Алла тоже медленно побрела вверх. Она заняла спальню хозяев, пока их не было. Комната была просторная и уютная. Алла села в кресло, налила себе рюмку коньяка и попыталась осмыслить все события дня.
Что— то странное было в происходящем, но она никак не могла понять, что именно.
Какая— то смутная догадка, тень мысли, мелькала в мозгу, но поймать ее Алла не успевала.
Оставалось ощущение, что эта мысль уже посещала ее, и это неузнавание было мучительно.
Алла набрала ванну воды и сидела в душистой пене с бокалом в руке, пока коньяк не кончился. В желудке ее он зажег солнце, тело расслабилось, накатилась сонливость, и Алла, двигаясь очень медленно — не было сил шевелиться быстрее — вылезла из ванны, вытерлась и рухнула в постель, даже не выпустив из ванны воду и бросив полотенце на полу.
Заснула она мгновенно и так же мгновенно проснулась — было утро, часы показывали девять часов, в комнате было темно от закрытых ставень, но было слышно, хоть и приглушенно, что буря не утихла.
Под дверью поскуливал Рекс. С вечера Алла заперла дверь спальни — слишком много было в доме чужих людей — и пес не смог войти, чтобы разбудить ее.
— Как же быть с собаками, — в панике подумала она. — Ведь им нужно гулять, это не кошка, тазиком с песочком не обойтись.
Она уже хотела вскочить с кровати, чтобы выпустить собак на прогулку, но вспомнила, что в подвале есть дверь, ведущая на задний двор, а в ней специальная дверка для собак, чтобы они могли выйти сами, не тревожа хозяев. Было ясно, что собаки, скорее всего, уже побеспокоились о своем туалете, поэтому Алла решила полежать еще пару минут и додумать то, что не получилось понять перед сном.
Что ее тревожило?
Это она знала. Ее тревожило появление Зойки.
— И мотоциклистов тоже, — сказал кто-то внутри ее сознания.
— Да, и мотоциклистов…
Появление Зойки было странным, а уж эта авария… Куда они ехали? Шоссе было проложено специально для поселка и кончалось тупиком. И почему они появились сразу за Зойкой?
Ей подумалось, что они из-за Зойки приехали сюда. Но зачем?
Тут еще буря эта…
В этот момент в дверь постучали и детские голоса заверещали:
— Мама, ты проснулась? А то все уже встали, завтракать зовут.
— Доброе утро, мои хорошие, встаю, — ответила Алла, решив сегодня же выяснить все, что ей было непонятно.
Сделать это ей не удалось. Но зато непонятного стало гораздо больше.
Спустившись, Алла увидела, что все уже сидят вокруг накрытого стола, на котором стояли большая миска с салатом, блюдо сырников и керамический горшочек со сметаной.
— Ничего себе, — удивилась она, — кто это такие деликатесы приготовил?
— Плод коллективного труда, — ответил Николай, — садитесь, нужно быстро съесть сырники, пока не остыли.
Завтракали в молчании. Зойка сидела скучная, ела, не поднимая глаз.
Толик опять предался обжорству, а «мотоциклист» — как его мысленно называла Алла — все время к чему-то тревожно прислушивался.
Выглядел он лучше, чем вчера, но ссадины на лице были ужасными. Левая, поврежденная, рука была свежеперевязана и подхвачена косынкой, сложенной из полотенца.
— Николай постарался, — подумала она и поняла, какое большое везение — присутствие здесь этого спокойного и умелого человека.
Она с благодарностью подняла на него глаза и увидела, что его напряженный взгляд устремлен на Зойку. Он, явно пытался что-то понять, но Зойка глаз от тарелки не поднимала, и Николай отвернулся от нее.
Когда все поели, Николай сказал:
— Нам сидеть в доме не меньше двух дней, поэтому я предлагаю распределить домашнюю работу между всеми. Алла Сергеевна, какие у вас планы?
— Да я хотела уборку сделать. Ани вчера не было, сколько шторм продлится, не понятно, не сидеть же в грязи. И обед нужно приготовить…
— Так, Зоя, что Вы предпочитаете — уборку или мыть посуду?
Зойка скривилась:
— А чего список развлечений короткий, да и мероприятия скучные? Я предпочитаю танцы.
— Вот когда уберем и все сделаем, можно будет и танцы устроить.
— Ура! — закричали дети, — а давайте бал устроим! Маскарад, с костюмами! Мам, давай, а?!
— Хорошая идея, мы ее обдумаем.
Николай смотрел на Зойку:
— Зоя, я жду вашего ответа.
— А ничего не делать нельзя?
— Можно. Но тогда к обеду мы вас не пригласим.
Зойка пренебрежительно дернула плечом — дескать, плевала я на ваш обед, но все-таки ответила нехотя:
— Ладно, сделаю уборку. Во всем доме, что ли?!
— Кроме запертых комнат, моей спальни и детской, — поспешила успокоить ее Алла.
