга», или просто «Латышский журналист и русская модель – дружба и взаимопомощь между народами». Ладно, не будем забивать голову.
– Мне нужно лечь на дно, – без вступлений заявила я. – А тем временем кое-что выяснить. Я, вообще-то, рассчитывала на Сережу как на журналиста, но раз среди нас четверых двое оказались представителями этой славной профессии… – Я многозначительно замолчала.
Марис засмеялся. Андрюша с Сережей кисло улыбнулись.
– Ты хочешь пожить здесь? – уточнил Андрюша. В его голосе не было энтузиазма. Лицо тоже не изображало особой радости.
– Предпочла бы в другом месте. И точно – не у себя дома.
– Может, ты все-таки поведаешь нам, что случилось, очаровательная Наташа? – предложил Марис.
Порядок, я уже очаровательная. Вообще-то, так оно и есть, но подтверждение всегда приятно слышать.
Я поведала. Марис присвистнул. Сережа слушал, открыв рот. Андрюша опять заметил, что он давно предполагал, что случится что-то подобное.
