Джон Хиггинс принадлежал к разряду людей, которым небезразлично, что происходит у соседей, ему было страшно любопытно. Если мистеру Элегантность понадобилось в туалет, то в первом или бизнес-классе их пять или шесть. И просто не может быть, чтоб все они оказались вдруг заняты в такой поздний час. Нет, эти двое явно договорились встретиться здесь и именно в это время. И беседа их явно не походила на пустую болтовню двух случайно встретившихся у туалета людей.
Но вот они наконец расстались. Мужчина в шелковом костюме скрылся из виду, направился к себе, в носовой отсек. Хиппи, не сделав попытки зайти в туалет, вернулся на свое место. Голова у Джона Хиггинса шла кругом. Он понимал, что стал свидетелем чего-то необычного и важного, вот только никак не мог сообразить, чего именно. Тут хиппи начал озираться по сторонам, видно, проверял, не следит ли кто за ним, и Хиггинс, закрыв глаза, притворился спящим.
Десять минут спустя Джон Хиггинс решил, что ответ найден. Эти двое встретились здесь, заранее договорившись о времени и месте. Но где и когда они могли договориться? Он был совершенно уверен в том, что не видел элегантного господина в шелковом кремовом костюме в зале отлета туристического класса. Он бы сразу его заметил на фоне всей остальной публики. А хиппи как занял свое место, так ни разу с него и не сходил. Возможно, стюардесса передала ему записку, но Хиггинс не заметил и этого.
Так что существовало всего одно объяснение. Договориться о месте и времени встречи они могли только заранее, еще в Таиланде. Но зачем им встречаться? Чтоб что-то обсудить? Обменяться данными о продвижении какого-то дела? Чтоб мистер Элегантность мог отдать какие-то последние деловые распоряжения? Но разве похож хиппи на доверенное лицо этого важного бизнесмена? Вовсе нет. Сходства между ними не больше, чем между мелом и сыром. И Хиггинс забеспокоился. Более того, у него возникло страшное подозрение.
В Лондоне в это время было уже одиннадцать вечера. Билл Батлер покосился на спящую рядом жену, вздохнул и выключил настольную лампу. Будильник был поставлен на четыре тридцать. Времени у него будет предостаточно: целый час на то, чтоб помыться, побриться, одеться и сесть в машину. В Хитроу он будет в пять пятнадцать, за час до приземления самолета. А после этого остается надеяться лишь на удачу.
День выдался такой долгий и трудный. Но разве бывали у него другие дни? Он устал, но заснуть никак не получалось. В голове крутились все те же мысли, он постоянно задавал себе один и тот же вопрос. Все ли он сделал, все ли предусмотрел?
Наводку он получил от одного из заокеанских коллег, из грозной организации под названием Администрация по контролю за соблюдением законов о наркотиках, сокращенно АКЗН. Собственно, американцы и начали эту охоту.
Девяносто процентов героина, потребляемого на Британских островах и в большей части Западной Европы, поставляется из Турции. Этот героин коричневого цвета. Торговлю им контролировала безжалостная и хитрая турецкая мафия, считавшаяся одной из самых жестоких и опасных в мире. При этом турки были прекрасно законспирированы, не лезли в дела других мафий и были малоизвестны британским службам.
Героин поступал с маковых плантаций в Анталье, с виду напоминал мелко перемолотый сахарный тростник, и наркоманы его курили или же вдыхали пары, предварительно поместив щепотку порошка на клочок фольги и держа его над горящей свечой. Британские наркоманы не любили колоться, этим предпочитали заниматься их американские собратья.
«Золотой треугольник» не поставлял героина, сопоставимого с турецким. У них имелся свой, под названием «таиландский белый». Он был похож на пшеничную муку, и обычно, чтоб разбавить, его смешивали с другими белыми порошками в пропорции двадцать к одному. Именно он пользовался особым успехом у американцев.
«Коза ностра» была очень заинтересована в том, чтоб английская мафия наладила поставки этого зелья на регулярной основе и в приемлемых количествах. И не с целью его приобретения, но для обмена. Самый лучший и качественный колумбийский кокаин обменивался в соотношении три к одному: шесть килограммов коки на два тайского белого.
Наводка от АКЗН поступила из их подразделения в Майами. Один из агентов, внедренных в мафию, сообщил, что три раза за последние шесть месяцев семья Трэффиканте посылала курьера, или «мула», в Британию с шестью килограммами колумбийского чистого и что всякий раз возвращался он с двумя килограммами тайского белого.