— И то хорошо, что барыню с барчатами не придется обслуживать…
— Зоя, — голос Николая выдавал его гнев, — держитесь рамок, пока я не принял меры.
— Тю! А какие ты можешь принять против меня меры?! Ты кто?! Адъютант! А я родственница настоящей хозяйки, а не этой… — она мотнула подбородком в сторону Аллы, — поэтому сиди тихо, чтобы я тебя похвалила и хозяйке про тебя ничего такого не рассказала. Еще непонятно, чего ты так о ней заботишься! Рога, что ли решили муженьку…
Закончить тираду она не успела. Николай схватил ее за руку и вытащил из кухни под ее крики:
— Отпусти, козел, не смей меня трогать!
В кухне все сидели, как громом пораженные. У детей были круглые глаза, Толик, открыв рот, смотрел на кухонную дверь, «мотоциклист» весь сжался и побледнел.
Алла ничего не могла понять. Ясно было, что эта вспышка была вызвана не требованием Николая заняться уборкой. Но чем?!
Все более подозрительной казалась ей Зойка и ее появление в доме. Все сильнее Алла утверждалась во мнении, что девчонка эта не может быть родственницей ее свекрови. Но кто же она и зачем пришла? Никаких версий на этот счет у Аллы не было, и это ее раздражало.
Тут вернулся Николай, ведя Зойку за локоть. Они остановились в центре кухни и Николай сказал:
— Ну?!
Зойка молчала. Все тоже молчали и смотрели на нее. Николай тряхнул ее руку и угрожающе повторил:
— Ну!
Зойка строптиво дернулась, но он держал ее крепко, и она произнесла бесстрастным голосом и глядя с ненавистью на Аллу:
— Прошу у всех прощения. Я плохо спала ночью… нервы…
Она умолкла, и Николай отпустил ее руку.
— Даю вам в помощь Анатолия — тяжелое принести или подвинуть, пыль на шкафах вытереть. Анатолий, понятно задание?
— Так точно!
— Выполняйте. Я мою посуду. Алла Сергеевна, за вами обед. Ребята, вы на подхвате! Так, все за работу.
Алла решила, что жарить котлеты на такую ораву ей не хочется, что проще приготовить борщ и жаркое.
Она начала возиться с овощами и мясом, дети помогали ей чистить морковь, половину которой съели сами, и лук — он щипал им глаза, они пищали и хохотали сквозь слезы, что разрядило обстановку, и на кухне скоро стало весело.
Потом они все трое стали петь песенку про десять негритят и «шел верблюд, шел другой…», настроение у всех стало совсем хорошее, Николай подтягивал им басом, даже «мотоциклист», сходив наверх, чтобы проведать товарища, спустился и улыбался молча из облюбованного им угла кухни.
— Ребятки, сбегайте в кладовку за томатом, — сказала Алла, и дети унеслись.
Она задумчиво помешивала жарящееся мясо, когда кто-то дернул ее за рукав.
Это была Юлька. Она прижала к губам палец и поманила Аллу за собой. Алла вопросительно посмотрела на нее, но девочка нетерпеливо притопнула ногой, и Алла пошла за ней. Юлька потянула за собой и Николая.
Идя на цыпочках она повела их к двери в подвал. Они невольно подчинились ей и тоже старались идти как можно тише. Собаки хотели войти вместе с ними, но девочка им не позволила, закрыть перед их носами дверь, она привела взрослых в кладовую, где Лешка, стоял в напряженной позе, прислушиваясь к чему-то. Он тоже приложил палец к губам и сделал знак, чтобы они тоже послушали…
Разговаривали Зойка и Толик.
— Ну, и чего ты завелась, — спрашивал Толик недовольным голосом, — чо она тебе сделала?
— Она что-то подозревает. Вчера так на меня смотрела! Она не верит, что я родственница.
— Конечно, не верит. И никто не верит. Ты бы еще большей хабалкой себя вела! Ты хозяйку видела? Разве у такой могут быть родственницы вроде тебя?
— Я манерам не обучалась. Какая есть, такая есть!
— Дура. Всего-то и нужно было сидеть молча и улыбаться, а ты что устроила? Я удивляюсь, как тебя в такое дело взяли! Или ты наврала, чтобы меня развести? Так я не лох. Честно скажи — наврала? Такие дела делать — не твои мозги нужны, вот что я тебе скажу. Или ты думаешь, он тебе спасибо скажет, что ты дело заваливаешь?
— Толик, не злись, прошу тебя! Чего ты ругаешься?! Тоже мне, любовь. Я так устала ждать! Когда уже все закончится? — следом за этими словами послышался звук поцелуя. Потом заговорил Толик:
— Тебе лучше знать, когда закончится. Слышь, а со мной поделишься?
— Чем делиться? Дурачок ты, все-таки.
— Смотри-ка, я же и дурачок! А ты очень умная — все разболтала.
