- Хоть отбавляй! - Петич весело провел по горлу ладонью.
Но режиссер не смотрел на него.
- И девчушка такая славная, - задумчиво продолжал он. - Прямо вылитый крестьянский ребенок.
Вилька заулыбалась от похвалы и гордо взглянула на Петича. Будет знать, как смеяться над её талантом!
- Придумаем что-нибудь, - решил режиссер. - Сейчас мы во дворец съемки переносим. Вот там что-нибудь для вас и придумаем. Согласны?
Ребята ликовали. Правда, Петич состроил презрительную гримасу - мол, согласен-то я согласен, но не очень от этого в восторге... Но видно было, что он притворяется. Чем бы он занялся, если бы не съемки? Опять слонялся бы целыми днями по парку? Нет уж, лучше с киношниками потусоваться! Тем более что они во дворец перебираются. Кто бы его туда пустил просто так? А вдруг там что-нибудь интересненькое обнаружится?
Вилька, конечно, больше всех радовалась продолжению своей артистической карьеры. Ну, а Ларика захватил сам процесс съемки. Не зря же он вчера половину "Словаря кино" прочитал! К тому же интересно было сравнивать киносъемки с репетициями спектаклей, которые Ларик видел в папином театре.
Ребята помогали съемочной группе, как будто сразу стали её участниками. Они грузили аппаратуру, играли с пойнтером, знакомились с артистами.
Поболтав о чем-то с ассистентом, Петич вдруг засмеялся.
- Знаешь, как режиссера зовут? - сказал он, подойдя к Ларику. - Кит Китыч. Прикинь, как собаку его!
- Кит Китыч? - удивилась Вилька, тоже оказавшаяся рядом. - Разве бывает такое имя?
- Ну, вообще-то Никита Никитыч, - уточнил Петич. - Но все зовут Кит Китыч.
- Это, наверное, пойнтера в честь него назвали, а не наоборот, рассудил Ларик.
Время в этот день летело стремительно. Как будто часы превратились в минуты, а минуты - в секунды. Увлекшись работой, ребята не сразу обратили внимание на то, что один человек из съемочной группы почему-то невзлюбил их. Как, впрочем, и они его. Взаимная получилась нелюбовь.
Это был толстяк, постоянно вытирающий лысину платком. По своей привычке сравнивать незнакомых людей с какими-нибудь животными, Ларик мгновенно определил его в бульдоги. "Бульдог" - звали его Олегом Петровичем - оказался продюсером, то есть вообще-то главным человеком на съемках. Это Ларику попросту объяснил ассистент Гена.
- В кино что главное? - сказал он. - Бабки! В смысле, деньги. Одна пленка знаешь, сколько стоит? То-то...
- А как же режиссер? - удивился Ларик. - Ведь он же решает, что снимать.
- Он решает, а Олег Петрович деньги дает, - хмыкнул Гена. - Вот и решай, что важнее.
Это был слишком сложный вопрос, чтобы Ларик мог решить его с налету. Одно ему было ясно: толстый продюсер Олег Петрович - не слишком приятный человек...
Он обращался к ребятам отрывисто, как будто лаял:
- Не путайтесь под ногами! Не трогайте то! Не берите это!
Вилька, в силу своего миролюбивого характера, назвала продюсера не Бульдогом, а более ласково - Колобком.
Кроме Колобка, в съемочной группе все казались одинаковыми - милыми добрыми людьми, с которыми ребятам было интересно. Эти люди и подшучивали друг над другом по-доброму, и притом как-то необычно. Направят, например, на зонтик, под которым скрывается от солнца Кит Китыч, тонюсенькую трубочку, по которой поступает вода. Кап-кап с зонтика, а небо чистое! Кит Китыч один раз высунется из-под зонта, посмотрит с удивлением на небо - ни единого облачка. И тут же опять - кап-кап. Теперь режиссер уже почему-то задумывается и долго сидит, глядя, как медленно стекают с зонта редкие капли.
Оказалось, что это была не просто шутка. Старый помощник режиссера дядя Петя объяснил ребятам, что работает с Никитой Никитычем уже много лет и лучше всех знает, как вызвать у Мастера - он так и сказал, у Мастера вдохновенное состояние.
- Вот он сейчас и сам не замечает, что под эту капель решает, как выстроить следующую сцену, - говорил дядя Петя. - А то вдруг я увижу, как он от нетерпения руки потирает. Я тогда возьму да и брошу ему в руки обычный бумажный комок. Так он этот комок и сжимает, как снежный мячик, и нервничать перестает. Тут у нас тем ещё психологом станешь!
Увлекшись разговором с дядей Петей, Ларик не заметил, что рабочие наконец освободили склон холма от съемочной аппаратуры. Только трава осталась примятой. И Кит Китыч ещё продолжал отдыхать - сидел на своем складном стульчике под зонтом.
