Через сутки, во второй половине воскресенья, Ленца арестовали в одной из закусочных. Он сбрил бороду. А свою соломенную шляпу собирался выбросить, да не успел. Дрожа от страха, он признался, что знал Люси, играл с ней, но клялся, что и в голову ему не приходило причинить вред ребёнку. Однако все свидетели, которым Ванновски показал его, в один голос утверждали, что видели ребёнка именно с этим человеком. Ленца водворили в тюрьму, но Ванновски ощущал сомнание: слишко всё указывало на Ленца, словно нарочно. Так и оказалось: у Ленца было на день убийства неоспоримое алиби. Ванновски и Вен продолжили розыск.
Десятки сотрудников уголовной полиции тщательно обыскали весь район — многочисленные полисадники, дворы, но следов крови, одежды девочки нигде не было. Вот тогда Вен впервые подумал: а, может быть, Люси вообще не покидала дом? Может, её затащили в чужую квартиру, подвал или на чердак. Убили и лишь потом вынесли и бросили в реку … Обыскали чердаки и подвалы дома 130 — ничего! Стали выяснять, кто живёт рядом с квартирой Берлинов. Одной из соседок была та самая Иоганна Либетрут, которая рассказала о Ленце. Ванновски стал расспрашивать о ней тех полицейских, которые заходили к ней, и от них услышал о её женихе Теодоре Бергере. Приказал собрать сведения о Бергере — на всякий случай. И тут комиссаров ожидал сюрприз: Бергер был в этой квартире не гость, а постоянный жилец: ещё полгода назад он выехал со своей квартиры сюда, а указанный в документах адрес просто маскировка. Маскировка и его торговля, по сути, он сутенёр и живёт за счёт Либетрут. Однако, сутенёр — это ещё не убийца, к тому же в понедельник, 13 июня, Бергер действительно подал заявление о своей женитьбе на Иоганне.
Но вот среди сведений, собранных о Бергере, появились показания отца Иоганны, жившего недалеко. Он рассказал, что ещё четырнадцатилетней девочкой его дочь была совращена Бергером, тот послал её на панель, заявив отцу, что теперь он работать не станет, поскольку Иоганна его прокормит. С тех пор он и жил за её сяёт, пил, играл и сводничал, не раз сидел в тюрьме за насилие и разврат. А глупая Иоганна восемнадцать лет ждёт, что он на ней женится. Когда же старику сказали, что Юергер и вправду собирается жениться, тот воскликнул: «Значит, произошло что-то сверхъестественное!»
Это восклицание словно открыло глаза Ванновски. Вновь на Аккештрассе появились полицейские, пошли по квартирам с вопросами о роковом дня 9 июня, о Бергере, его отношении к детям, о Люси, о квартире Либетрут, звуках, которые могли доноситься оттуда… Именно Вен услышал от старушки Анны Мюллер, что 9 июня на лестнице она видела Люси, которая направлялась в уборную, и Бергера, стоящего в дверях своей квартиры и глядящего на девочку. Интересными оказались и показания супругов, живущих прямо над квартирой Либетрут: 9 июня, приблизительно в половине второго дня, они услыхали звук как будто падающего тела, а потом такой шум, словно кто-то бьют об пол руками и ногами. Ещё одна свидетельница, Гертруда Ремер утверждала, что рано утром 11 июня видела у рейхстага на берегу реки мужчину, который нёс большой пакет и вёл на поводке чёрную собаку. Описание мужчины совпадало с описанием Бергера, а собака походила на его пса. Бергера и Иоганну Либетрут арестовали в тот день, когда были найдены, тоже в воде, связанные вместе голова и руки убитой девочки. Бергера отвезли в морг, где показали страшную находку, но он хорошо владел собой и всё отрицал. Показания Анны Мюллер назвал болтовнёй слепой старухи, соседей о шуме в квартире — выдумкой. Однако всё изменилось после допроса Иоганны. Не сразу, но всё же она рассказала: 11 июня, вернувшись из тюрьмы, она застала Бергера спящим. По дороге домой она уже услышала об убийстве Люси, и Бергер сразу же сказал ей, что убийцей может быть Ленц. Иоганна стала убирать квартиру и обнаружила пропажу одной из бельевых корзин, хранившихся под кроватью. Она стала ругаться с Бергером, подозревая его в измене, и он в конце концов сознался: да, он приводил сюда женщину и расплатился с ней корзиной — денег не было. Иоганна стала кричать, он никак не мог её успокоить. Но вдруг обнял и заявил: «Я рад, что ты вернулась, я всё обдумал и хочу на тебе жениться». Женщина изумилась: ещё недавно, в тюрьме, одна из арестанток рассказала, что после освобождения выходит замуж. Иоганна тогда заплакала от зависти и сказала: «Бергер предпочтёт десять лет каторги женитьбе на мне». А он вот решился! Конечно, она забыла все обиды от счастья…
Показания Либетруд натолкнуло комиссаров на одну и ту же мысль: почему Бергер заговорил о женитьбе, когда разгорелся спор о корзине? Если насильник и убийца девочки именно он, может быть части тела ребёнка он унёс из квартиры к реке в этой корзине?
