Дворик, по меткому определению Тамары Константиновны, действительно был «итальянским»: после того как Ларисе пришлось оставить машину за закрытыми воротами и войти в маленькую калитку, она увидела три старых дома красного кирпича, стоящих буквой "п" и построенных, по преданию, еще на «яйцах». Дома были «украшены» всевозможными пристройками и кильдимчиками с далеко вперед выдающимися кровлями, так что над головой проходящего образовывалась некая общая крыша. Прямо посередине двора было развешено белье, здесь же слышался лай собак и громкая ругань двух соседок. Одним словом, обстановка являлась крайне живописной.
С трудом отбиваясь от какой-то агрессивной сучки неизвестной породы, Лариса нашла нужную дверь и позвонила. Долго не открывали, так что уже подумалось, что приехала напрасно. На всякий случай еще и постучала в запыленное окно, когда услышала позади себя окрик:
— Вы к кому это?
— Я к Святскому Виталию Георгиевичу, — ответила Лариса на вопрос одной из соседок, недавно выяснявших отношения во дворе.
— На что это он вам сдался? — подозрительно сощурилась женщина, окидывая взглядом Ларису. — Вы из милиции, что ль?
— Почему из милиции? — искренне удивилась Лариса.
— Потому что сколько жалоб на него написано. Устроил тут, понимаешь!
— А что? — заинтересовалась Лариса.
— Мало того, что пьет, так еще и бордель устраивает! Давно посадить нужно, паразита!
— Да уж никакого борделя-то и не было, — неожиданно вступилась за Святского вторая участница ссоры, слышавшая разговор Ларисы со своей соседкой и подошедшая ближе. — Это раньше, когда он с Зинкой жил. Зинка и устраивала.
— Ой, да ладно, а он прям святой! — отмахнулась первая.
— А кто такая Зинка? — уточнила Лариса.
— Жена его, — ответила вторая женщина.
— Никакая она ему не жена! — категорически восстановила статус-кво первая. — Жила у него просто и девок сюда таскала.
— Как это — девок таскала? — не поняла Лариса.
— Да публичный дом устраивала! — поведала женщина, которая первой обратилась к Ларисе. — Собирала проституток всяких, которых мужикам некуда вести, и сюда приводила. А деньги с мужиков брала себе, ну, и девкам этим платила, конечно, тоже.
А потом выгнал он ее, когда мы все жалобу написали.
— Вон оно что, — задумчиво ответила Лариса. — А где теперь живет эта Зинка?
— Кто ж ее знает? — вздохнула вторая женщина. — Ушла отсюда, и слава богу, мы только обрадовались. А где она теперь, нам без надобности. Не дай бог еще вернется.
Насмотрелись уж, хватит! Девки все размалеванные, страшные, прости господи! Пьяные вечно. А некоторые ведь молоденькие совсем, прямо девочки еще!
— Извините, — в голове Ларисы вдруг мелькнула невероятная мысль. — А вы никогда не видели здесь вот эту девочку?
Она достала из сумочки фотографию Лели и протянула женщинам.
— Ой, и не знаю! — сразу отмахнулась первая. — По мне они все на одно лицо, шалавы эти чертовы!
— Вроде бы как… лицо знакомое, — неуверенно сказала вторая, всматриваясь в черты лица Лели. — Только здесь она уж очень молоденькая.
— Эта фотография сделана год назад, — пояснила Лариса.
— Не знаю, не знаю, — озабоченно качала головой женщина. — Похожа вроде, да я не уверена…
— Да что тут думать-то! — не выдержала первая. — Вызвать нужно алкаша этого да хвост ему прижать! Вместе с Зинкой! Вам-то они все расскажут, они милиции страсть как боятся! Вызовите да пропесочьте как следует, а то, мол, выселим с квартиры к чертовой матери!
— Так сами видите, нет его дома, — показала Лариса на дверь квартиры Святского, решив не уточнять, что сама она вовсе не из милиции.
— К вечеру точно явится, — почесала затылок первая соседка. — Куда ж ему ночевать-то идти? Вот и берите его тепленького!
— Хорошо, спасибо, мы так и сделаем, — кивнула Лариса и пошла со двора.
Сзади до нее тут же донеслись звуки возобновившегося спора двух соседок по поводу того, на каких веревках каждая из них имеет право развешивать белье.
Сев в машину и выехав на проезжую часть, Лариса задумалась. Признаться, мысль о том, что Леля являлась посетительницей борделя, устроенного сожительницей Святского, ее ошеломила. Этот факт никак не вязался со сложившимся у нее образом девочки, особенно с ее внешностью. Не могла она представить себе Лелю в качестве малолетней проститутки, да еще такого низкого пошиба.