И вдруг автобус, уже полностью загруженный и стоявший на пологой тропинке, тронулся с места! Завизжала гримерша, сидевшая внутри, все вокруг замерли с искаженными лицами. Ясно было, что сейчас автобус наберет скорость, выскочит на крутой склон луга и понесется, неуправляемый, прямо к речке...
И тут Петич повел себя как-то странно.
"С ума он, что ли, сошел от страха?" - мелькнуло в голове у Ларика.
Стоявший рядом с автобусом Петич вдруг разогнался и изо всех сил толкнул головой в живот Кит Китыча! А когда тот упал, Петич выдернул из спинки его складного стула зонт, мгновенно сложил его и сунул в одно из колес автобуса. Зонт уперся во что-то, крякнул, сложился чуть ли не пополам, но автобус - остановился! Ошарашенный водитель сразу же заскочил в кабину, сильно дернул на себя стояночный тормоз и принялся возиться с какими-то механизмами.
- Уф... - вылез он из кабины, вытирая пот со лба. - Я же и поставил на стояночный, а вот надо же, какой наклон...
- Я тебе покажу наклон! - заорал пришедший в себя Кит Китыч. - Ты водитель, ты и должен думать, где ставить машину! Угробили бы сейчас к чертовой матери всю аппаратуру, автобус, о Марье Петровне и говорить даже страшно!
Перепуганная гримерша выглядывала из автобуса.
- Можно выходить? - дрожащим голосом спросила она.
- Да, приехали! - рявкнул Кит. - Ну сколько можно твердить о технике безопасности? - Он в сердцах махнул рукой и повернулся к Петичу: - А ты молодец! Говорю же, что вы мои сегодняшние ангелы-хранители. Правда, можно было и не так сильно пинаться головой, - потер он ушибленный живот. Попросил бы меня вежливенько, я бы сам в сторонку отошел.
Ясно, что Китыч был добродушным и отходчивым человеком. Все вокруг засмеялись. Водитель долго доставал из-под колеса покореженный зонтик.
- Чудо! - приговаривал он. - Как он не сломался? Если б чуть побольше автобус разогнался - каюк!
Как только отворились те самые дворцовые двери, за отпиранием которых попались ребята, - стало ясно: здесь оживает прошлая, уснувшая на долгие годы жизнь.
Из середины центрального зала вела куда-то вниз длинная лестница. А над залом был купол, напоминающий фонарь огромного маяка, и под самый этот купол тоже можно было подняться по лестнице. Тотчас же, конечно, застучали по всем этим ступенькам шаги, на все лады зазвенели в гулкой пустоте голоса.
Режиссер довольно посмеивался:
- Ничего, ничего, надо, чтобы пространство было обжитым. Иначе ничего здесь не сыграется.
Он неторопливо прохаживался по длинным бесконечным коридорам, поглаживал двери. Казалось, что он вернулся после долгой разлуки в свой покинутый и запущенный дом.
А вот Колобок вел себя совсем по-другому. Его рыскающие глазки бегали по всем закоулкам, словно обшаривали их. Казалось, его задачей было как можно быстрее изучить все здание, все его укромные места.
Надо сказать, задача это была непростая. Строгановский дворец только снаружи казался небольшим. Построивший его архитектор, наверное, владел секретом пространства. Входишь, например, в маленькую комнату, доходишь до противоположной стены, оглядываешься - и вдруг понимаешь, что пересек большой зал. К тому же дворец оказался очень гулким. Даже самый легкий шепот долетал через несколько комнат.
"Наверное, в этом дворце и в любви признавались шепотом, - подумала Вилька. - Лет сто назад. Тогда вообще все было по-другому..."
Рабочие ставили аппаратуру в большом зале.
- Кто здесь заведует хозяйством? - прогремел Колобок.
Может быть, он произнес эти слова обычным голосом, но звуки мгновенно разнеслись по всем коридорам.
Через минуту явилась Нана.
- Мы заведуем. Арендуем. Как и договорились вчера, оставили все двери открытыми. Вот, смотрите.
- Ключи! - протянул руку Колобок.
- А мы не договаривались ключи вам отдавать! - отвела свою руку за спину Нана.
Видно было, что киносъемки в доме, к которому она привыкла, не очень-то радовали её.
- Васико! - громко позвала она.
Колобок стал ходить туда-сюда возле той лестницы, которая вела в подвал. На ходу он громко выкрикивал хлесткие фразы. Похоже, ему нравилось, что они звучат так громко и значимо:
- Здание принадлежит Союзу театральных деятелей! Вы - всего лишь арендаторы. И вы обязаны впустить нас сюда. Потому что каждый день нашего пребывания здесь оплачен!
- Э-э, зачем кричать? - развел руками появившийся по Наниному зову Васико. - Разве кто-то кого-то не пустил? Разве кто-то кого-то не кормил? Разве мы поссорились? Нана, что хочет этот человек?