Ванновски и Вен уже поверили в виновность Бергера, но удастся ли это доказать? 16 июня они продолжили допрос Бергера, но тот стоял на своём: Люси он не убивал. Вновь и вновь комиссары думали о корзине: возможно, она ещё плавает по реке, залитая кровью убитого ребёнка… Утром 17 июня жители Берлина узнали из плакатов и газет, что в связи с убийством Люси Берлин разыскивается корзина. Вечером того же дня в разных местах нашлись пакеты с ногами убитой, появилась надежда, что где-то рядом находится и корзина. Но она не обнаруживалась…
Викентий Павлович восхищался своими немецкими коллегами. Всего за неделю расследования добиться таких результатов! А какая титаническая работа проделана, сколько людей опрошено! Он верил — Ванновски и Вен близки к разгадке. Если бы нашлась корзина со следами крови девочки, то самые последние изыскания медиков и химиков позволят изобличить убийцу. Сам же он сейчас хотел другого — чтобы не было никакого убийства. Чтобы со дна озера не всплыло тело Василия Захарьева.
Вчера вечером осторожно и деликатно он поговорил с Ксенией Владимировной. Сказал ей, что верит: ее муж жив. Но чтобы с полным основанием продолжать поиски, он должен даже малейшее сомнение устранить. То, что будет происходить завтра — это лишь формальность, он уверен, ничего найдено не будет… Петрусенко представлял, как сейчас молодая женщина ходит по веранде с белым застывшим лицом, сплетенными пальцами, вздрагивает от любого шума. Ждет… Он не сказал ей, где будут вестись поиски и почему он решил осмотреть именно озеро и ближние посадки. Да, у него было предчувствие, что Захарьев жив, но и те совпадения, о которых сам же говорил Никонову, нельзя сбрасывать со счетов. А вдруг в то утро четверга эти двое случайно встретились здесь, у пчельника, на берегу озерка? И Василий Артемьевич знал, что Гонтарь смертник, а значит — бежал? Хотя, надо признаться, догадка неправдоподобная: никто в округе, и даже родственники бандита не знали об этом. Но если предположить? Допустим: Захарьев знал, прямо сказал об этом Гонтарю, пытался задержать. И тот, спасаясь, убил помещика, а тело — тут же в воду или в лес оттащил… Но ведь Иван Гонтарь приехал, чтобы с собой покончить, чего ж ему бояться? Не хотел в руки полиции попасть? А через три дня явился именно сюда и повесился, как бы указывая место своего последнего преступления. Может быть. Но может быть и другое: записка подложная, Гонтарь кем-то убит, а сам вовсе и не думал умирать. Ведь не покончил же собой второй бежавший с ним смертник — Григорий Карзун. У полиции нет сведений о таком самоубийстве. Впрочем, они могут и не знать еще… Но, скорей всего, все его умопостроения ложны, и в то роковое утро два молодых человека разошлись каждый своей дорогой, вовсе не встретившись в этом печальном месте…
Через три часа, вздохнув облегченно, Викентий Павлович отправился в имение. Необходимое дело было сделано, а мертвый Захарьев не найден. Значит, надеялся он, искать придется живого. У дома Захарьевых стояла большая карета, из которой выгружали вещи. Это приехала госпожа Сташевская, мать Ксении, со своей еще одной незамужней дочерью. А вскоре, довольный тем, что хозяйка в такое трудное время не остается одна, следователь ехал в уездный город на станцию. В поезде он, может быть впервые за минувшие три сумбурных дня, по-настоящему вспомнил о Люсе и Сашеньке.
Еще засветло подъехал он к воротам своего дома и сразу же увидел в скверике две женские фигуры: жену с коляской и сестру Катю. От сердца отлегло. Он был уверен, что Катюша не оставляла эти дни Люсю. На два года младше, его сестра уже давно была замужем и вон — восьмилетний племянник Митя бежит вприпрыжку к нему по аллее, первый заметил. Он тоже раскинул руки, подхватил мальчугана и вместе с ним заторопился навстречу своим родным.
Новая неделя началась с интенсивных поисков. Но следы Захарьева не находились. Викентий Павлович узнал, что исчезнувший не появлялся ни там, где квартировал его бывший полк и где оставались близкие друзья, ни в своем курском имении, где работала ткацкая фабрика, ни в другом владении с большим лесопильным производством. Не было его и в Вологодских краях. Петрусенко выяснил, что бабка Захарьева по матери, Евпраксия Евграфовна Шабалина, умерла года три назад. Крупное наследство после нее досталось ее старшему сыну — дяде Василия Артемьевича. Это было естественно, но у следователя все же возникло странное чувство. Оказалось, Захарьевы — и родители, и сын, — почти не поддерживали отношений с родственниками линии Шабалиных. И то, что бабка совсем ничего не отписала Василию, тоже вызывало недоумение. Конечно, Захарьев и без того богат, но все же так поступают лишь с теми родными, кого не хотят знать. А ведь по рассказам няньки, старуха должна была любить внука: родился при ней, мальчиком и юношей часто ездил в гости… Три дня ушло у следователя на выяснение этих обстоятельств. Но не успел он задуматься над ходом дальнейшего поиска, как четвертого дня, утром, вошла к нему в кабинет Ксения Владимировна. По счастливому и смущенному ее лицу Викентий Павлович сразу догадался, что за весть она принесла. И тоже испытал несколько чувств сразу. Радость — это же прекрасно, что страхи развеялись! Досаду — все-таки сколько времени и усилий потрачены впустую! Успокоение — слава Богу, одно дело с плеч, у него и без того их хватает. Мимолетный стыд — прав был Никонов, не стоило браться за поиски сбежавшего мужа…