Неожиданно она почувствовала, как разволновалась. Семнадцатилетняя девочка — дешевая проститутка в этом убогом дворе!
Девочка из вроде бы благополучной, пусть и неполной семьи. Что заставляет их выбирать такой путь? Мысли Ларисы обратились к собственной дочери. Нет, конечно, представить, чтобы Настя стала заниматься тем, чем Леля, она не могла, но тревога за дочь отчего-то неуклонно нарастала. Вдруг случайно попадет в какую-нибудь компанию?
Вдруг так случится, что — опять же случайно, из любопытства — попробует наркотик… А к чему это может привести — об этом даже подумать страшно. Нет, о плохом лучше не думать, а просто поговорить с дочерью по душам. В конце концов, Настя не глупая девочка, не легкомысленная, самостоятельная, и Лариса всегда ей доверяла.
"Да, но Тамара Константиновна тоже считала свою дочь серьезной и самостоятельной, — отметила Лариса. — И разве она могла подумать о том, чем та занимается?
И эта упаковка презервативов… Она может свидетельствовать совсем не о том, о чем думала мать Лели".
Взволнованно Лариса выдернула из пачки сигарету и закурила, выпуская дым в раскрытое окошко машины.
«Подожди, подожди, — начала она убеждать себя. — Еще ничего не известно. Не доказано даже, что это Леля. А если даже и она, то неизвестно, зачем она сюда приходила. Может быть, совсем по другому поводу. Да, но по какому?»
Ответы на эти вопросы могли дать только Святский и его сожительница, но они сейчас находились вне пределов досягаемости, и Ларисе оставалось одно — ждать вечера.
Она поехала к себе в ресторан, так как пока не могла дальше продвигаться в расследовании — нужно было ждать встречи со Святским и информации от Карташова.
И Лариса очень надеялась, что она будет результативной.
Подойдя к ресторану, Котова крайне удивилась, обнаружив его закрытым. Закрытие ресторана посреди белого дня могло быть вызвано только какими-то чрезвычайными обстоятельствами, и Лариса сразу же почувствовала себя обеспокоенной. В голове тут же пронеслись всевозможные варианты, по причине которых это могло случиться. Она заглянула сначала в одно из окон, но опущенные жалюзи не позволили увидеть, что происходит внутри.
Лариса решительно достала из сумочки ключи, отперла дверь и вошла в помещение.
Картина, которую она там увидела, потрясла ее: прямо посреди торгового зала собрался весь персонал. Лица у всех были хмурыми, растерянными, а у многих просто злыми. Что больше всего удивило Ларису, так это отсутствие на официантках фартуков и наколок, а также еще некоторых деталей одежды, которые бесформенной кучей были сложены на столе.
Главным затейником в этой толпе, как поняла Лариса, был Дмитрий Степанович Городов. Он бегал от одного сотрудника к другому, каждому тыкал крючковатым пальцем в лицо и так быстро сыпал фразами, что понять смысла их было невозможно. Кроме того, кричал он столь громко, что даже не услышал, как вошла Лариса. Некоторые присутствующие, правда, заметили появление своей начальницы, однако не решились перебить словесную диарею Степаныча. Лариса подошла ближе и таким образом наконец-то разобрала, что выкрикивает ее разошедшийся администратор, напоминавший Котовой в данную минуту ярко-красный игрушечный волчок.
— Я вас всех, всех здесь построю! — орал Городов, суетливо перебирая сваленную на столе одежду. — Тоже мне, взяли моду! Я вас отучу от воровства! Короче, сейчас кого возьму с поличным — будет год на ресторан бесплатно работать! И еще машину мне мыть!
Он подскочил к одной из официанток, с особой ненавистью смотревшей на Степаныча, и дернул ее за юбку. Та негодующе отстранилась и отбросила сухую руку администратора.
— Снимай сейчас же! — заорал Дмитрий Степанович.
— Что? — не поняла та.
— Юбку снимай! — еще пуще завопил администратор. — И кофту тоже — к чертовой матери! Раздевайся! И вы все тоже раздевайтесь! Сейчас сам лично обыскивать буду!
Он уже принялся сдергивать с ошалевшей официантки юбку, но тут в ситуацию решительно вторглась Лариса, сама сильно опешившая от увиденного.
— А ну прекратить немедленно! — невольно повторяя интонацию подполковника Карташова, воскликнула она. — Что здесь происходит?
Степаныч повернулся и наконец увидел Ларису, тут же поспешив к ней с объяснениями и оправданиями.
— Развели тут, понимаешь! — обводя жестом весь персонал, прокричал он. — Мало того, что все кобылы ленивые, так еще и воровать начали! Ладно раньше с кухни тащили, так теперь еще и у меня красть начали! Главное, не у кого-нибудь, а у меня!