Не слишком крупный, но стабильный оборот, и прибыль с каждого такого путешествия у британского организатора поставок составляла около двухсот тысяч фунтов. Именно количество героина навело Билла Батлера на мысль, что тут использовался не корабль и не грузовик. Самолетом. Воздушным путем. В багажном отсеке. Он еще долго ворочался с боку на бок в постели, стараясь хоть ненадолго уснуть.
Джон Хиггинс тоже не спал. Об этой стороне жизни, то есть о наркотиках и том якобы райском наслаждении, что они приносят, он имел самое смутное представление. Вспомнил, что читал однажды статью о некоем загадочном месте под названием «Золотой Треугольник»: холм за холмом, и на этих холмах произрастает Papaver somnifemm, опийный мак. В статье говорилось также о подпольных лабораториях по очистке, скрытых в глубине джунглей и расположенных вдоль границы; даже у тайской армии не было никакой возможности проникнуть туда, где из макового сырья извлекали морфий, а уже затем изготавливали на его основе порошкообразный героин.
Пассажиры спали, а Джона Хиггинса терзали сомнения. Он пытался найти хотя бы одно невинное объяснение этой загадочной ночной встрече у дверей туалетов, но не находил.
Маленький белый самолетик на экране рывками продвигался к Анталье в восточной Турции, когда вдруг Джон Хиггинс тихонько расстегнул ремни, поднялся из кресла и достал с полки над головой атташе-кейс. Никто их пассажиров не шевельнулся, даже хиппи.
Усевшись обратно, он начал рыться в кейсе в поисках листка чистой белой бумаги и ручки. Ручка нашлась сразу; с бумагой же возникли затруднения, он нашел четыре листка писчей бумаги с фирменным знаком и адресом отеля в Панси. Осторожно оторвав верхнюю часть листка, он получил требуемое, чистый лист белой бумаги. Положил его на кейс и начал писать письмо крупными печатными буквами. Это заняло у него полчаса.
К этому времени маленький белый самолетик уже подползал к Анкаре. Он сложил листок на манер конверта, какие рассылаются благотворительной организацией ЮНИСЕФ, и вывел адрес: «КАПИТАНУ, СРОЧНО».
Затем встал, тихонько подошел к дверям туалетов и заглянул в камбуз. Молодой паренек-стюард стоял к нему спиной и готовил подносы с завтраком. Хиггинс отпрянул за занавеску, так и оставшись незамеченным. В это время прозвенел звонок. Стюард вышел из камбуза и направился в носовую часть самолета. Как только он скрылся из вида, Хиггинс проскользнул за занавеску, положил послание между двумя кофейными чашками и вернулся на свое место.
Прошло еще полчаса, прежде чем стюард заметил белый конвертик. Сперва он подумал, что кто-то из пассажиров решил сделать взнос в фонд ЮНИСЕФ, затем увидел надпись и нахмурился. А потом, немного поразмыслив, пошел искать своего начальника.
– Это лежало между двумя кофейными чашками, Гарри. И я решил сперва показать его вам, прежде чем беспокоить экипаж.
Гарри Полфри растерянно заморгал, затем одобрительно кивнул:
– Правильно сделал, Саймон. Молодец. Мало ли на свете сумасшедших. Я этим займусь. А теперь что касается подносов для завтраков…
Он проводил взглядом молодого человека, мельком отметив, как плотно обтягивают форменные брюки его ладный округлый зад. Он работал со многими стюардами, со многими из них успел переспать, но этот молодой парнишка просто супер!.. Возможно, в Хитроу… Тут он взглянул на конверт, снова нахмурился, решил, что надо его вскрыть, затем передумал, поднялся по лестнице и постучал в дверь пилотской кабины.
Стук был чистой формальностью. Шеф обслуживающего персонала имеет право заходить в кабину летчиков когда угодно. И Полфри вошел. Первый помощник командира корабля сидел в кресле слева и всматривался в огоньки побережья, к которому они подлетали. Капитана Фэллона видно не было. Полфри постучал в дверь кубрика.
Тридцать секунд спустя Адриан Фэллон отворил ее и пригладил взлохмаченные седеющие волосы.
– Гарри?…
– Тут что-то странное, шеф. Кто-то оставил вот этот конвертик на камбузе в средней секции, сунул между двумя чашками кофе. Никто не заметил, кто это был. Анонимное письмо, так я полагаю.
И он протянул конверт.
В животе у Адриана Фэллона похолодело. За тридцать лет работы на компанию он ни разу не сталкивался ни со случаем угона, ни с сообщением о том, что на борт подложена бомба. Бог миловал. Но нескольким его коллегам довелось испытать это. Кошмарная ситуация! Похоже, что настал и его черед. Он вскрыл конверт и, присев на краешек койки, начал читать.
